Юрий Александров Из региона Каспия исходят хотя и разноречивые, но по большей части оптимистические сообщения о новых запасах нефти и газа. Прокладываются новые трубопроводы и конкурируют между собой строительные проекты. Стараются не упустить свое нефтяные компании разных стран. Государства соперничают за добываемую в регионе нефть и одновременно пытаются взять под свой контроль ее предвосхищаемые потоки. США "дожимают" проект нефтепровода для каспийской нефти через Баку и Грузию на Турцию, а Россия спускает на воду самый современный боевой корабль "Татарстан", чтобы он возглавил Каспийскую военную флотилию.
Государства Прикаспия с надеждой смотрят в будущее и ищут способы продать нефть как можно выгоднее экономически и политически. Торговать хотят все - и те (как Казахстан), у кого она есть и, может быть, скоро станет намного больше, и те, кому (как Азербайджану), вероятнее всего, вряд ли светит очень уж многое в этом смысле в обозримой перспективе. Или же, если нет собственной нефти (как Украина, Грузия и Турция), хотя бы прокачивать через свою территорию чужую, пытаясь использовать особенности своего экономико-географического положения.
За всей этой лихорадочной деятельностью проглядывают экономические и политические интересы мировых держав. Прежде всего, конечно, США и России. Вероятно, в данном случае правильнее даже сказать - России и США, потому что вопрос о том, куда потечет каспийская нефть и как много ее при этом будет, имеет для нашей страны намного более важное значение, чем для американцев. У них - на худой конец - есть и другие варианты обеспечения своей энергетической безопасности. Если же наша страна утратит контроль над крупными нефтяными потоками на своей южной периферии, вряд ли такую потерю удастся компенсировать расширением присутствия на рынках Европы и США. Китай и страны АТР обещают пока неплохие перспективы скорее для российского природного газа, чем для нефти.
С высоты птичьего полета
С высоты птичьего полета Каспийский регион предстанет расчерченным сплошными линиями действующих нефтепроводов, пунктирными - строящихся и виртуальными - проектируемых на бумаге или существующих пока только в сфере предварительных переговоров и благих пожеланий. Но в целом это будет впечатляющая картина жизни, буквально клокочущей энергией - кинетической и потенциальной. Ее динамизм создается как нарастающими масштабами и темпами работ по разведке и добыче нефти, строительству протяженных магистральных трубопроводных систем, так и столкновением интересов.
Структура этого реально-виртуального пространства определяется сейчас несколькими основными составляющими. Это, во-первых, уже давно или еще недолго действующие стратегические нефтепроводы. Прежде всего российский "северный" маршрут, по которому нефть с месторождений Казахстана и Азербайджана подается на морской терминал порта Новороссийск. Затем 1500-километровый маршрут Каспийского трубопроводного консорциума (КТК): от казахстанского месторождения Тенгиз на Каспии на тот же Новороссийск. Правительство России контролирует в консорциуме 24% капитала. Кроме того, 12,5% принадлежит LUKARCO - СП компании "ЛУКОЙЛ" и ее стратегического партнера Atlantic Richfield Company (ARCO), 7,5% - СП Rosneft-Shell Caspian Ventures Limited. Еще один действующий стратегический нефтепровод - "западный", Баку-Супса (Грузия), через который нефть попадает на маршрут Одесса-Броды и далее через нефтепровод "Дружба" в Европу.
Остальные магистральные нефтяные пути от Каспия находятся пока в виртуальном пространстве, но их значение для судеб стран самого региона в перспективе может оказаться решающим, а влияние на расклад сил в региональной и международной нефтяной геоэкономике уже сейчас весьма значительно. В наиболее виртуальном состоянии пребывают пока проекты поставок казахстанской нефти в Китай (маршрут Атырау-Атасу-Алашанькоу, 2,6 тыс. км) и к Аравийскому морю через Иран. Намного более реальным в самое последнее время стал выглядеть проектируемый и вот-вот начинающий строиться "Основной экспортный трубопровод" (ОЭТ) по маршруту Баку (Азербайджан) - порт Джейхан (Турция) через территорию Грузии для переброски к Средиземному морю 45-60 млн. тонн нефти в год с азербайджанского блока каспийских месторождений Азери-Чираг-Гюнешли (АЧГ).
Как Россия развязывает узлы
Перспективы российской политики в Каспийском регионе будут в значительной мере зависеть от того, как именно развяжется узел проблем между Россией, Казахстаном и всеми теми, кто стоит за проектом Баку-Джейхан. За последнее время на этом направлении произошли немаловажные изменения. Одно из них - позиция США, укрепившихся в своем намерении довести до конца дело переброски каспийской нефти в Турцию. Второе - существенное повышение оценок перспективных запасов нефти в Казахстане. Третье - успехи в развитии трубопроводных сетей: России и КТК в направлении Новороссийска, России к Балтике, Казахстана в сторону российского "северного маршрута" и КТК. Направление вектора изменений в настоящее время, пожалуй, благоприятно для Казахстана и России. Причиной тому - совпадение во времени результатов выявления нефтяных запасов Казахстана и строительства магистральных трубопроводов на территории обеих стран. В первую очередь, конечно, России.
До самого последнего момента Казахстан пребывал в двусмысленном положении государства, претензии которого на скорый и крупный вклад в мировую добычу нефти многим казались чрезмерными. В то же время стремление его руководства форсировать разведку и добычу нефти сдерживалось, с одной стороны, невозможностью развернуть широкий фронт работ в северной части Каспия из-за неурегулированной проблемы раздела дна моря. А с другой - слабой развитостью нефтетранспортной инфраструктуры. Теперь положение заметно изменилось.
