Внешняя торговля и государство

Отмена государственной монополии на внешнюю торговлю в корне преобразила сферу экспорта-импорта и создала в России принципиально новые условия для развития международных торговых обменов. При этом одновременно с крушением монополии пошел не менее важный процесс: российская экономика начала активно включаться в систему неидеологизированных мирохозяйственных рыночных связей. Эти революционные перемены, совпавшие во времени, поначалу создали изрядный хаос. Ситуация сложилась столь причудливая, что, с одной стороны, способствовала торопливой и сверхдешевой продаже за рубеж российских ценностей - от нефти до донорской крови, а с другой стороны - привлекла в нашу страну полчища международных авантюристов с большими амбициями и мизерными капиталами.

При практически полном отсутствии таможенных и налоговых органов, приспособленных к рыночным отношениям, иначе и быть не могло. Поэтому баланс первого хаотического этапа рыночной внешнеторговой деятельности сложился не в нашу пользу: кое-кто неплохо нажился за счет России. Например, в 1995 году во Францию поступило российских товаров на миллиард долларов больше, чем официально прошло через российскую границу. Такова была плата за опыт, который приходил с годами - уточнялись функции торгпредств, усиливалось таможенное регулирование, возникали корпоративные организации, с переменным успехом пытавшиеся упорядочить крайне невыгодную для страны конкуренцию между российскими экспортерами-импортерами. Сегодня можно говорить о том, что новая, демонополизированная внешняя торговля России вышла из "младенческого" возраста, достигнув поры зрелости.

Но с сожалением приходится констатировать, что такая важнейшая отрасль экономики, как внешняя торговля, по большому счету развивается сегодня хаотично. Хотя постепенно продолжает возрастать роль таможенных тарифов, четкой стратегии долговременного регулирования по-прежнему нет. Такая же ситуация складывается в налоговой сфере.

И все же пока речь идет только об отдельных акциях для решения конкретных, чаще всего отраслевых проблем экспорта-импорта. Изменение нефтяных акцизов и пошлин на иномарки, введение сезонных импортных тарифов на некоторые виды продовольствия и прочее - все это частности, хотя и немаловажные. Правда, элементы новой стратегии начинают отчетливо просматриваться в восстановлении дружеских, но уже неидеологизированных, сугубо прагматических отношений с давними партнерами на Ближнем Востоке, с Кубой, Северной Кореей. И тем не менее целостной концепции развития внешней торговли в новом изменившемся мире в России не существует. Более того, такую концепцию, по сути, и создать некому - внешнюю торговлю как бы растащили по различным ведомствам, а настоящего штаба, мозгового центра, который мог бы стратегически проанализировать всю совокупность весьма разнообразных и разнотипных внешнеторговых проблем в их неразрывной связи с развитием российской экономики, не существует.

Чтобы пояснить, о чем идет речь, необходимо напомнить, что в СССР серьезное развитие получила так называемая "экономическая география", а правильнее сказать - наука о размещении производительных сил. Это диктовалось огромными размерами страны и заботой о ее обороноспособности. В эпоху мирового идеологического противостояния СССР был обязан рассчитывать исключительно на собственные силы и загодя готовился к любого рода возможным эмбарго, экономическим блокадам и прочим "козням" мирового империализма. К тому же государственная монополия на внешнюю торговлю помимо прочего была одним из важных элементов закрытого общества, она ограждала население от "тлетворного" влияния Запада. В итоге народнохозяйственный комплекс СССР создавался на основе замкнутого самодостаточного цикла, что приводило к колоссальным издержкам: СССР, вынужденный развиваться в замкнутом народнохозяйственном пространстве с приоритетом на самообеспечение, тратил огромные средства на перемещение грузов и товаров с восточных окраин на западные и наоборот.

Однако сегодня, когда Россия включается в общую систему мирохозяйственных связей и выходит из экономической изоляции, былые неудобства могут обернуться крупными преимуществами: территориальные, географические и природные особенности страны позволяют активно использовать весьма выгодный принцип международной регионально-экономической интеграции поверх государственных границ. Этот принцип широко применяется в мире. В частности, некоторые северные штаты США экономически тяготеют к южным провинциям Канады, а Калифорния имеет особенно тесные хозяйственные отношения с Мексикой.

