Владимир Санько Топливно-энергетический комплекс на первый взгляд не обижен вниманием всех ветвей власти. Но этот интерес весьма однобок. Создается впечатление, что правительство интересует исключительно его бюджетообразующая составляющая, а понимание стратегического значения комплекса для обеспечения системного подъема экономики абсолютно отсутствует.
Между тем в ТЭКе развиваются неконтролируемые правительством процессы, которые могут иметь катастрофические последствия. Дело в том, что разрабатываемые сейчас российскими компаниями нефтегазовые месторождения могут обеспечить страну энергетическим сырьем в достаточном объеме лишь в ближайшие 10-12 лет. Новые же наиболее экономически эффективные месторождения передаются в основном иностранным компаниям под проекты на условиях соглашений о разделе продукции (СРП).
По принятым законам почти 30% всех российских запасов нефти уже могут разрабатываться на этих условиях. Ни для кого не секрет, что оставшиеся в нераспределенном фонде недр потенциальные ресурсы нефти и газа являются прогнозными и неразведанными и экономически менее эффективными по сравнению с эксплуатируемыми месторождениями и запасами, отведенными для проектов СРП.
Передача вполне реальных, экономически доступных природных ресурсов страны осуществляется под обещания инвестиций на многие сотни миллиардов долларов в отечественную экономику. Это сопровождается массированным прессингом со стороны западных нефтяных компаний, интересы которых в России представляет Нефтяной совещательный форум (НСФ). Решения о реализации проектов СРП принимаются, как правило, на основе технико-экономических обоснований (ТЭО), которые чаще всего по уровню проработки соответствуют рекламному буклету. Так, в труде НСФ "Оценка воздействия на социально-экономическое развитие России крупномасштабных инвестиций в рамках шести соглашений о разделе продукции" экономический эффект в 600 млрд. долл. завышен на две сотни миллиардов долларов. Остальные четыре сотни миллиардов соответствуют сумме выручки за сырье по всем существующим 27 проектам СРП, включая и рассматриваемые авторами шесть. Но выручка за сырье и инвестиции - это две разные категории.
Сей труд НСФ не постыдился включить в материалы Консультативного совета по иностранным инвестициям (январь 1997 г.). Там же можно найти требования западных нефтяных компаний к законодательству СРП.
Учитывая уже принятые три проекта "Сахалин-1,2,3" и еще шесть проектов "Сахалин-4,5,6,7,8,9", рассматриваемых в правительстве и Госдуме, становится очевидно, что весь сахалинский шельф переходит под полный контроль иностранных компаний. Если за полвека ни одно правительство СССР и России не решилось передать Японии два острова Южных Курил, то в настоящий момент вот так спокойно и просто выводятся из-под юрисдикции государства на 33-58 лет территории, в сотни раз превышающие их размеры, не говоря уже о природных ресурсах. На очереди нефтегазовые провинции Европейского Севера России и Центральной Сибири, а также шельфы Баренцева, Карского и Охотского морей.
Насколько уверенно западные компании чувствуют себя хозяевами российских недр, видно из планов "Бритиш Петролеум" (ВР), о которых поведал директор компании по связям с общественностью Питер Хеншоу. ВР желает разрабатывать Ковыктинское газовое месторождение в Иркутской области, лицензия на которое сейчас принадлежит "РУСИА-Петролеум", имея треть акций. Другая треть акций, считает Питер Хеншоу, должна принадлежать крупной российской компании (ВР не против ТНК), а последнюю треть пока следует отдать Иркутской области. А позже ее пакет передать покупателям газа в Китае и Корее! Соглашения еще нет, но ВР уже решает, какая доля кому положена! Это несмотря на то что в "РУСИА-Петролеум" на сегодня восемь акционеров, а самой же ВР принадлежит 25,59% через ее дочернюю структуру Burovic East Siberia Holdings Ltd.
