Когда отстают структурные реформы

НАБЛЮДАВШЕЕСЯ во втором квартале 2000 года устойчивое ускорение инфляции изрядно напугало не только экономистов, но и многих политиков. Так, если в марте она составила 0,6%, то в апреле выросла до 0,9, в мае - до 1,8% (рост в 2 раза!), а в июне достигла 2,5%. Впервые в этом году инфляция превысила уровень аналогичного периода прошлого года (июнь 1999-го - 1,9%), причем более чем на 30%.

В результате за первое полугодие инфляция составила 9,4%, а за год в целом, учитывая осенний всплеск, достигнет не менее 23%. Это заметно выше прогнозов, хотя и способствует дополнительному увеличению бюджетных доходов, уже сегодня вызывает серьезные сомнения в достоверности прогнозов инфляции, закладываемых в проект бюджета на 2001 год (11%). Все это свидетельствует о недостаточной эффективности экономической политики государства.

Главная причина ускорения инфляции - капитуляция государства перед естественными монополиями, которым позволено повышать тарифы без повышения финансовой прозрачности. В результате государство не знает, обосновано ли одобренное им повышение тарифов или нет. Чтобы понять, что значит такая "доброта" для экономики, напомним: основной причиной оздоровления экономики в 1999-2000 годах наряду с позитивными последствиями девальвации и подорожанием нефти была относительная стабильность тарифов естественных монополий с сентября 1998 по май 2000 года.

Лавина повышения тарифов естественных монополий уже сорвалась. 1 мая были повышены тарифы на электроэнергию ФОРЭМ (на 35%) и газ (на 21%). Вскоре после этого МПС объявило о намерении повысить с 1 августа тарифы за грузоперевозки на 30%, а затем удорожить и перевозку пассажиров, а "Транснефть" добилась согласия ФЭК на просьбу о повышении платы за прокачку нефти. Казалось бы, список естественных монополий близок к исчерпанию - но рост тарифов пошел по второму кругу, руководство РАО "ЕЭС России" категорически требует нового витка повышения тарифов. Фактически оно грозит неисполнением своих обязанностей по подготовке к зиме без 30-процентного роста цен на электроэнергию. Понятно, что вслед за этим подорожанием немедленно подскочат и тарифы на газ.

Смешно, но высокие чиновники не замечают характера нынешней волны инфляции и, не отличая инфляции издержек от инфляции спроса, по старой памяти рассказывают стране о "лишних деньгах", которые у нас якобы завелись. Критики такие рассказы не выдерживают.

Заявление Виктора Геращенко, что основной причиной ускорения роста цен в июне стала выплата отпускных денег, не объясняет майский всплеск инфляции и игнорирует массовые выплаты в связи с погашением долгов по зарплатам, имевшие место в первом квартале 2000 года в ходе подготовки к выборам и никак не отразившиеся на инфляции.

Муссирующиеся опасения ускорения инфляции и даже финансового кризиса вследствие возникновения "рублевого навеса" над экономикой из-за "необеспеченных" денег сегодня также не имеют реального основания.

Прежде всего эмиссия в обмен на экспортную выручку полностью обеспечена твердой валютой и потому в принципе не может вызвать масштабные финансовые потрясения. Действующий механизм эмиссии соответствует самым жестким рецептам "currency board". Его инфляционная безопасность подтверждается незначительностью прироста остатков средств на корсчетах в Центробанке (их средняя величина за первые 14 дней июля превышает средний уровень апреля 2000 года лишь на 10,5 млрд. руб., что не опасно для финансовых рынков).

К концу года, когда из-за внешних выплат золотовалютные резервы государства могут сократиться, эмитированные рубли действительно могут оказаться необеспеченными и инфляционно опасными. Но сопоставление резервов только Центробанка (22,3 млрд. долл. на 14 июля 2000 г.) и предстоящих выплат не свидетельствует о реальности этой угрозы. Тем более она не могла ускорить инфляцию в мае-июне.

И все же "эмиссия в обмен на валютную выручку" не полностью безопасна. Она не грозит лишь финансовым рынкам; на товарные же рынки она будет давить, что может привести к некоторому ускорению инфляции. Однако, столкнувшись с увеличением спроса, рынки реагируют не только ростом цен, но и увеличением выпуска. Поэтому ускорение инфляции по данной причине будет незначительно малым и безопасным для экономики.

Среди монетарных методов регулирования выделились два принципиально разных: подходы Центробанка и правительства.

