Юрий Александров Сегодня основные пути экспорта российских углеводородов идут в сторону Европы. Из всего российского нефтяного экспорта, если отбросить относительно незначительные поставки в страны Скандинавии, Украину и Литву, более 40% попадает в страны Европы по нефтепроводу "Дружба", около 40% через черноморские порты, примерно 20% через балтийские порты (Приморск, Вентспилс, Бутинге). Из общей суммы выручки от прокачки нефти по магистральным трубопроводам компании "Транснефть" на Транссибирский нефтепровод в этом году придется лишь немногим более 4%. Аналогичное положение с географическим распределением экспорта газа. За январь-август нынешнего года на экспорт было поставлено около 145 млрд. куб. м газа, 85% всего газового потока пришлось на четыре страны: Германию - 37%, Италию - 24%, Турцию (единственную неевропейскую) - 13%, Францию - 12%. Так сложилось исторически.
Масштабное освоение углеводородных ресурсов на территории России началось в 60-е гг., в разгар холодной войны, когда полноценные экономические связи с Америкой были невозможны по политическим соображениям. Что касается государств к востоку от российской границы, то в те времена они представляли собой отсталую периферию мирового хозяйства, которая еще только начинала готовиться к экономическому рывку. Кстати говоря, это осталось недооцененным государственным руководством СССР.
"Европейский" экспорт
Тогда еще не существовало даже само понятие "Азиатско-Тихоокеанский регион" как выражение идеи экономической целостности и динамизма. Что касается наших ближайших дальневосточных соседей, то в отношения с ними так же мощно, как и в отношения с США, вмешивалась политика. Япония следовала в фарватере США, с Китаем существовали острейшие политические и идеологические разногласия, а существование Корейской Республики как государства на юге полуострова вообще официально отрицалось.
Теперь политическая картина мира сильно изменилась. Но первые усилия выйти за пределы традиционных внешних рынков были связаны с тем же общим западным направлением: с уже начавшей функционировать Балтийской трубопроводной системой, а также с двумя еще не введенными в строй проектами. Один из них - нефтепровод "Дружба-Адрия", который должен вывести российскую нефть в Средиземное море с прицелом на юг Европы, США и АТР.
Другой - планы некоторых крупных компаний создать на Кольском полуострове мощный промышленно-транспортный комплекс для экспорта нефти и нефтепродуктов в США. Нефтяная компания "ЛУКОЙЛ" планирует привлечь консалтинговую компанию Baker&McKenzie в консультанты по проекту экспортного нефтяного комплекса в Мурманске. Об интересе к этому делу заявляли также компании ЮКОС, "Сибнефть" и ТНК. В принципе программа "ЛУКОЙЛа" предполагает доведение до 12 млн. тонн в год экспорта нефти из Варандейской бухты Печорского моря и другие проекты для увеличения экспорта нефти сначала до 50 млн. тонн в год, потом до 100 млн. тонн. Пока что, видимо, рано детально говорить о ТЭО проекта "Газпрома" по строительству альтернативного Мурманску нефтяного терминала в Печенге на том же Кольском полуострове. Стоимость комплекса в Мурманске оценивается в широком диапазоне от 1,5 млрд. до 2,6 млрд. долл., поскольку к разработке ТЭО еще не приступали. Такие грандиозные планы требуют, по мнению компании, государственной поддержки. Что же должно поддержать государство? Откуда возьмется нефть и куда она будет экспортироваться?
В "ЛУКОЙЛе" ориентируются главным образом на месторождения Тимано-Печорского региона. Но там пока много неясного с распределением месторождений и, значит, с тем, кто и когда будет их разрабатывать. Между тем даже один морской терминал в Варандейской бухте без нефти из этого региона не может стать рентабельным. Есть, правда, предположение о воможности собирать ледокольными танкерами "ЛУКОЙЛа" нефть по арктическому побережью и Западной, и Восточной Сибири. Но на восточносибирскую нефть претендует и компания ЮКОС - возможный участник строительства экспортного комплекса в Мурманске, которая одновременно нацеливается на строительство нефтепровода в Китай. Это к вопросу откуда. Теперь - куда.