Сначала Россия договорилась с Казахстаном о разделе дна северной части Каспия. Затем итальянская компания Agip оценила запасы нефти одного только месторождения Кашаган в 8-9 млрд. баррелей (1,1-1,2 млрд. тонн), что сразу же потянуло за собой в самом Казахстане цепь все более высоких (до 20 млрд. баррелей, или 2,75 млрд. тонн) оценок. Перед руководителями страны вновь замаячили образы нефтепроводов в Китай, Турцию и - полностью не исключено - в Иран.
Первый из этих проектов был несколько лет назад приостановлен китайской стороной во многом именно из-за сомнений в способности Казахстана обеспечить предусмотренные поставки по 20 млн. т нефти в год. В неопределенном положении пребывал и турецкий маршрут Баку-Джейхан, поскольку, по солидным оценкам, для обеспечения его окупаемости требовалось в полтора-два раза больше нефти, чем мог бы обеспечить один Азербайджан. Теперь как будто бы трудность могла быть преодолена при помощи казахстанской нефти, если бы не другие обстоятельства. А именно, прогресс в развитии сети магистральных нефтепроводов в северной части Каспийского региона и на территории России за его пределами.
Пуск КТК в дополнение к уже существовавшему маршруту на Новороссийск и строительство первой очереди БТС шире открыли двери для казахстанского нефтяного экспорта. В первом случае после того, как в конце мая нынешнего года в Казахстане был открыт нефтепровод Кенкияк-Атырау, генеральным подрядчиком по которому выступала российская компания "Стройтрансгаз". Он соединил месторождения Актюбинской и Атырауской областей с двумя стратегическими трубопроводами: КТК и Атырау-Самара. Во втором случае - после того, как завершение первой очереди БТС создало условия для транзита казахстанской нефти через порт Приморск на Балтике.
Это не только уже действующие, но и продолжающие развиваться системы. Пропускная способность КТК в перспективе должна быть доведена до 68 млн. тонн нефти в год, БТС - последовательно до 18 млн. и 50 млн. тонн. Что останется в Казахстане после этого? Если только, конечно, он не перестанет удивлять мир все новыми нефтяными запасами. Например, компания Chevron намерена поднять свою добычу нефти в Казахстане с нынешних 12,5 млн. тонн в год до 22,5 млн. тонн в 2005 г., вложив одновременно 3 млрд. долларов в завод по очистке нефти и газа от примесей сероводорода.
Альтернативные проекты и прожекты
В любом случае проекты, альтернативные российским, базируются на представлении о неограниченных перспективах добычи нефти в Каспийском регионе. Хотя в азербайджанском секторе положение вызывает пока скорее сомнения, чем оптимизм. Участившиеся отказы иностранных компаний от поиска нефти вынудили руководство государственной нефтяной компании (ГНКАР) приступить к попыткам создания международного консорциума для разработки запасов самого перспективного месторождения - Гюнешли (с перспективой добычи 90-130 млн. тонн нефти). А также потребовать, чтобы все акционеры АЧГ прокачивали нефть исключительно через систему Баку-Джейхан.
Между тем карты сторонникам последнего проекта путают своей все более суетливой деятельностью украинские и грузинские политики. Украинское руководство исходит при этом из уже упоминавшейся весьма сомнительной идеи, что нефти на Каспии хватит для всех с избытком, и под этим предлогом пытается реализовать план, который можно было бы сформулировать так: "Азербайджанская нефть для Турции, казахстанская - для Украины", имея в виду проект нефтепровода Одесса-Броды-Гданьск. Президент Кучма предложил даже создать "на любых условиях" международный консорциум, который не только управлял бы трубопроводом, но и занимался каспийской нефтью.
Не вносит в дело больше порядка и Грузия с ее лихорадочными попытками выжать больше возможного из нефтепровода Баку-Супса. Для этого не только обсуждается с ВР перспектива повышения его пропускной способности со 140 тыс. до 160 тыс. баррелей в сутки, но и вынашиваются прожекты поиска нефти на своем черноморском шельфе, где гипотетические запасы ее достигают якобы 3,3 млрд. тонн. Сейчас в Грузии добывается 100 тыс. тонн нефти в год. Выдвинута также идея соединить Новороссийск с трубопроводом Баку-Супса для дальнейшей транспортировки российской нефти в порт Джейхан.
В проектах, прожектах и желаниях нет недостатка. Но на практике пока что в Каспийском регионе инициатива принадлежит России, которая делит ее с Казахстаном. Нашей стране удалось добиться этого в первую очередь благодаря нескольким своевременно осуществленным проектам мощных нефтепроводных маршрутов. В дальнейшем многое будет зависеть от обстоятельств, вероятность которых пока нелегко оценить. Прежде всего - сколько все же будет нефти на Каспии в перспективе нескольких лет? В каком отношении окажутся рост добычи нефти и стратегическое трубопроводное строительство? Чего может оказаться недостаточно: нефти или средств ее транспортировки? Какие варианты рассчитываются в России на тот случай, если нефти в Каспийском регионе будет много, а трубопровод Баку-Джейхан построят? Как будут взаимодействовать в разных условиях российские государственные структуры и нефтяные компании? Вопросов много, но ясно одно: приобретенную инициативу упускать не следует.