Такого рода "экономический реализм" может получить распространение и в нашей стране. Скажем, для Приморья, Сахалина, Камчатки выгоднее закупать зерно в Америке, чем гнать хлебные эшелоны с Кубани на Дальний Восток. А Чукотку снабжать топливом удобнее с Аляски, чем из Владивостока.

Опасения, связанные с возможной "колонизацией" Дальнего Востока на основе проникновения туда иноземного капитала, остались в прошлом десятилетии, когда государственная власть в России действительно находилась в желеобразном состоянии и территориальные притязания озвучивались даже в одном из прибалтийских государств. В новый век Россия вступает гораздо более твердым шагом и в пределах своих государственных границ делает то, что считает нужным, - естественно, сообразуясь с нормами международного права.

Но, увы, энергетический кризис в Приморье показал, что мы по старинке склонны полагаться исключительно на собственные силы, не считаясь с экономикой. Никто даже не пытался подсчитать, во сколько обошлась казне специальная экспедиция МЧС в замерзающее Приморье. Может быть, в этой кризисной ситуации следовало бы срочно доставить из близкой Японии или недалекой Америки локальные теплогенераторы?

В этой связи представляется, что первой ласточкой новых региональных внешнеэкономических подходов может стать "чукотский вариант" губернатора Романа Абрамовича. Вполне очевидно, что новый "начальник Чукотки", умудренный опытом удачливого бизнесмена, попытается широко привлечь ближайшие к его субъекту Федерации зарубежные источники инвестиций - с Аляски. И на этой основе постарается преобразить самый удаленный российский регион, ориентируясь именно на аляскинские стандарты жизни.

Говоря о проблемах нашего Дальнего Востока, необходимо коснуться еще одной больной темы, и прямо, и косвенно связанной с проблемами внешней торговли. Речь идет о проникновении на удаленные территории России большого числа иммигрантов. Но и эту весьма важную тему сегодня невозможно рассматривать в отрыве от общего укрепления российской государственности и власти. Прочная, твердая государственная власть никаких иммигрантов не боится. У нее достаточно правовых и силовых инструментов, чтобы сохранять на своей территории надлежащий порядок жизни и управления.

Во главу угла в данном случае следует поставить принцип государственной и региональной выгоды. Если иностранные рабочие хотят и могут работать в малообжитых районах страны, принося пользу развитию региона, то такого рода "импорт" трудовых ресурсов надо не ограничивать, а четко регламентировать инструментами власти.

Международная регионально-экономическая интеграция, включающая в себя очень большой комплекс самых разнообразных направлений деятельности, - это всего лишь одна из новых, нетрадиционных проблем, связанных с внешней торговлей в ее современном понимании. На прошлогоднем Байкальском экономическом форуме была высказана идея введения на территории Дальнего Востока "особых условий хозяйствования", что позволило бы активнее включиться в единое экономическое пространство, образуемое Японией, Китаем и "азиатскими тиграми". Однако идея эта прозвучала чересчур расплывчато, потому не привлекла должного внимания.

Внешняя торговля в ее рыночном исполнении заставляет глубоко задуматься и над другими нетрадиционными стратегическими проблемами, связанными не только с импортом-экспортом, но и с большой российской политикой.

Если взглянуть на карту бывшей Российской Империи, то при ее внимательном изучении может возникнуть ряд интересных и новых для нас вопросов. Например, почему, расширяя свое влияние на юге Средней Азии, самодержавная Россия остановилась на тех рубежах, южнее которых расположился пояс государств, в основном не имеющих прямого выхода к Индийскому океану, как бы зажатых между Россией и океаническими странами? Достаточно взглянуть на проблему с позиций геоэкономики, и все сразу встает на свои места. Ведь бывшие южные границы Российской Империи в Средней Азии, а ныне - границы независимых центральноазиатских государств, проходят по водоразделам рек, бегущих на север и орошающих плодородные долины. Это были не случайные, а истинно стратегические границы - применительно к военной, природной и геоэкономической составляющим национальной безопасности. Продвигаться дальше на юг, за горные водоразделы просто не имело смысла и было опасным. Драматическая афганская эпопея через столетие подтвердила истину, осознанную еще Скобелевым и царскими геополитиками.