Проекты "ЛУКОЙЛа" ориентированы на экспорт нефти в США. Как ожидается, мурманский вариант должен быть представлен президентом компании Вагитом Алекперовым на Энергетическом саммите в Хьюстоне. Стремление получить выход на нефтяной рынок Америки вполне логично. Четверть и более процентов американского нефтяного импорта идет из потенциально нестабильной зоны Персидского залива. Проблема в приоритетах и конкретных оценках.
Поскольку уже функционирующий в Приморске нефтяной терминал БТС построен для транспортировки нефти в Европу, эти два проекта явно альтернативны. Во всяком случае, пока кто-то не укажет достаточно определенно, откуда возьмется нефть и для одного из них, и для другого.
Трудно избавиться от впечатления, что вопрос о перспективах экспорта российской нефти в Америку еще не проработан как следует даже в самом общем виде. Политическое руководство США отныне придает важное значение диверсификации источников импорта нефти и потому с интересом поглядывает в сторону России. Но достаточно ли этого самого по себе, чтобы строить на ближайшее будущее конкретные планы, осуществление которых потребует огромных капиталовложений? Правильнее всего было бы сказать, что это неизвестно. Между тем из общемировых запасов нефти примерно 55% приходится на страны зоны Персидского залива, и себестоимость их экспорта ниже, чем российского. Так что все упирается в конкретные экономические расчеты и правильное прогнозирование развития политической ситуации.
Новые варианты для России
В предвидении мирового дефицита энергоресурсов и в условиях неспокойной обстановки на Ближнем и Среднем Востоке вполне объяснимо стремление динамично развивающихся государств Северной Атлантики, Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии закрепить за собой не только реально существующие, но и потенциальные источники поставок энергоносителей. О нежелании слишком сильно зависеть от поставок нефти из Персидского залива сейчас говорят официальные лица в США, ЕС, государствах АСЕАН и даже в Китае. Тем более что потребности стран Дальнего Востока и АТР в энергоносителях возрастают неуклонно и быстро. Например, по некоторым оценкам, к 2010 г. спрос в регионе на один только сжиженный природный газ увеличится на 50%. В Корейской Республике потребность в газе составляет 10 млрд. куб. м и ежегодно прирастает на 20%.
А потому взоры потенциальных потребителей все чаще обращаются к восточным регионам России. В основе разных предлагаемых проектов (так же, как и на "западном" направлении) находится проблема выбора для российской стороны. В данном случае - какому направлению экспорта углеводородов отдать приоритет на ближайшее время: китайскому или ориентированному на более широкий спектр государств АТР? Китай - наш стратегический партнер и энергично развивающаяся экономика. Но надежность того и другого, может быть, не следует преувеличивать, связывая всю нефть востока России только с ним. Перед Китаем стоит много проблем, создаваемых чрезвычайно неблагоприятным сочетанием слабости экономических ресурсов и демографических условий.
В самой России возникла конкуренция между двумя способами транспортировки нефти на экспорт на восток. Один из них - проект нефтепровода Ангарск-Дацин, в строительстве которого заинтересованы как некоторые российские нефтяные компании (начиная с ЮКОСа), так и Китай. Но существует и проект компании "Транснефть": из того же региона добычи нефти к незамерзающей бухте Перевозная, которая способна принимать сверхкрупнотоннажные танкеры и ориентировать поставки нефти на весь регион АТР и даже США.
Конкуренция идет и на международном уровне. Например, хотя ожидается, что на продвинутом дальше других проекте из числа сахалинских СРП - "Сахалин-1" промышленная добыча нефти начнется не раньше 2005 г., а газа, вероятно, с 2008 г., уже сейчас сталкиваются два варианта транспортных путей для них. Оператор проекта консорциум Exxon Neftegas Ltd., в котором 30-процентная доля принадлежит компании ExxonMobil, а еще 30% - японским компаниям, настаивает на маршруте для будущей продукции СПГ с южной части Сахалина через остров Хоккайдо в центральные районы Японии. ТЭО для проекта разработала японская компания, наполовину принадлежащая правительству Японии. Российские официальные организации предпочитают поставки СПГ российским потребителям в Хабаровском и Приморском краях, а также, возможно, в северо-восточные районы Китая, в Корею и только в виде ответвления от основного маршрута - в Японию. Китай уже договорился с Россией на официальном уровне о совместном строительстве газопровода "Запад-Восток" - от восточносибирских месторождений с конечным пунктом в Шанхае. Корея проявляет конкретный интерес к Ковыктинскому газоконденсатному месторождению в Иркутской области (вплоть до заявлений о возможности принять участие в его освоении).
