Иван Сас -ВИКТОР ИВАНОВИЧ, саммит по определению правового статуса Каспия уже несколько раз откладывается. Что за этим стоит - несогласованность позиций, закулисные интриги отдельных участников ведущихся переговоров или еще что-то?
- Саммит был перенесен на осень. Она еще не закончилась, однако, судя по перспективным графикам руководителей прикаспийских государств, в этот срок можно и не уложиться. Так что речь может пойти и о декабре, но и здесь нет полных гарантий, хотя рабочая группа подвела подготовительный процесс к той стадии, когда требуется завершение работы на уровне глав государств. Причины банальны. Во-первых, в переговорном процессе участвуют пять государств, у каждого - свои подходы, свой интерес. Во-вторых, принцип консенсуса подразумевает согласие всех. В-третьих, камнем преткновения на пути к согласию является сырьевая база Каспия. Идет ее освоение, открываются новые месторождения, богатейшие запасы. В такой ситуации у всех начинают, что называется, гореть глаза, каждый хочет иметь даже не равную долю, а максимум от этого "пирога". Но это и есть жизнь, и российская сторона не драматизирует ситуацию.
- Ни для кого не секрет, что Иран считает себя "наиболее обиженной стороной", так как его доля при разделе дна Каспия по обсуждаемому проекту составит 14%, тогда как, скажем, Казахстан получит 29%. Иран предлагает либо эксплуатировать Каспий по принципу кондоминиума, либо разделить его дно между прикаспийскими государствами поровну. Почему эти предложения отвергаются большинством участников переговоров, в том числе и российской стороной?
- Если бы сегодня на календаре был 1997 год, в основу решения вполне могли бы лечь предложения иранской стороны. На сегодняшний же день это уже сложно. И в первую очередь по той причине, что в 1998 и 2000 годах президенты России и Казахстана подписали двусторонние документы, в которых заложены иные принципы разграничения Каспия. В январе 2001 года аналогичный документ был подписан президентами России и Азербайджана. Международное право не позволяет обойти эти документы. Следовательно, нужно искать компромиссные варианты. Российская сторона и предложила такой вариант. Если коротко, суть его в следующем. На первом этапе по методу модифицированной срединной линии делим дно, точнее, ресурсы дна. Вода общая, и никаких границ. Возможны подварианты, но все это решается на втором этапе. Такова позиция России с 1998 года, и она не изменилась.
- Возникает ощущение несправедливости дележа, при котором "пирог" режут не на равные куски. Кстати, кто сколько получит, если нынешний проект будет принят?
- Доля Ирана, как уже отмечалось, будет составлять 14%. России - ближе к 19%, у Азербайджана - больше 19%, у Казахстана свыше 29% и у Туркмении - больше 19%. Доли действительно не равные, но не будем торопиться с выводами о справедливости.
Еще раз хочу подчеркнуть: если бы Каспий пришлось делить, что называется, с чистого листа, проблем с этими 20%, возможно, и не возникло. Каждый получил бы равную долю. Но у каждого прикаспийского государства есть многовековая история, есть сложившаяся экономическая практика. Справедливым ли будет те месторождения, которые, скажем, в течение столетия разрабатывал Азербайджан, передавать Ирану только на том основании, что последний хотел бы увеличить свою долю? Есть, наконец, география Каспия, его береговая линия, которую не поправишь, не подгонишь к тому, чтобы каждому досталось поровну. Принцип "равной доли" в реальности невозможно применить к распределению ресурсов морского дна. Сейчас их львиная доля оказалась у казахстанской стороны, но так природа распорядилась. Несправедливо? Но тут уже нужно апеллировать к самому Господу Богу.
Обделенным Иран не должен себя чувствовать уже хотя бы потому, что его положение на Каспии, если сравнивать с положением в бытность СССР, существенно укрепляется. В 30-е годы в одностороннем порядке и без юридического обоснования была проведена так называемая линия Астара-Гасанкули, которую иранская сторона не пересекала. Если сравнивать ту долю Каспия, которой довольствовался Иран, когда его северным соседом был СССР, с той долей, которую он может получить сейчас, то последняя значительно больше. И она будет закреплена за ним нормами международного права. Скажите, это укрепление или ослабление позиций Ирана на Каспии?