Всем странам в той или иной форме, в открытых конфликтах или подспудных, тайных противостояниях приходится решать проблемы геоэкономики. Разве отчетливо не ощущается привкус большой нефти в походе международного терроризма в Чечню? Но нас призывали добровольно уйти из дружественного Таджикистана, отдав его несметные гидроэнергетические богатства именно тем, кто живет террором и наркотиками. А ведь совместное с Таджикистаном строительство каскада ГЭС на Вахше для поставки электроэнергии в Индию и Пакистан может навеки утвердить российское влияние в этом регионе - и не военной, а именно экономической силой.

Экономика сильнее политики. А когда речь заходит о вечных, возобновляемых природных ресурсах, верховенство экономики и вовсе становится безусловным.

Сегодня геоэкономический расклад слегка завуалирован, затушеван острыми конфликтами вокруг нефти и газа. Но в начале нового века нельзя не задумываться над тем, как изменится мир, когда иссякнет нефть и выгорит газ. Ведь хлопок, древесина и гидроэнергия более долговечны. В исторической перспективе именно эти восполняемые природные ресурсы могучими геоэкономическими скрепами стягивают воедино Россию и Центральную Азию. В вековом масштабе нынешние позиции некоторых постсоветских лидеров этого региона - дело конъюнктурное, преходящее. Хотя нельзя отрицать, что наши геополитические конкуренты пытались на закате прошлого века ослабить самой природой установленные вечные экономические силы, связующие Север и Центр Азии. А первые постсоветские правительства слишком мало внимания уделяли геоэкономическим проблемам, основанным на международном регионально-экономическом сотрудничестве, которое может стать сильнейшим и действенным инструментом дипломатии.

Да, в сегодняшнем мире основное внимание политиков и дипломатов нацелено на нефтегазовые проблемы, что вполне естественно. Однако таджикский узел, затягиваемый талибами, показывает, что есть в мире и более дальновидные стратегии, предусмотрительно жаждущие взять под контроль возобновляемые, вечные источники гидроресурсов. На это же ориентирован и новый "шелковый путь" - попытка создания южного транспортного коридора в обход нашей страны. Может ли Россия не учитывать подобные моменты?

В эпоху очередного "передела" вопросы геоэкономики столь тесно переплетены с проблемами геополитики, что их разделение чревато крупными дипломатическими и даже историческими ошибками. Ибо сквозь призму геоэкономики многое видится дальше и четче, чем через окуляры политики. Можно говорить о том, что в России сегодня наконец-то возрождается политическая воля, способная учитывать и решать стратегические вопросы именно в таком ключе.

Эти размышления, казалось бы далекие от проблем внешней торговли, на самом деле тесно связаны с ней. Ибо сегодня понятие "внешняя торговля" - это, по сути, всего лишь некий собирательный образ, и гораздо правильнее было бы говорить о внешнеэкономических связях как таковых. В СССР, как известно, на этом направлении работали два ведомства - Внешторг и Комитет по внешнеэкономическим связям. Но сегодня сферу их деятельности невозможно было бы разграничить без ущерба для экономики в целом.

Между тем, как уже сказано, единого мозгового центра, штаба, систематизирующего концептуально всю вышеозначенную область внешнеэкономической деятельности, пекущегося о ее системном развитии и законодательном обеспечении, в России нет. И совершенно ясно, что такого рода государственный орган жизненно необходим. Ибо государство, отказавшись от монополии внешней торговли, по сути дела вообще ушло из этой важнейшей экономической сферы, ограничиваясь лишь решением конкретных отраслевых проблем, завязанных на экспорт-импорт, а также фискальными заботами. В итоге на таком ответственном поприще государственной деятельности, как координаты многообразных внешнеэкономических связей, образовался некий вакуум. Стратегии развития этой сферы не существует, что, в частности, хорошо видно на примере "Росвооружения", которое вот уже много лет находится в состоянии перманентных реорганизаций.

Но каким должен быть единый центр, координирующий все аспекты внешнеэкономической деятельности? Следует ли его создать в рамках МИДа, или же речь надо вести о межведомственном органе? Мне представляется, что общественные, публичные дискуссии на этот счет непродуктивны, ибо открывают слишком широкий простор для различного рода лоббизма. Этот важный и вполне практический государственный вопрос должны решать специалисты из МИДа, правительства, Совета безопасности, кремлевской администрации. Но ясно одно - задача эта крайне насущная, не терпящая промедления. Ступив на путь закрепления государственности, верховная власть просто обязана уделить особое внимание стратегии внешнеэкономической деятельности.