Кроме того, ВР интересует весь сахалинский регион. Сейчас ей принадлежит 49% в "Сахалине-5", а после поглощения ВР нефтяной компании ARCO такая же доля и в проекте "Сахалин-4". В первую очередь ей хочется приобрести 20% доли "Роснефти". Если все проекты будут приняты правительством, то ВР будет контролировать в России запасы углеводородного сырья в объеме, значительно превышающем все шельфовые запасы Китая.
Опыт действующих двух Сахалинских проектов свидетельствует, что в соглашениях обязательства прописаны четко лишь для государства и весьма расплывчато - для инвестора.
Согласно условиям соглашения по "Сахалину-1" через 8 лет (в 2004 году) после вступления его в силу добыча нефти должна составить 24 млн. т в год, но по прошествии 4 лет, если верить недавнему заявлению вице-президента ExxonMobil (оператор "Сахалин-1") Ричарда Тиллерсона, оказывается, что "сейчас нам необходимо согласовать план рентабельной разработки месторождения на начальной стадии проекта с правительством РФ и государственным органом, в который входят представители администрации Сахалинской области и Минэнерго". Естественно, возникает вопрос, по каким принципам вырабатывались параметры соглашения и несет ли оператор какую-либо ответственность за неисполнение своих обязательств?
Следует еще раз отметить, что три из четырех ныне заключенных Соглашений о разделе продукции ("Сахалин-1", "Сахалин-2", Харьяга) подписаны до принятия Федерального закона "О СРП". И поэтому не случайно закрепленные в этих соглашениях нормы не соответствуют российскому законодательству о СРП и в этом смысле находятся вне его поля. Операторы этих проектов тратят деньги как хотят и сколько хотят, а государству вменено в обязанность возмещать российской нефтью любые расходы без ограничений.
А правительство все продолжает отводить под проекты огромные нефтегазовые участки недр на условиях СРП. Когда правительство всерьез воспринимает заверения инвесторов о многих сотнях миллиардов долларов инвестиций в экономику России при реализации проектов СРП, то возникают сомнения в неподкупности тех экспертов, которые готовят для первых лиц государства решения по данному вопросу. Ведь очевидно, что речь не может идти даже об одной сотне млрд. долл., так как суммарные капитальные вложения 20 проектов СРП по добычи нефти за 25 лет должны составить всего 78 млрд. долл. Но и это еще не инвестиции в нашу экономику. Необходимо понять, что капиталовложения в нефтегазовые проекты - это инвестиции в экономику той страны, которая получает заказы на товары и услуги. Только через заказы российским подрядчикам капитальные вложения в проект становятся инвестициями в отечественную экономику страны, причем реальный вклад от заказов почти удваивается за счет кумулятивного эффекта. Закон СРП дает зарубежному поставщику фору, по крайней мере в размере НДС. Сейчас в реализуемых проектах СРП доля российских производителей в заказах не превышает 20-30%, то есть это как раз тот случай, когда можно говорить об элементарной распродаже ресурсов, не боясь быть обвиненным в "квасном" патриотизме.
Но и цена этой распродажи опять-таки в руках так называемого инвестора. Не случайно столь категорично и последовательно западные компании отстаивают "непрямой" раздел продукции, когда разделу подлежит только прибыльная продукция, оставшаяся после выплаты инвестору возмещаемых, то есть капитальных и эксплуатационных затрат. Существующие постановления правительства четко оговаривают только перечень невозмещаемых затрат, что не может служить сильным ограничителем расходов операторов проектов.
Прибыльная продукция подлежит разделу между государством и инвестором, но его придется ждать весьма долго. Этому способствует консолидация в рамках одного проекта нескольких месторождений. Из выручки за продукцию первого освоенного месторождения оператор проекта финансирует разработку других объектов. Это существенно облегчает инвестиционное бремя оператора, но откладывает на десяток лет сколько-нибудь значимые поступления в государственную казну. Этот наихудший вариант реализуется только в нашей стране - в рамках проектов СРП отводятся участки недр в десятки тысяч квадратных километров, освоение которых может тянуться бесконечно.
