Алексей Ефимов Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев заявил на этой неделе, что Россия может ввести заградительные пошлины на импорт мяса из Европы. Этими мерами Россия пытается заявить о своих правах на поставку зерна в страны ЕС.
Дело в том, что на днях Европейский союз объявил о введении новой системы квот на импорт зерновых. Отныне Европейская комиссия резервирует за США и Канадой возможность поставлять в ЕС соответственно 38 тыс. и 572 тыс. тонн средне- и низкокачественной пшеницы. Общий размер квоты на ввоз зерна - 2981,6 тыс. тонн, и остаток "открыт" для прочих импортеров. Пошлина составит 12 евро за тонну в рамках квоты, а импорт сверх этих объемов - в размере 95 евро за тонну. Таким образом, Россия и Украина как поставщики низкокачественных сортов пшеницы на европейский рынок оказываются в весьма непростой ситуации, столкнувшись с перспективой усиления конкуренции и по существу ограничением объемов экспорта. Уже с 2003 г. Россия в самом лучшем случае сможет поставить на рынок Европы лишь немногим более 2 млн. тонн. Иными словами, намерения российского правительства по увеличению экспорта российского зерна до 5 млн. тонн окажутся иллюзорными.
Одни лишь разговоры о намерении европейцев ввести новую систему квот на импорт зерновых вызвали чрезвычайно болезненную реакцию Москвы. Российские политики обиделись не только на новую систему квот, но и на "выборочно-индивидуальный подход" ЕС к предоставлению преференций североамериканским экспортерам пшеницы. В качестве контрмеры российский министр сельского хозяйства Алексей Гордеев, в частности, предложил ввести "ответные" заградительные пошлины на импорт мясных и молочных продуктов из Европы.
Проблема, однако, состоит в том, что "наш ответный удар" труднореализуем по совершенно объективным экономическим параметрам. Российский агропромышленный бизнес в очень значительной степени зависит от поставок импортного мяса - общий объем мясного импорта в 2,2 миллиона тонн в 2001 году составил треть всего внутреннего потребления. Иначе говоря, Россия в гораздо большей степени зависит от импорта мясо-молочных продуктов, чем остальной мир, включая Европу, от экспорта зерновых из России. Более того, минувший год продемонстрировал и техническую слабость нашей экономики - пропускная способность нашей транспортной инфраструктуры оказалась близка к своему насыщению и вряд ли возможно сколько-нибудь быстро существенно увеличить экспорт нашей пшеницы.
В этой ситуации прогнозируем двоякий исход "зернового спора" с Евросоюзом. С одной стороны, мы будем вынуждены согласиться с новой системой квот, хотя не исключено, что России будет также гарантирован определенный размер поставок. С другой стороны, даже если будут введены пошлины на импортное мясо из Европы, кардинального улучшения российского животноводства - как то декларируется российскими политиками - не произойдет. В конце концов российский агробизнес переориентируется на ввоз мяса из других регионов мира, компенсировав некоторое неудобство повышением розничных цен на продукцию для конечного потребителя.
Подобные споры будут возникать у России все чаще и чаще и по разным поводам. До тех пор пока мы не являемся членами ВТО (при том что практически весь остальной мир, за исключением слаборазвитых стран, туда входит), мы рискуем встречаться с индивидуальным и достаточно жестким подходом к внешнеэкономическим проблемам. В этом смысле США и Канада находятся "по одну сторону барьера" с Евросоюзом. Они "свои", и подход к ним соответствующий. Именно поэтому, как это ни прискорбно для России, эти страны все-таки вправе претендовать на "выборочно-индивидуальный подход" ЕС к предоставлению преференций.
А в обозримой перспективе у российских экспортеров аграрной продукции могут возникнуть проблемы не только с количественным ограничением объемов вывозимых товаров. Вскоре предполагается ввести новые, более жесткие критерии чистоты ввозимой сельскохозяйственной продукции. Смогут ли российские товары им соответствовать - это вопрос вскоре станет сугубо практическим.
Дарья Гармоненко