- А почему не была принята идея кондоминиума?
- Представьте себе, что все пять прикаспийских государств одновременно должны прийти на перспективное месторождение Кашаган, разделить его на пять кусков и начать разработку. Любой практик, хорошо знающий все тонкости нефтедобычи, скажет, что такой вариант не дает никакого равенства, кроме проблем, и самое главное - чреват острейшими конфликтами.
- Как вы расцениваете инцидент, имевший место между Ираном и Азербайджаном 23 июля, когда суда азербайджанских нефтяников оказались под прицелом иранских военных кораблей?
- Как крайне опасный. Это удар по переговорным процессам и предостережение всем, кто медлит с определением правового статуса Каспия. Я не устаю повторять: чем дольше затянется этот процесс, тем вероятнее рост напряженности в регионе - и не только в южной, но и в северной его части. Жизнь не ждет, пока мы договоримся. Освоение каспийских недр продолжается. Нередко интересы сталкиваются, напряженность растет. Произошедшее 23 июля лишний раз подтверждает: проблема статуса Каспия становится неотложной.
- Можно ли считать, что идея создания в Каспийском регионе демилитаризованной зоны похоронена навсегда?
- Задача в принципе благородная, но время для этого не пришло. Представьте себе, что Россия убирает Каспийскую флотилию - это не только не будет способствовать стабилизации обстановки на Каспии, а как раз наоборот, создаст угрозы дестабилизации. Вместе с тем нас не может не тревожить тот факт, что прикаспийские государства стремятся наращивать свои военно-морские силы. На море пока нет границ, мы надеемся, что их и не будет, а боевые пограничные суда уже бороздят Каспий. Но чем больше оружия - тем больше опасность возникновения инцидентов.
- Будет ли Россия настаивать на том, чтобы правовой статус Каспия увязывался с обязательствами прикаспийских государств по сохранению уникальных биоресурсов моря, его экологического здоровья?
- Вы знаете, что я являюсь выходцем из нефтяного сектора и вроде бы должен отстаивать интересы ТЭКа. Но когда я окунулся в проблемы Каспия, то стал страстным поборником экологической защиты этого действительно уникального водоема. Я со всех трибун заявляю: топливно-энергетические ресурсы есть не просят, они могут подождать, а вот рыба гибнет каждый день. Согласовывать статус Каспия можно годами, а спасать биоресурсы моря нужно сегодня. Завтра может быть уже поздно. Поэтому, как мне видится, усилия по определению статуса и решению экологических проблем должны идти параллельно.
- Виктор Иванович, некоторые политики считают, что Россия при любых вариантах раздела Каспия понесет потери как военно-стратегического, так и экономического характера, и обвиняют вас - как представителя президента России - в этом.
- Мне, право же, неловко оценивать свою работу. Скажу только, что есть и иные оценки. В частности, совсем недавно в Греции на международном семинаре я ознакомился с мнением весьма авторитетных экспертов в топливно-энергетической сфере - Фридмана Мюллера из Германии и Теренса Адамса из Великобритании. Они считают, что Россия играет ведущую роль в решении проблемы правового статуса Каспия, и теперь ясно, чего Россия хочет на Каспии, что она не только заняла и активно отстаивает верную позицию, но и является справедливым партнером-посредником. Я понимаю, что многих наших псевдопатриотов коробит от самого факта, что Россия согласна на долю менее 20%. Но дело не в каких-то долях процента. Отказываясь от позиций, которые можно назвать "правом сильного", идя на разумные и оправданные компромиссы, проявляя добрую волю, мы наживаем такой капитал, как доверие прикаспийских стран, закладываем политические, экономические и моральные основы добрососедства. Я думаю, для России это не менее ценное обретение, чем небольшая прибавка в добыче каспийской нефти.
