Игорь Коротченко -Андрей Иванович, как вы оцениваете состояние технологического потенциала оборонно-промышленного комплекса России на сегодняшний день? В какой степени нам удалось сохранить то, что было наработано в советское время?
- На эти вопросы сложно ответить однозначно. Дело в том, что при нашей несомненной военной мощи мы обладали еще и определенной военной организацией. Военная машина государства действовала как комплексная система. Для решения стратегических задач выстраивалась цепочка: военная наука - технологии и производство - армия. Сегодня все это утрачено. В течение последних 10 лет перед ОПК не ставили четких задач.
Принцип конверсии, провозглашенный в качестве основы реформирования системы, также не был реализован. ОПК по большому счету не перешел на производство гражданской продукции. В конце 1980-х годов многим казалось, что если мы прекратим выпуск военной техники и вооружений, то остальные проблемы решатся сами собой. Не было продумано инвестиционное обеспечение конверсии.
Итак, можно ответить кратко: нет внятно сформулированных задач по обеспечению безопасности страны - нет развития ОПК.
- А кто должен ставить эти задачи?
- Руководство страны. Но здесь необходимо учитывать и такой момент: подобные задачи не могут быть сформулированы без так называемого "облика вооруженной борьбы", разработка которого находится в компетенции Генштаба. Обычно он составляется с дискретностью в пять лет. "Облик вооруженной борьбы" должен учитывать те изменения, которые произойдут в характере ведения боевых действий с учетом существующей расстановки сил.
Война как общественно-политическое явление необязательно переходит в горячую фазу. Наличие военной силы уже является мощным фактором, воздействующим на политические решения. Сегодня роль и место военной силы в политике России не определены. Неясны ситуации, в которых она могла бы применяться. Нет "облика вооруженной борьбы", в рамках которой могли бы достигаться определенные политические цели.
Выбор применяемого оружия происходит исходя из конкретной задачи. Не всякое "хорошее" оружие может быть использовано в той или иной ситуации. Вот, например, недавно спущенная на воду многоцелевая ударная подводная лодка "Гепард" предназначена для уничтожения крупных авианосных и корабельных группировок противника и для нарушения его морских коммуникаций. Но сама по себе эта лодка функционировать не может: чтобы вывести ее с базы, нужны минные тральщики, противолодочные силы; чтобы она могла эффективно действовать, необходимы все виды разведки - авиационная, радиоэлектронная и так далее.
Сегодняшние программы, касающиеся наших вооружений, бессистемны. Стратегия выстраивается не под облик вооруженной борьбы будущего, а искусственно привязывается к тем наработкам, которые были "в заделе" у НИИ и КБ.
Чтобы оценить состояние российского ОПК, необходимо учесть и такой момент, как наличие в нашей экономике большого количества мобилизационных заданий. Они тяжелым бременем легли на плечи оборонки. Сегодня правительство занимается разработкой мобилизационных заданий по расчетному 2000 году. А действуют задания, основанные на данных 1995 года. Совершенно ясно, что требуется обновление мобилизационных заданий, а также роли и места мобилизации в экономике.
И главное. На вопрос о реальной мощи ОПК нельзя ответить без проведения его всесторонней ревизии и инвентаризации, определения роли и места каждого завода в системе. В своей записке президенту РФ я писал о том, что у нас есть предприятия, не относящиеся к оборонке, но крайне важные для существования технологических цепочек ОПК. Значит, никак нельзя в "пылу конверсии" отказаться от этой небольшой доли оборонной продукции.
В нашей стране продолжают работать предприятия, ориентированные почти исключительно на выпуск вооружений. Они практически не могут существовать без заказов на вооружения и технику. Вообще проблемы ОПК нельзя отделить от проблем людей, которые там работают, а шире говоря - от проблем региона и всей страны. Может быть, с позиции голой экономической целесообразности следовало бы путем перераспределения средств усилить только головные, наиболее крупные и перспективные предприятия. Но нельзя бросать на произвол судьбы десятки тысяч людей. Следовательно, структуру ОПК нужно реформировать осторожно и постепенно.
- А совместимо ли вообще существование сильного ОПК с новыми экономическими реалиями нашей страны?
- Мы должны исходить из того, что предприятия ОПК являются субъектами экономических отношений. Но в отличие от других производственных объединений они должны быть особым образом защищены. Независимо от формы собственности эти предприятия должны получать определенные преференции на ту часть своей продукции или на те ее виды, которые непосредственно связаны с безопасностью государства.
Сегодня идея организации холдингов в ОПК в достаточной степени дискредитирована. Между тем отрасль требует четкого, организованного, ответственного руководства. На встрече с президентом РФ 6 марта я сказал, что в нашей стране перезрела необходимость создания Министерства оборонной промышленности. Децентрализация управления в этой области привела к катастрофе. В условиях экономических трудностей и международной нестабильности нам необходима концентрация и руководства, и ответственности. Миноборонпром мог бы выступать реальным партнером Министерства обороны и других ведомств в области выработки политики производства вооружений в стране.
Не следует возлагать слишком больших надежд на выход России на мировой рынок вооружений. Наш сегодняшний доход от продажи оружия - около 4,5 миллиарда долларов в год. Это не та сумма, которая позволила бы решить проблемы ОПК. Кроме того, сегодня мы попали в положение, когда вынуждены предлагать заказчикам образцы вооружений и военной техники, которых нет в Российской армии, не прошедших полный путь разработки и постановки их на серийное производство, проверку в войсках. Как отнестись к тому, что уже в ряде случаев эта техника по своему уровню превосходит образцы вооружений нашей армии? Ясно одно: чтобы успешно экспортировать отечественные образцы вооружений и военной техники, а также их модернизированные варианты, надо в первую очередь иметь их на вооружении собственной армии, хотя бы в минимальных количествах.
Сегодня по совокупному оборонному потенциалу мы отстаем от Америки на 10-12 лет. Еще 5-7, максимум 10 лет - и разрыв в технологиях между Россией и США составит одно поколение. А это значит, что мы уже просто не сможем - в случае необходимости - воевать с современными армиями "на одном языке". С Россией можно будет вести "дистанционную войну", как вел ее Запад с Ираком, Сербией или Афганистаном. Если не произойдет качественных изменений всех основных составляющих ОПК, то Россия в обозримом будущем просто не сможет обеспечить свою безопасность.