Центробанк стремится не допустить политически опасного для него падения курса рубля. Поэтому борьба с "лишними" рублями виделась Виктором Геращенко как снижение курса доллара вплоть до 20 рублей. Заявление, что это не подорвет конкурентоспособность экспортеров, верно лишь при сохранении высоких цен на экспортируемое Россией сырье и усилий государства по преодолению структурных диспропорций внутри экономики.

Снижение обменного курса рубля действительно ограничит "эмиссию в обмен на валюту". Но вызываемое им угнетение экспорта и стимулирование импорта даже при условии активной структурной политики ухудшит конъюнктуру и фактически остановит развитие экономики. Кроме того, оно сократит сальдо внешней торговли и не позволит накопить необходимые валютные резервы.

Правительство, насколько можно понять, исходит из невозможности форсирования структурных реформ и быстрого преодоления инвестиционных барьеров. Такое предположение оставляет единственный выход: "подстегнуть конъюнктуру" - и Михаил Касьянов предлагал сделать это если не новым ослаблением рубля, то хотя бы сохранением его нынешней слабости.

Традиционные монетарные меры ужесточения финансовой политики непривлекательны для Центробанка. С одной стороны, рост ставки процента противоречит одобренному президентом курсу на развитие кредитования реального сектора. С другой - повышение нормативов обязательного резервирования может вызвать банковский кризис.

Выходом из положения стало превращение естественных монополий в "налоговые насосы". Повышением тарифов (заведомо недостаточным для решения инвестиционных проблем естественных монополий) они отбирают у экономики "лишние" рубли, якобы грозящие инфляцией. Бюджетные же отношения с естественными монополиями (и крупнейшими корпорациями) всегда строились не на законах, а на основе прямых соглашений с государством, что позволяет государству забирать у них основную часть дополнительных доходов.

В результате, решая узко монетарную и, более того, фискальную задачу, государство наносит экономике невосполнимый ущерб.

Принципиальная ошибка правительственного подхода - непонимание того, что экономическая конъюнктура уперлась в основном уже не в ценовые, а в структурные барьеры, не зависящие от курса рубля.

Так, расширение экспорта и сокращение импорта ограничивается уже не столько ценами, сколько нетарифными мерами защиты рынков и ограниченностью их емкости у стран-импортеров, с одной стороны, и необходимостью сохранения критического импорта, с другой.

При этом отсутствие структурных преобразований сделало основными преградами развития экономики уже не частные вопросы повышения тарифов естественных монополий и защиты прав акционеров, а фундаментальные вопросы антимонопольной политики и защиты собственности в целом.

С политической точки зрения активизация монетарных мер призвана отвлечь внимание общества от заведомой недостаточности разработанных мер структурной политики и от сомнительности их части (особенно в сфере реструктуризации естественных монополий).

Важно учесть и то, что монетарные меры в отличие от структурных неразрывно связаны с ускоренной накачкой рынка госбумаг, позволяющей спекулянтам, в первую очередь связанным с госчиновниками, быстро заработать значительные средства. За последние два года и те, и другие соскучились по даровым деньгам.

С институциональной точки зрения монетарный подход к управлению экономикой вызван самой структурой госуправления: ключевую роль играют Минфин и Центробанк, которым по их природе недоступны меры структурной политики. Ведомства же, которые обязаны проводить такую политику, в последние годы, когда государство действовало почти исключительно монетарными инструментами, находились на периферии управления, а значит - и финансовых потоков (как официальных, так и теневых). Это привело к их загниванию, выгодному как их "подопечным" (например, монополиям и фирмам, специализирующимся на организации банкротств), так и их институциональным соперникам - Минфину и Центробанку.

Таким образом, проведение структурной политики невозможно без оздоровления лидерами страны инструментов проведения этой политики, что затруднено традиционным игнорированием организации механизма госуправления (термин "state management" один из высокопоставленных чиновников перевел как "политическая провокация").

Наконец, важнейшая причина невнимания к структурной политике - господство российского варианта либеральной идеологии, согласно которому госрегулирование является не структурообразующей частью рыночных отношений, а их абсолютной противоположностью.

Именно по этой причине отсутствие необходимой антимонопольной составляющей экономической политики государства носит не случайный, а принципиальный характер: соответствующего раздела нет ни в стратегии Грефа, ни в программе правительства, ни в послании президента Федеральному собранию. Точно так же "забыты" такие жизненно важные шаги, как дискриминализация процедуры банкротства, судебная реформа, государственные гарантии жизненно необходимых инвестиционных проектов.

Однако столкновение с экономической напряженностью, ожидаемое во второй половине осени, позволяет надеяться на быстрое исправление государством недостатков его экономической политики. Регулярная корректировка программы правительства, предусмотренная Касьяновым, создает необходимые для такого исправления организационные предпосылки.