Юрий Александров Опередив Саудовскую Аравию, Россия вышла на первое место в мире по добыче нефти - 7,28 млн. баррелей (примерно 1 млн. т) в сутки против 7,19 млн. баррелей у нашего главного конкурента. Таким образом, ограничения на вывоз нефти пока сохраняются, а экспортный потенциал страны увеличивается. Прирост добычи существенно опережает внутренний спрос на нефтепродукты, и так будет довольно долго. В ближайшие десятилетия именно экспорт нефти останется одним из главных источников средств для модернизации отечественной промышленности. С этой точки зрения соглашения с ОПЕК об ограничении экспорта нефти могут носить лишь кратковременный характер. Добывать нефти для вывоза надо как можно больше. Вопрос в том, куда и как ее продавать.
Нельзя сказать, что он никого не волновал раньше. Наоборот. В последние годы увеличен экспорт нефти в Европу по традиционным маршрутам, он покрывает больше 15% европейского спроса. Кроме того, созданы и прокладываются новые пути: к Балтике, Черному, Средиземному, Печорскому морям. Но при этом почти все силы и средства были сосредоточены на западном и юго-западном направлениях. Восток все эти годы интересовал российских нефтяников и правительство в значительно меньшей степени. Главным образом из-за того, что не просматривались близкие возможности всерьез вступить в конкуренцию с экспортом нефти в страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) из зоны Персидского залива. Однако сейчас эта проблема, похоже, начинает обретать новое качество.
Популярный Восток
Причина общеизвестна - резкое усиление обеспокоенности США своей собственной и всего индустриального мира зависимостью от поставок нефти из взрывоопасного региона Ближнего и Среднего Востока. Начались разговоры о возможном возрастании значения России как поставщика нефти для США. Но одновременно там стали предприниматься усилия по созданию еще одного центра альтернативных поставок нефти в саму Америку и в особо интересующие ее другие регионы. Прежде всего в государства АТР. Перспективы такого центра связываются с проектом трубопровода Баку-Джейхан для азербайджанской и казахстанской нефти, что противоречит интересам России. А это, в свою очередь, вынуждает искать ответные ходы, чтобы не дать себя оттеснить от перспективных нефтяных рынков.
Взгляды российских нефтяников и политиков, естественно, должны пристальнее, чем раньше, обратиться на Восток - в направлении Китая и стран АТР. На разных стадиях реализации находятся сахалинские проекты нефтедобычи, где ее запасы на морском шельфе оцениваются в 4 млрд. тонн. А в июле прошлого года в Москве было подписано российско-китайское соглашение о разработке ТЭО нефтепровода Ангарск-Дацин для поставки в Китай компаниями ЮКОС, "Роснефть", "ЛУКОЙЛ" и "Сибнефть" 20 млн. тонн нефти в год с 2005 г. и 30 млн. тонн с 2010-го. Технико-экономическое обоснование (ТЭО) проекта разрабатывает "Транснефть". Параллельно "Транснефть" ведет работу над ТЭО альтернативного нефтепровода к порту Находка на российском тихоокеанском побережье. Планируемая пропускная способность этого маршрута - 50 млн. тонн в год, протяженность - 4 тыс. км, стоимость оценивается в 3-5 млрд. долл. Порт способен принимать супертанкеры грузоподъемностью до 500 тыс. тонн. Выбор за правительством. И, безусловно, он не из легких. И все же сделать его придется уже скоро - после того, как в конце этого года закончится работа над ТЭО для обоих проектов.
Большой рынок без гарантий
Китай - это гарантированный и расширяющийся рынок энергоносителей. К 2020 г. дефицит энергоресурсов там может достичь 200 млн. тонн условного топлива. В перспективе глобальной политики России он рассматривается как возможный стратегический партнер в деле создания многополярного мира в противовес однополярному Pax Americana. Основной недостаток проекта нефтепровода в Китай - концентрация ресурсов и средств на одном узком направлении, которая может оголить другие, тоже перспективные, участки.
Китай претендует на полный контроль над частью трубопровода, проходящей по его территории, что вполне объяснимо национальными интересами этой страны и геополитическими соображениями. Не случайно китайская сторона категорически отвергла предложенный Россией вариант аналогичного маршрута (Ангарск-Улан-Батор-Пекин), но только прокладываемого от границы РФ через территорию Монголии. Однако полный контроль китайской стороны над своим участком трубопровода лишает Россию важного рычага влияния и на ход строительства, и на последующую эксплуатацию системы. А это может создать трудности, поскольку возможности китайской стороны обеспечить свою долю расходов не так очевидны, как это может казаться.
