Владимир Санько ТРУДНО поверить, но экономика страны действительно тонет в нефтедолларах. Многие эксперты спешат продемонстрировать эрудицию и ставят диагноз российской экономике: "голландская болезнь". Ее симптомы - ускоренный рост денежной массы и, как следствие, инфляции. Центральный банк вынужден печатать рубли, чтобы выкупить нефтедоллары, которых в страну поступает слишком много. Этим он не сильно увлекается, так как боится раскрутить инфляцию, а потому валюты на рынке вполне достаточно, чтобы реальный курс рубля увеличивался.
Проблему потока нефтедолларов в страну и пути ее решения на государственном уровне можно проследить по заявлениям помощника президента по экономике Андрея Илларионова. По выступлениям правительственных чиновников, к сожалению, этого сделать нельзя, так как отвечающие за экономику госслужащие, видимо, не считают нужным или не могут разъяснить и обосновать свои решения. Нынешний помощник президента любит это делать. Это тем более интересно, так как обычно он умеет выделить самые болевые точки экономики.
Исходя из анализа сложившейся ситуации, Илларионов делает вывод: основной причиной замедления экономического роста являются большие доходы от экспорта сырьевых и энергетических ресурсов. Поступающая в страну валюта оказывает "давление на валютный курс, и в итоге теряется конкурентоспособность прежде всего обрабатывающей промышленности и всей остальной неэкспортной экономики", отмечает помощник президента.
"Мы должны платить по долгам не только потому, что так принято, но и потому, что в текущих условиях это самый действенный способ стерилизовать избыточную рублевую массу, которая вызывает инфляцию и замедляет экономический рост", - убеждает Андрей Илларионов. Жаркие споры об эффективном использовании "нежданно-негаданно" появившихся у страны нескольких миллиардов долларов свелись к вопросу о том, стоит ли платить или лучше не платить Парижскому клубу. Помощник президента в споре с правительством явно одержал победу - оно перестало настаивать на реструктуризации долгов западным странам-кредиторам, добиваться получения кредитов от МВФ, и в конце апреля Минфин вписался в оригинальный график погашения задолженности. Правительство быстро вошло во вкус и уже заявило о готовности пройти пик платежей по долгам в 2003 году без помощи кредитов МВФ.
Утечка капитала из России в 2000 году, по оценке министра экономразвития Германа Грефа, составила 28 млрд. долл. (Стенли Фишер утверждает, что вывоз превысил 30 млрд.), то есть увеличилась по сравнению с 1999 годом на 4 млрд. долл. Помощник президента считает, что вывоз капитала нежелателен, но в данном случае он "в отсутствие разумной и внятной макроэкономической политики выполняет роль своеобразного компенсатора".
Но нефтедолларов по-прежнему слишком много. Сокращение объема обязательных продаж валютной выручки ничего хорошего не обещает: инфляция, возможно, снизится, хотя многие эксперты сомневаются, что основной ее источник - в чрезмерной закупке Центробанком долларов, но реальный валютный курс рубля укрепится, в чем практически никто не сомневается. А отсюда - потеря конкурентоспособности отечественными производителями, увеличение импорта, ухудшение платежного баланса и так далее.
Для "утилизации" нефтедолларов в Бюджетном послании президента предлагается создать Стабилизационный фонд. Несомненно, что автор этой идеи - опять-таки помощник президента по экономике. На это указывает то, что только Илларионов очень подробно детализировал реализацию этой концепции. Согласно его предложениям, доходная часть бюджета формируется из расчета мировой цены на нефть в 12 долларов за баррель. При более благоприятной конъюнктуре все дополнительные поступления в бюджет должны направляться в стабилизационный фонд.
Если дополнительные доходы бюджета в фонде будут лишь аккумулироваться в рублях, а не в долларах, то валютному рынку от этого ни жарко ни холодно. В противном же случае по мере накопления валютных средств фонд сможет стать полноправным партнером ЦБ. И особенно важно то, что при этом денежная масса не увеличивается, то есть инфляция не провоцируется, и в то же время можно безболезненно препятствовать укреплению рубля, формируя спрос на доллары.