Объяснение такой покладистости правительства только одно - сильнейший финансовый прессинг со стороны западных стран. Обращает на себя внимание стопроцентная корреляция между финансовыми затруднениями российских властей и степенью легализации и укрепления позиций западных компаний в отечественном ТЭКе. Так, сам закон СРП как и первые три проекта были приняты под сильным давлением Запада в конце 1995 года, когда Борис Ельцин искал там поддержку перед думскими и президентскими выборами.
После дефолта 1998 года Госдума приняла поправки, которые упрощали процедуру предоставления льготного налогового режима, а также в ускоренном темпе допустила к разработке в условиях СРП наиболее привлекательные участки недр, почти полностью исчерпав 30-процентную квоту. Но ни по одному из этих проектов СРП с участием западных компаний соглашения еще не подписаны, так как НСФ требует дальнейших послаблений в налоговой сфере, отстаивает исключительно "непрямой" раздел продукции и придание соглашениям международного статуса.
В настоящее время президент и правительство снова подвергаются беспрецедентному давлению со стороны Парижского клуба кредиторов. Они же - главные кредиторы МВФ и ВБ. Руководители этих организаций нередко открыто выступают лоббистами западных компаний. Поэтому напрасно советник президента по экономике Андрей Илларионов верит в непредвзятость МВФ и ВБ и надеется подписать с ними соглашение, "в котором мы заинтересованы".
Западные страны отказали России в реструктуризации долгов СССР, мотивируя тем, что у нас значительный положительный платежный баланс. Конъюнктурный фактор этого явления они не принимают в расчет, как и то, что России необходимо реанимировать другие отрасли экономики и тем самым избавиться от сырьевой направленности. Но ФРГ, Франция и Европейский союз в целом заинтересованы только в российских сырьевых ресурсах, особенно энергетических. Поэтому не случайно при обсуждении в Берлине, Париже и Оттаве возможности конвертации долгов на инвестиции в российскую экономику западных партнеров интересовали исключительно отечественные предприятия ТЭКа. Опять же условия участия иностранных компаний будут диктоваться, используя наше критическое положение с выплатой долгов.
Второй значимый аспект - отсутствие государственной стратегии в ТЭКе, и видимо, поэтому в труде правительственных экспертов "Стратегия развития России на период до 2020 года", похоже, начисто забыли о существовании проектов СРП. Так, по расчетам стратегов уровень добычи нефти в 2010 году составит 335 млн. т, а в 2020 году - 360 млн. т. Как же можно относиться к подобным "стратегиям", если уровень добычи в 2000 году уже достиг 323 млн. т, а вклад в прирост за десятилетний период месторождений, которым предоставлен льготный режим СРП, оценивается в 99 млн. т, то есть даже без учета прироста добычи на основной группе месторождений, разрабатываемых в обычном налоговом режиме, ее уровень в 2010 году не может быть ниже 422 млн. т.
Впрочем, возможно, правительственные эксперты в своих расчетах и правы: если они учитывали лишь ту часть ТЭКа, которая будет работать на Россию. Ведь продукция, добытая в рамках проектов СРП, ориентирована исключительно на экспорт.
Немаловажными факторами столь триумфального шествия СРП являются финансовая мощь западных нефтяных гигантов и известная слабость к долларам наших чиновников и депутатов. Наши жадны до неприличия, а потенциальным "инвесторам" на это денег не жалко, тем более их в будущем можно будет возместить как затраты на "постоянную деятельность по продвижению проекта". Только компания-оператор "Сахалин-2" списала по этой статье уже более пяти миллионов долларов, то есть подобное "продвижение" оплачивается российской нефтью. Установить действенный контроль правительства над процессом подготовки и реализации нефтегазовых проектов как в режиме СРП, так и без оного, в таких условиях маловероятно.
