Экономические националисты и реальные интересы

Известный американский советолог Ариэль Коэн приклеил "многим представителям российской элиты" ярлык "экономических националистов". Что за новый ярлык? И кто такие националисты? Ответ на эти вопросы - в трагической, с точки зрения Коэна, судьбе латвийского порта Вентспилс. "В январе этого года Россия прекратила поставки нефти в Латвию. Это было сделано с целью наказания маленького смелого прибалтийского государства за вступление в НАТО и за непоколебимую поддержку Соединенных Штатов в войне против диктатуры Саддама Хусейна┘ Такая тактика напоминает действия старой грубой царской России и Советского Союза". Так буквально пригвождает г-н Коэн к позорному столбу МИД России и государственную компанию "Транснефть" в статье, опубликованной в начале мая в традиционно близкой к разведывательному сообществу США газете "Вашингтон таймс".

Впрочем, на этом он не останавливается и идет дальше. "Латвийские официальные лица и аналитики задаются вопросом, не используется ли компания "Транснефть" в качестве инструмента ультранационалистских и империалистских кругов России, которые хотели бы вновь оккупировать прибалтийские страны". Зададимся вопросом и мы. Каковы мотивы элитных групп, вновь изобретающих хлесткие ярлыки? Есть ли под грозно-абсурдной политической риторикой конкретный экономический подтекст? Конечно, да.

Еще пару лет назад казалось, что образ России как империи зла канул в Лету - во всяком случае, в настроениях американской элиты и построениях специалистов по России (исключая, конечно, Збигнева Бжезинского). Даже известная жестким скептицизмом по отношению к СССР и России Маргарет Тэтчер в своем "Искусстве управления государством" убедительно показала, что и при решении проблемы сдерживания России необходимо тщательно учитывать ее интересы. Апеллируя к фантастической угрозе российской оккупации прибалтийских стран, Ариэль Коэн возрождает не только давно забытые традиции пропагандистской советологии, он создает новый жанр - жанр прямого (и грубого, если пользоваться лексическими конструкциями политолога) навязывания нашей стране экономических решений. Решений, прямо противоречащих российским национальным интересам.

Ведь что должна была делать Россия? По мнению г-на Коэна, в рамках договоренностей Буша и Путина "Россия должна была открыть кран и увеличить количество продаваемой на мировом рынке нефти". Формула выглядит не слишком дипломатично, но если по сути: открыла ли кран Россия? Безусловно. И добыча, и экспорт нефти продолжают стабильно расти. Но дело, как оказывается, не только в этом.

Прежде всего российская нефть в принципе не должна обслуживать потребности российской экономики. "Частные нефтяные компании, добывающие подавляющее количество российской нефти, вынуждены продавать ее на внутреннем рынке по 6 долларов за баррель, теряя прибыли", - сожалеет г-н Коэн. В самом деле, зачем это все? Есть экспортная труба и экспортная цена главного горючего, которая вчетверо выше внутренней. Забудьте про собственную промышленность и решайте проблему снижения нефтяных запасов в США - такова логика аналитика.

При этом еще и поставки нефти на мировой рынок должны осуществляться через страны, лояльные США, - например, "непоколебимо поддерживающие" США в войне против Ирака. Но государство в лице компании "Транснефть" предпочитает российский порт Приморск и контролируемый одной из российских компаний литовский Бутинге. В латвийском Вентспилсе просто недостаточно мощностей - кстати, вне зависимости от позиции "маленького смелого прибалтийского государства". "Пять недовольных нефтяных магнатов обращались уже к премьер-министру Михаилу Касьянову с просьбой открыть Вентспилс, однако все тщетно. Министерство иностранных дел указало им не вмешиваться во внешнюю политику Российской Федерации". Можно понять гнев г-на Коэна: использованы все каналы политического давления, и все тщетно.

Латвия ничем не угрожает России. Несмотря на очень серьезные проблемы русскоязычного населения, Россия принимает режим этой страны, не выдвигает ни политических ультиматумов, ни экономических претензий. Существует совместное российско-латвийское СП "Латространс", 34% которого принадлежит российской государственной компании "Транснефтепродукт", и обвинений в империализме это ни у кого не вызывает. Никакой блокады поставок нефти или нефтепродуктов в Латвию нет - главное горючее поступает в страну по железной дороге, и даже в больших объемах, чем прежде. Более того, российское правительство, как известно, ничего не имеет против расширения экспорта через Вентспилс - в том случае, если Россия или отечественные компании будут иметь значительную долю акционерного капитала терминала. Логичная позиция. Забавно, но латвийские власти и частные владельцы Ventspils Nafta тоже не против продажи. Они понимают: времена, когда Россия была вынуждена принимать условия латвийской стороны, прошли и без российской нефти Вентспилс останется сухим портом.

Весь вопрос в цене пакета акций, по поводу которой идет долгий торг. И Ариэль Коэн как бы между строк называет подлинный мотив своего благородного негодования: "┘вместо справедливой рыночной цены россияне предложили всего четверть стоимости". Что значит "справедливая рыночная цена"? Ведь если акции компании не котируются на бирже (а в случае с терминалом в Вентспилсе это именно так), цена определяется путем договора между продавцом и покупателем. Свою цену, кстати, назвала только латвийская сторона - 70 млн. долл. И не за Вентспилсский порт, а за пакет акций нефтебазы, входящей в состав терминала. Представители России посчитали ее неприемлемой. Вот и все. Откуда взял г-н Коэн, что "Транснефть" хоть что-то предлагала? И как он определил рыночную цену? Но замечательна сама постановка вопроса: предложи в четыре раза больше - и никакой ты не оккупант, не экономический националист и не империалист, а выгодный деловой партнер.

У маститого советолога есть и еще один мотив. Это откровенная зависть. Российские "нефтяные компании, купающиеся в деньгах, скупают нефтеочистительные заводы, сети заправочных станций, газораспределительные сети и другие предприятия от Черного моря до Балтики. Украина, Греция, Турция, Болгария, Венгрия, Польша - все эти страны прошли через покупку российскими корпорациями их предприятий. И, по мере того, как стратегические экономические секторы отошли в собственность России, геоэкономика стала превращаться в геополитику. У Америки в нефтяной отрасли России и сопредельных государств не очень получается - прежде всего потому, что, как заметил посол США в Азербайджане Роберт Уилсон, действия его страны имеют в большей степени политическую, чем экономическую мотивацию. Россия же начала с экономики, и это был удачный выбор.

"Экономический национализм" - странный термин. А вот реальные экономические интересы есть у каждой страны. Россия отстаивает их с помощью всех принятых международным сообществом методов, от тарифной политики до покупки нефтеперерабатывающих заводов в странах СНГ и бывшего социалистического содружества, от манипулирования реальным курсом рубля до нефтепроводной экспансии. Так было не всегда - 90-е гг. продемонстрировали замечательный образец неагрегированности экономических интересов и инертности власти в их отстаивании. Сегодня у нас геоэкономика действительно превращается в геополитику - расчетливую геополитику серьезной региональной державы. И вряд ли этому способна помешать советология пропагандистского образца.