Константин Ремчуков: Спасти экономический рост

Владимир Путин заявил, что, «по сути, рынок восстановился», а финансовые власти отреагировали на кризис оперативно. У нас как-то не принято спорить с Путиным. Так сложилось, что чаще всего если с ним не согласны, то просто избегают суждения, не замечают этой зоны разногласия.

Однако ситуация в экономике, на наш взгляд, далека от идеальной. Кризис не преодолен. Власти действуют с опозданием и, создается впечатление, не видят более широкую картину происходящего.

Что касается «оперативной реакции» на кризис, то хотелось бы указать на то, что уже в августе звучали весьма адресные предупреждения со стороны бизнеса о нарастающей проблеме ликвидности.

Это было очевидно всем участникам рынка. Должно быть, это понимали и в Минфине и Центральном банке. Однако никаких реальных шагов по увеличению ликвидности финансовой системы не предпринимали. Такая пассивность на фоне постоянных разговоров о необходимости сокращения количества коммерческих банков наводит на мысль, что в умах наших финансовых руководителей могла возникнуть и окрепнуть шальная мысль воспользоваться кризисом ликвидности для «оздоровления» банковской системы.

Если рассматривать кризис как специфическую форму восстановления пропорций, то любой кризис – благо, способ повышения эффективности экономики. Однако в условиях России, конкретных, сложившихся на данный момент условиях, при становлении модели государственно-монополистического капитализма, кризис может не только не восстановить пропорции, но и разбалансировать систему в непредсказуемых масштабах. Потому что широкий поток финансовых ресурсов, устремленный в три окологосударственных банка, фактически фиксирует сложившиеся диспропорции в банковской системе.

Нет никаких доказательств того, что менеджмент, скажем, ВТБ или Газпромбанка, соответствует современным требованиям, предъявляемым стандартами рыночной экономики. Способность руководства именно этих банков принимать решения в соответствии с рыночными интересами акционеров как минимум неочевидна. Именно поэтому направление фондов в эти банки выглядит как попытка спасти институты, завязанные на государственных интересах. При этом сами эти государственные интересы считаются таковыми лишь потому, что так хочется тем или иным чиновникам. Если же под государственными интересами понимать интересы государства в широком смысле слова, то есть эффективность и производительность, и на этой основе – рост стоимости активов, то эти банки не дотягивают до обозначенных критериев. А фиаско «народного IPO» нельзя списать на неблагоприятную конъюнктуру, о которой руководители этих банков могли позволить себе не догадываться во время широкой кампании по агитации граждан поучаствовать в финансировании «народных компаний».

В течение последних двух лет мы не слышим принципиальных оценок деятельности окологосударственных структур со стороны правительства и финансовых властей.

И это касается не только банков. Государственные гиганты, промышленные конгломераты, которыми невозможно качественно управлять из единого центра, наверняка станут следующим предметом заботы руководителей страны.

Однако спасать надо не только тех, кто сидит на бюджетных потоках. Падение капитализации российской экономики уничтожило «подушку ликвидности» многих компаний. Необходим пакет мер, нацеленных на поддержание российского бизнеса, с выделением 5–7-летних кредитов под небольшой процент (до 7–8% годовых). Субсидирование процента в конечном счете обойдется казне намного дешевле, чем вливания в экономику в условиях кризиса. Если же учесть возможные потери бюджета, обусловленные банкротством предприятий, их закрытием, сужением налогооблагаемой базы и безработицей, то опережающая помощь коммерческим банкам и бизнесу в увеличении ликвидности выглядит как более приемлемая трата денег налогоплательщика.

В конце концов все хорошее в нашей жизни за последнее десятилетие связано с экономическим ростом, который начал приводить к развитию, то есть качественным сдвигам в хозяйственной структуре. Поддерживая рост, государство обеспечивает предпосылки для дальнейших изменений этой структуры. В том числе и в инновационном направлении. Если же денежная жадность финансового блока правительства в очередной раз проигнорирует необходимость обеспечения широкого доступа к ресурсам банков и бизнесов, не связанных с государством, то мы можем получить проблемы, на разрешение которых не хватит никаких страхресурсов.

Владимир Путин, перейдя на правительственную галеру, добровольно возложил на себя обязанности непосредственного гаранта и роста, и развития. Грести на этой галере не легче, чем на президентской. По крайней мере на ней намного заметнее огрехи. Касающиеся миллионов.

Понятно, что успокоительные психотерапевтические заявления Владимира Путина преследуют цель успокоить население, не допустить паники. Но надо разделить терапию и хирургию. Первое – народу, второе – тоже народу, но опосредованно через работодателя.

Скорее всего, кризис – подходящий повод для реорганизации правительства и его институтов, типа АРКО, с целью разделить и сделать более предметными функции денежного предложения, финансового надзора и стимулирования роста. Система «три в одном», как показала августовская медлительность властей, не работает.