Все это, конечно, хорошо, но где взять достаточное количество рублей? Помощник президента подсказывает: в бюджет необходимо заложить цену на нефть в размере 12 долларов за баррель, а первичный профицит должен быть не меньше 10-12% ВВП. Если сравнить предложения Илларионова с минфиновскими показателями (17 долларов за баррель и просто бездефицитный бюджет), то минфиновские чиновники представляются просто мотами. Если же принять илларионовское предложение, то расходная часть бюджета (без обслуживания долга) сократится чуть ли не вдвое. Становятся понятными постоянные заявления помощника президента, критикующего правительство за ошибочную макроэкономическую политику, проявляющуюся, в частности, в ускоренном росте непроцентных расходов (для непосвященных - это все бюджетные расходы без обслуживания государственного долга). Но нелишне задуматься и о социальных последствиях сокращения нынешних внутренних государственных расходов наполовину. Как бы то ни было, а Минфин разрабатывает, как сейчас говорят, "двойной" бюджет. Почему "двойной" - непонятно, так как фактически рассматривается один бюджет, в котором государственные доходы заведомо занижены, а все сверхплановые поступления в казну просто целиком переадресовываются в Стабилизационный фонд. Идея помощника президента о такой структуре бюджета была быстро воспринята правительством и, к счастью, не в столь, как он предлагал, жесткой форме. Тем не менее, вняв призывам президентского помощника, Минфин, формируя бюджет 2002 года, заложил расчетную цену на нефть 17 долларов за баррель вместо 21 доллара на 2001 год.
Но вернемся к основной теме - избыток нефтедолларов. Все предлагаемые меры не решают коренным образом порождаемые им проблемы. Стабилизационный фонд, хотя и самый эффектный ход, но это временное прибежище - пока не расплатимся с долгами. Не превращать же его в бездонную валютную кубышку. Также очевидно, что несерьезно рассматривать вывоз капитала как основную меру по стабилизации рублевого курса. А поток нефтедолларов будет нарастать, так как российские нефтяные компании и без участия иностранного капитала уже наращивают добычу на десятки миллионов тонн в год. Прирост, естественно, идет на экспорт. А значит, новые сотни миллионов нефтедолларов должны поступить в страну. И тут неизбежно возникает вопрос об экономической обоснованности масштабной реализации нефтегазовых проектов на условиях раздела продукции.
Не случайно в одном из последних интервью Андрей Илларионов высказался о несвоевременности инвестиций. Какие инвестиции он имел в виду, неизвестно. Тем не менее у нас длиннющая очередь из зарубежных претендентов (компаний, государств, экономических союзов) образовалась только на разработку российских природных ресурсов. А инвесторов в обрабатывающий сектор - и числом поменьше, и капиталами помельче, так что они погоды не делают. Зная, что заявления помощника президента часто принимают форму государственных решений, невольно задумываешься о судьбе правительственных обязательств по соглашениям о разделе продукции, ведь Госдума наштамповала перечень таких проектов по всем перспективным месторождениям.
То, что заявление Илларионова направлено против сырьевых проектов, подтвердил бурный протест фракции "ЯБЛОКО" в лице заместителя председателя Сергея Иваненко. Ведь хорошо известно, что для этого движения СРП фактически является формой существования. Тем не менее правительство, может быть, и право, притормаживая проекты СРП, так как и без них негативное воздействие нефтедолларов очевидно - в частности, тяжелая форма "голландской болезни" российской экономике гарантирована. Достаточно вспомнить 1998 год, когда конъюнктура была хуже некуда (цена на нефть опускалась до 8 долларов за баррель), но тем не менее из страны было вывезено порядка 20 млрд. долларов, а после дефолта имели место и инфляция, и укрепление рубля. Инфляция и одновременное укрепление национальной валюты - это симптомы болезни, источником же ее служит рента, а запускающим механизмом - приватизация последней.
Если из выручки за сырье вычесть издержки на добычу и реализацию, то оставшаяся величина представляет собой ренту. Государственная форма присвоения ренты обладает стойким иммунитетом к пресловутой "голландской болезни". Это видно не только на примере стран с социалистической экономикой (СССР, Китай), но и Норвегии. У северных соседей рента за природные ресурсы практически полностью изымается через государственную нефтяную компанию непосредственно в государственный фонд. Перед ЦБ Норвегии не стоит проблема печатания крон для выкупа нефтедолларов, а с другой стороны - нет причин для чрезмерного укрепления кроны.