Надежды на то, что правительству удастся приостановить их экспансию в российский ТЭК, весьма призрачны. И дело не только в сильном давлении кредиторов, а главная проблема - в его безрассудной приверженности идеям крайнего либерализма, полностью исключающего какое-либо вмешательство государства. Отголоски такого подхода прослеживаются и в высказываниях президента, когда он отрицает право на существование проектов, инициируемых "сверху".
Поэтому не случайно столь упорно игнорируется хорошо известный опыт таких разных стран, как Норвегия, Китай, Индонезия и др. Они вполне убедительно доказали, что только государственное регулирование и непосредственное его участие в широкомасштабном освоении новых месторождений позволяет трансформировать гигантские инвестиционные ресурсы в заказы на товары и услуги отечественным подрядчикам.
К необходимости перехода от либерально-рыночного к рыночно-государственному регулированию ТЭКа призывают сегодня многие экономисты. Так, Топливно-энергетический независимый институт, Институт макроэкономических исследований и Институт проблем инвестирования подготовили и распространили научный доклад "Нефтяной комплекс России и его роль в воспроизводственном процессе", где отмечается ряд новых, весьма значимых тенденций в нефтяном комплексе.
Ученые считают, что при сохранении высоких цен на нефть российские нефтяные компании располагают необходимыми ресурсами для финансирования инвестиций в основной капитал. Для обеспечения устойчивого развития комплекса требуется 5-6 млрд. долл. в год в течение ближайших 5 лет. Инвестиции в таких объемах нефтяные компании способны осуществить и из собственных средств. Для этого достаточно использовать амортизационные отчисления и часть прибыли (до 50%), которые сейчас по большей части оседают на счетах офшорных банков. Уникальность ситуации в том, что масштабного привлечения прямых западных инвестиций в комплекс в настоящее время не требуется. Примечательно, что для правительственных либералов так и осталась загадкой причина неконъюнктурного роста в экономике России. Ученые предупреждают, что грандиозная катастрофа может разразиться в ближайшее время.
Дело в том, что состояние основных фондов российской экономики в целом и нефтяного сектора в частности таково, что уже в ближайшие годы резко интенсифицируются процессы массового выбытия производственных мощностей. Поддержание в рабочем состоянии физически изношенного производственного аппарата уже просто опасно. Особенно высокий "пик" выбытия капитала по прогнозу может прийтись на 2003-2005 гг. и привести к необратимым негативным последствиям, особенно в части инфраструктурного обеспечения производственной деятельности национальной экономики. Амортизационные отчисления должны использоваться не для обогащения менеджмента компаний, а по их целевому назначению - здесь государство должно сказать свое слово и закрыть пути утечки амортизационных отчислений за рубеж.
Принципиально важно, что на этот же период одновременно приходится и угроза обострения долговых проблем России и значительное увеличение выплат по внешним долгам. Если в ближайшие годы стране предстоит в среднем в год выплачивать порядка 10-12 млрд. долл., то в 2003 г. объемы выплат согласно графику платежей могут значительно возрасти.
Очевидно, что если правительство не откажется от пассивно-созерцательной роли государства в экономике, то надежды на решение проблемы обновления производственных фондов и проблемы долгов практически не остается.
Нельзя отрицать, что единственными реальными финансовыми ресурсами для страны являются инвестиции в ТЭК. Но столь же очевидно, что реализация российского варианта СРП не гарантирует заказов отечественным производителям товаров и услуг, из-под юрисдикции государства выводятся наиболее эффективные запасы природных ресурсов, а основные поступления в казну - прибыльная продукция - откладываются на десятилетия.
Остается надеяться, что правительство наконец отбросит свои либеральные шоры и в новой энергетической стратегии будет сделан упор на российский капитал при организующей и направляющей роли государства. Как учит весьма положительный опыт Норвегии и других стран, только унитарная государственная компания способна направить заказы нефтегазовых проектов в отечественный реальный сектор.
Дарья Гармоненко