Хуже Сталина только Гитлер

Илларионов увидел в Путине черты Сталина.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов на днях сделал ряд резких заявлений, которые даже на фоне его обычной эпатажности выглядели крайне жестко. Говоря об инфляции, Илларионов отметил, что по итогам года она может достичь 11,5%. «В последние месяцы наметилась тенденция ежемесячного снижения инфляции, однако базовая инфляция остается на уровне 0,7–0,8% в месяц», – сказал он. Рост ВВП к январю составит, по его прогнозу, 6%, однако продолжает смущать «рваный темп роста экономики», добавил Илларионов.

Кульминационным моментом в его речи стало сравнение, которое позволил себе сделать советник. По словам Илларионова, нынешняя экономическая политика все больше напоминает ему советскую – 1929 года, когда Иосиф Сталин провозгласил «год великого перелома» и когда в СССР был положен конец экспериментам со свободным предпринимательством (НЭПу). «То же самое, – сказал советник агентству Bloomberg, – можно сказать о 2004 годе». Нынешний «великий перелом» ведет Россию к централизованной экономике, в которой государство устанавливает контроль над «командными высотами». В первую очередь это касается ключевых отраслей экономики – нефтяного и газового сектора. Как сказал Илларионов, дело ЮКОСа вовсе нельзя считать единичным эпизодом. Новые дела и новые законы «подтверждают, что начался националистический, бюрократический и монополистический натиск», сказал он.

Безусловно, не всегда следует буквально воспринимать образные сравнения, которые так любит Андрей Илларионов. С некоторой натяжкой им сделано и сравнение с советской экономической политикой. Очевидно, что нынешняя экономика страны обладает рядом системных отличий. Для нее характерна частная собственность, хоть и с некоторыми оговорками, и универсальная роль рубля, которых не было в советские времена. В этом смысле большинство опрошенных «НГ» экспертов (см. ниже) приходят к парадоксальному выводу: не исключено, что, сказав «А», Илларионов не сказал «Б», продолжая свою аналогию, ему следовало бы прийти к выводу о том, что среди авторитарных режимов больше всего нынешний экономический режим в России напоминает фашистский, ведь именно ему был присущ упомянутый контроль над «командными высотами» и в то же время – частная собственность (пусть и без гарантий, как у нас) и универсальная роль рубля.

Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики

В своей недавно изданной книжке я упоминаю о том, что 2003 год Путина мне напоминает 1928-й – Сталина, когда он пришел к выводу, что система, основанная на НЭПе, не позволяет решать задачи индустриализации и т.д. и перешел к авторитарной модели. Путин сделал примерно тоже самое. Начиная с 2003 года, с атаки на ЮКОС, и до осени 2004-го, когда была перестроена политическая система, мы пережили поворот политического курса. И та система, которая сегодня есть, в значительной степени основана на повороте к «огосударствлению». Во всяком случае, мне близка мысль Илларионова.

Хотя я бы сказал, что нынешнюю модель российской экономики можно в большей степени сравнивать с экономикой нацистской Германии, чем с советской плановой. В недавно вышедшей книге Стивена Роусфельда, которая посвящена России XXI века, есть сравнение современной российской экономической модели с нацистской экономикой Гельмара Шахта. И он привел следующие обстоятельства, что есть частная собственность, есть рынок, свободные цены, но еще нацистская партия, которая оказывает давление на бизнес и говорит каждой компании, что она должна делать. Так вот Роусфельд увидел в нынешней российской экономике те же самые тенденции.

Руслан Гринберг, директор Института международных экономических исследований

Сравнение, предложенное Андреем Илларионовым, искусственно. Дело в том, что тогда в СССР было прекращено развитие рыночной экономики и начала создаваться административно-командная система. А здесь другая ситуация. Утверждение, что государство взяло все под контроль и довлеет в экономике, требует пояснения. В 1929 году у Сталина был некий план модернизации страны, и государство им занималось. Сейчас же у правительства нет плана построения экономики. Оно просто оставило страну на произвол судьбы. Поэтому я бы назвал наш строй анархо-феодальным.

В несколько большей степени напрашивается аналогия с гитлеровской Германией, хотя сравнение с ней было бы не совсем корректно. Гитлер тоже имел проект модернизации экономики. Нет у нас и соответствующей идеологии, чтобы назвать строй тоталитарным. Произошла смена олигархического капитализма на бюрократический и теперь мы сталкиваемся с тем, что бюрократия приватизировала все государственные функции. Это – реальный факт. Если в свое время финансовыми ресурсами распоряжались восемь человек, то теперь они в руках государства.

Александр Аузан, председатель Высшего координационного совета Международной конфедерации обществ потребителей

Авторитаризм в нынешней системе есть, это факт. Потому что очевидно неправовое доминирование государства в решении ряда вопросов. Аналогия с 1929 годом также напрашивается, однако немного не в том аспекте, о котором сказал Илларионов. Дело в том, что здесь свою определяющую роль начинает играть так называемая проблема компенсации. Радикальное преобразование собственности в любой стране через 5–10 лет вызывает непризнание крупной собственности населением. В этом смысле аналогия с 1929 годом состоит в том, что проблему непризнания собственности, возникшую в условиях НЭПа, решили путем огосударствления этой собственности. Сейчас налицо тенденция ренационализации. Это: «Юганскнефтегаз», «Сибнефть» и всевозможные разговоры о «Норникеле» и «Силовых машинах».

Некоторые детали в сегодняшней экономике перекликаются с экономикой фашистской Германии, хотя полной аналогии тут нет. Сходство можно было увидеть, например, в том, что касается недавней попытки государства остановить рост розничных цен на бензин, когда крупные нефтяные компании были вынуждены участвовать в сговоре с властями и заморозить цены на заправках. На мой взгляд, такой метод регулирования был избран неверно. Фиксация цен вызвала разрывы между оптовыми и розничными ценами, а это вышибает с рынка мелких и средних участников. Фактически эта мера направлена на монополизацию рынка. В экономических системах фашизма также был курс на монополизацию рынка крупными компаниями и установление контроля над этими крупными компаниями, даже если они носят частный характер в структуре собственности. Но все же решающий признак фашистской экономики – установление контроля над человеком, а не над промышленным ресурсом – у нас отсутствует.

1929 год в экономической истории СССР

Концу НЭПа предшествовал кризис 1927 года, когда в условиях отсутствия инвестиций затраты на производство промышленных товаров продолжали расти, а уровень жизни населения снижался. Рост сельскохозяйственного производства также приостановился из-за возникшего товарного дефицита: крестьяне не были заинтересованы в реализации своей сельскохозяйственной продукции по низким ценам. В целях ускорения промышленного развития в декабре 1927-го 15-й съезд партии принял первый пятилетний план.

Зимой 1928 года закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию не выросли, продажа хлеба государству резко сократилась. Власти прибегли к прямой экспроприации зерна, в свою очередь, крестьяне сократили посевы, и экспорт зерна практически прекратился. Ответом государства стало радикальное изменение экономической политики. Чтобы обеспечить ресурсы для быстрого роста, партия приступила к объединению крестьянства в колхозы, полностью подконтрольные государству. Чтобы ускорить этот процесс, осенью 1929 года, сразу после сбора урожая, Сталин отдал распоряжение о начале сплошной коллективизации, в результате почти повсеместно полная коллективизация была завершена уже весной следующего года и государство на несколько десятилетий стало единоличным хозяином в экономике страны.