Таким образом, единственным эффективным методом лечения "голландской болезни" является максимальное изъятие государством природной ренты по праву собственника недр. Сейчас же государство вынуждено выкупать ее у арендатора недр. Норвежский опыт прямого участия государства в нефтегазовых проектах для наших правящих либералов неприемлем, так как их экономический стратег Герман Греф твердо уверен, что все государственное используется неэффективно, а посему не имеет права на существование.
Есть и другой способ изъятия горной ренты. Надеюсь, что многие обратили внимание на тезис в Бюджетном послании президента, который можно интерпретировать как рецепт лечения нашей экономики от заморского недуга - усиление рентных принципов в налоговых платежах. Вот и первый заместитель министра финансов Алексей Улюкаев признал, что в нефтяной отрасли правительство собирает лишь 30% доходов компаний, что намного меньше, чем в Европе. Поэтому он считает, что "рост экспортных пошлин хотя бы на 10% станет значительным прогрессом". В принципе этот вариант в какой-то мере реализуется в системе налогообложения США, Канады и других развитых стран, где доля государства в прибыли нефтепромышленника исчисляется не в среднем по стране, а по каждой скважине. У нас же господствуют среднепотолочные подходы Минфина при формировании налоговых параметров природопользования, что позволяет нефтяным компаниям убедительно доказывать непосильность налогового бремени.
Как видим, ранее высказанные предложения Андрея Илларионова о приоритетности выплаты внешних долгов и о структуре распределения доходов государства правительством были приняты практически безоговорочно. Однако его инициатива - о нежелательности каких-либо больших инвестиций - заведомо встретит жесткое сопротивление не только со стороны правительства.
На проталкивание проектов по разработке российских нефтегазовых месторождений на условиях раздела продукции иностранные компании, в основном американские, затратили уже не один десяток миллионов долларов. Их представители - завсегдатаи правительственных кабинетов и комитетов Госдумы. В крайнем случае в помощь российским лоббистам в структурах законодательной и исполнительной власти они всегда могут подключить глав своих государств, как это имело место в истории с подписанием харьягинского и двух сахалинских проектов. В последний год ЕС усиленно навязывает России стратегическое сотрудничество в топливно-энергетическом комплексе. Не отстает от Европы и Юго-Восточная Азия (Япония, Южная Корея, Китай). Хотя предложение Андрея Илларионова о приостановке масштабных инвестиций в экономику страны весьма своевременно, но, к сожалению, правительство из-за опасения серьезных внешнеполитических осложнений (уж больно много за годы реформ мы надавали безотзывных оферт) едва ли решится на его реализацию.
Предложение помощника президента об увеличении рентной составляющей в налогах в правительственной интерпретации должно разочаровать сторонников рентной экономики. Как видно из второй части Налогового кодекса, ставки всех налогов снижаются (в этом "мы впереди планеты всей"), но в такой пропорции, которая обеспечивает выполнение требования Андрея Илларионова. Доля рентных платежей в доходах государства возрастает, но при этом доля ренты, изъятой у предприятий в пользу государства, снижается. Впрочем, это не противоречит либеральным воззрениям помощника президента. В России только диктаторский режим сможет изъять ренту из выручки предприятий хотя бы на уровне (сейчас в два-три раза ниже) налогов западных стран.
Совершенно очевидно, что правительство не может в рамках либеральной модели направить валютные средства, заработанные на продаже природных ресурсов, в несырьевой сектор экономики. Для наших макроэкономических монетаристов он просто не существует.
Если валюта для страны противопоказана, тогда зачем нужна шумная десятилетняя кампания по зазыванию иностранных инвесторов? Видимо, для того, чтобы их отсутствием объяснять все беды российской экономики. В действительности причина неудач - в отсутствии внятной экономической политики правительства. Оно, впрочем, как и помощник президента по экономике, неспособно адекватно оценивать свои предложения и действия в их взаимосвязи и взаимовлиянии.