Восточные регионы в принципе располагают потенциалом запасов углеводородов, требуемым для утверждения России на рынках Дальнего Востока, АТР и даже США. По некоторым оценкам, Восточная Сибирь может в перспективе поставлять в регион АТР по 20 млн. т нефти в год начиная с 2005 г., по 50 млн. т с 2015 г. и по 67 млн. т с 2020 г. Запасы углеводородного сырья в регионе оцениваются в 2,3 млрд. т нефти и 7 трлн. куб. м газа. Но только теперь эта задача практически выглядит значительно сложнее, чем могла выглядеть еще лет 15-20 назад, когда российские нефть и газ менялись на американское зерно. За прошедшие десятилетия сильно истощились те нефтяные и газовые месторождения, которые прежде служили оплотом тогдашней малоосмысленной экономической стратегии. Надежды хотя бы на приближение к прежнему уровню добычи нефти связываются сегодня главным образом с освоением шельфа арктических морей. В газодобыче дела обстоят так же. Стратегия российского "Газпрома" сводится к тому, чтобы поддерживать в стабильном состоянии добычу газа на старых, некогда богатейших месторождениях, а основные усилия направить на освоение ресурсов арктического пояса.
Из всех начальных суммарных запасов российских углеводородов, по нынешним оценкам, 30% газа, более 20% газоконденсата и 12% нефти приходится на континентальный шельф. Однако три четверти этих ресурсов сконцентрированы в его западной арктической части, а в восточной части - только 13%, в дальневосточной - 11%. Их освоение требует многомиллиардных затрат. Например, на проект "Сахалин-1" нужно более 15 млрд. долл., "Сахалин-2" - 8 млрд. долл. К тому же дальневосточный шельф (акватории Охотского, Берингова, Чукотского и Восточно-Сибирского морей) изучен весьма слабо. Пока что произведена только сейсмическая съемка, которая позволила раскрыть общую геологическую структуру шельфа и очертить границы основных нефтегазоносных бассейнов. Но геолого-геофизическое изучение делает, по сути, только первые шаги. По данным "Дальморнефтегеофизики", приведенным ИД "Нефтегазовая вертикаль", начальные сырьевые ресурсы региона оцениваются в 42 млрд. тонн нефтяного эквивалента (тнэ), из которых локализовано по структурам только 18,7 млрд. тнэ. В том числе (в млн. тнэ): Охотское море - 15 921; Берингово море - 2794; Восточно-Сибирское море - 15 450; Чукотское море - 7800. Зато несколько по-иному выглядит распределение приращиваемых газовых запасов. По данным из того же источника, более 80% их прироста пришлось на Ковыктинское месторождение в Иркутской области и на Чаяндинское в Якутии. В пределах Дальневосточного федерального округа - в Якутии, на суше и шельфе Сахалина и Камчатской области, в Чукотском АО и Хабаровском крае - сосредоточено 11,3% начальных сырьевых ресурсов и 4,1% разведанных запасов газа России.
Неудивительно, что государства Дальнего Востока проявляют сегодня повышенный интерес именно к газовым ресурсам восточных регионов России. И также вполне понятно, что, учитывая разгорающуюся конкуренцию между различными вариантами их вывода на внешние рынки, правительство РФ решило назначить координатора всей этой деятельности в регионе Восточной Сибири и Дальнего Востока. Таковым избран наш газовый монополист - "Газпром". В российской нефтяной отрасли уровень монополизации ниже, чем в газовой, и это создает возможности для более свободной конкуренции между разными экспортно-транспортными проектами. И все же, учитывая большую, чем в газовой отрасли, сложность задачи мобилизации нефтяных ресурсов для экспорта как в восточном, так и в западном направлении, может быть, следует подумать об отвечающих специфике организации дела в нефтяной отрасли механизмах согласования несовпадающих интересов.