Если исходить только из общих экономических показателей, ВВП Китая на 85% превышает ВВП России, но в расчете на душу населения он не дотягивает и до четверти российского. Около трех четвертей прямых иностранных инвестиций поступают в Китай из Гонконга, Тайваня и Сингапура, к тому же в основном направляются в экспортный сектор. Однако нефтепровод из России - не единственный для Китая в настоящее время очень крупный проект такого рода. Есть еще проект 4200-километрового газопровода стоимостью 18 млрд. долл. - от газового месторождения на территории Уйгурской автономной области до Шанхая. Его реализация дает надежды на более тесную интеграцию западных и восточных регионов страны. Но она сопряжена с большим риском - как экономическим при огромной затратности проекта, так и политическим, учитывая неспокойную обстановку в том районе, где должна начинаться китайская часть трубопровода. Видимо, не случайно от участия в этом проекте отказалась компания British Petroleum.
В то же время китайцы не проявили ожидавшегося от них интереса к перспективному российскому газовому месторождению Ковыкта в Иркутской области, откуда они могли бы получать более 20 млрд. куб. м газа в год. Руководство Китая в данном случае сделало выбор, преследуя в большей степени цель политической интеграции территорий своей страны, чем экономическую выгоду. Такую склонность к крупным "политическим" проектам нельзя не принимать во внимание. Тем более что уже имеется и случай отказа китайской стороны от достигнутых ранее договоренностей. Осенью 1999 г. была прекращена на неопределенный срок начатая по соглашению 1997 г. работа над ТЭО для строительства нефтепровода из Западного Казахстана в Китай по маршруту Атырау-Кенкияк-Кумколь-Атасу (Казахстан)-Алашанькоу (Китай). Это тоже был на редкость масштабный проект: протяженность маршрута 2600 км (а с учетом дотягивания инфраструктуры до китайских потребителей - 8 тыс. км), мощность - 20 млн. тонн нефти в год, стоимость - 9 млрд. долл.
Логика антитеррора и порт Находка
В России альтернативный "китайскому" проект трубопровода - к порту Находка - может вывести российскую нефть на просторы АТР. Но довольно долго эта идея не пользовалась особой популярностью. Есть большие сомнения относительно того, сможет ли российская нефть конкурировать там с нефтью из региона Персидского залива и Юго-Восточной Азии. Ответ на этот вопрос требует анализа совокупности разнородных факторов при наличии многочисленных неопределенностей. При этом необходимо учитывать и особенности бухгалтерии российских нефтяных компаний, сильно затрудняющие получение достоверных оценок.
В дополнение к этому необходимо оценить перспективы спроса на нефть, ее предложения и динамики цен в мире в целом и в регионе АТР в частности. В последнем случае предсказания тоже сильно затруднены, поскольку цены диктуются не только долговременными тенденциями, определяющими состояние экономики основных потребителей нефти, но и краткосрочной конъюнктурой мирового рынка.
Имеется, однако, по крайней мере один фактор, который позволяет смотреть на перспективы российской нефти в АТР с определенным оптимизмом. Это расширение антитеррористической кампании США, с одной стороны, и неоднозначная ответная реакция на нее в мусульманском мире - с другой. Здесь тоже трудно делать обоснованные предсказания, но ясно одно. Если США все же осуществят попытку свергнуть военным путем режим Саддама Хусейна в Ираке, к чему их очень сильно подталкивает логика эскалации войны, неизбежным следствием станет полное крушение государственности в этой стране. Так, как это получилось после ввода советских войск и продолжается поныне в Афганистане. Развал Ирака, в свою очередь, может сильно и надолго дестабилизировать обстановку во всей зоне Персидского залива, втянув в конфликт страны Ближнего и Среднего Востока.
Готовить сани весной
К такому повороту событий надо готовиться уже сейчас - так, как это делают США, начавшие подготовку для себя запасных вариантов снабжения нефтью. А значит, остается все меньше времени и у России, чтобы сделать стратегический выбор в отношении трех вариантов продвижения российской нефти на Восток. Трубопроводов в Китай (для нефти Западной Сибири) или к порту Находка (для месторождений Восточной Сибири и сахалинских проектов).
В Западной Сибири даже для поддержания добычи на существующем уровне потребуется разработка таких месторождений, открытие немалой части из которых еще лишь прогнозируется. В то же время в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке добыча нефти почти не ведется, хотя Эвенкийский АО, Якутия, Иркутская область и Красноярский край обладают большим ресурсным потенциалом. В Сахалинской области возможно увеличение добычи нефти до 20-25 млн. тонн в 2010-2020 гг. Разрабатываются проекты строительства параллельных нефте- и газопроводов на юг острова в целях выхода в первую очередь на рынки Китая, Кореи и Японии. Интересно, что российская компания ЮКОС, участвующая в китайском проекте, в дополнение к тому обнародовала план создания крупного нефтеналивного порта недалеко от Находки, что свидетельствует о повышении ее руководством оценки перспектив экспорта нефти в регион АТР. Государства самого этого региона - Корея и Япония - тоже проявляют растущий интерес к российской дальневосточной нефти, причем не только к поставкам, но и к участию в освоении российских месторождений. Все эти меняющиеся условия нельзя не учитывать при выборе приоритетов развития нефтедобывающей и нефтетранспортной инфраструктуры на востоке России.
