Михаил Гуцериев: "Президент "Славнефти" - должность скорее политическая"

	Михаил Гуцериев. Фото Дениса Тамаровского (НГ-фото)

- А почему никого не удивило, что Косыгин, который закончил текстильный институт, стал председателем Совета Министров СССР. Я был вице-спикером Госдумы прошлого созыва. Мне кажется, что столь высокий политический статус давал мне определенное право претендовать на этот пост. Тем более, что сегодня президент "Славнефти" - должность скорее политическая. Я не вижу сложностей с моим назначением.

- Я - российский экономист, прошедший путь от рабочего до генерального директора крупного промышленного предприятия еще в советское время. Я создал не один завод, свой банк, курировал комитеты по промышленности, социальной политике, а также комитет по делам национальностей в Госдуме. Я считаю, что человек с моим опытом и стажем работы - пусть не на нефтяном, а на финансовом рынке - может претендовать не только на должность президента не самой большой в России нефтяной компании - восьмой по счету, - но и на пост председателя ОАО "Газпром" например, или министра топлива России. А почему нет?

- А в чем, собственно, вы видите компромисс? В "Славнефть" меня рекомендовал и назначил Владимир Путин. Если, принимая такое решение, он с кем-то советовался, это его право. С Минском вопрос решился тоже очень просто. За меня ходатайствовали депутаты российской Госдумы, руководители некоторых фракций, в том числе и председатель нижней палаты парламента. Они убедили белорусскую сторону, что я в состоянии справиться с управлением международной компанией. Обе стороны зависят друг от друга. У нас есть сырье, но нет контрольного пакета на Мозырском НПЗ - российская сторона владеет всего 42 процентами. У Белоруссии, напротив, есть контроль над одним из заводов, есть труба, но нет нефти. Нам надо выстраивать чисто договорные отношения. В этом смысл политики.

Еще более удивительны для меня разговоры о компромиссе Москвы с Ингушетией. Что такое финансовое предприятие по сравнению с бюджетом этой республики, составляющим всего 500 миллионов рублей в год, или по нынешнему курсу около 20 миллионов долларов. Даже с учетом закрывшейся еще три года назад свободной экономической зоны. Для сравнения: только ежедневные остатки на счетах в БИН-банке составляют 150 миллионов долларов. Каким образом финансовые потоки Ингушетии могли идти через банк, который находится в Москве? Никогда деньги Ингушетии не проходили через БИН хотя бы потому, что они идут через федеральное казначейство. "Славнефть" имеет счета в банке "Еврофинанс", а также во многих других банках. Как может мое назначение стать политическим торгом между Русланом Аушевым и Владимиром Путиным? Аушев, что, сепаратизмом занимается? Он генерал Дудаев? Если уж говорить о компромиссе, логичнее было бы оставить Аушеву свободную экономическую зону, а не закрывать ее в 1997 году. Другое дело - компромисс в национальной кадровой политике, компромисс с российскими группами интересов, внутриполитический компромисс, компромисс между институтами власти. Но предполагать компромисс с Аушевым абсолютно нелогично.

- Со всеми, кто ей будет интересен. Сегодня разрыв между добычей и переработкой в компании составляет 6 миллионов тонн. Если я смогу купить нефть у "ЛУКОЙЛа", значит, буду выстраивать свои отношения с ним, если "Сибнефть" или, допустим, ЮКОС продадут ее дешевле, буду сотрудничать с ними. Возможно также сотрудничество на почве приобретения лицензий на разработку новых месторождений.

- Это нормальная схема работы. Успех деятельности компании на внутреннем рынке напрямую связан с уровнем мировых цен на нефть. Вспомните, до 1997 года все субъекты нефтяного рынка работали относительно успешно. Как только цена на нефть начала падать, компании стали объединяться. Сильные приступили к поглощению слабых, которые этому далеко не всегда сопротивлялись. В результате "СИДАНКО", к примеру, стала дорожать. Аналогичная ситуация вполне может повториться, и к ней необходимо готовиться. Важно преобразовать компанию, капитализировать ее, выстроить мощную схему управления, накопить капитал. А основной капитал компании - ее имя на западном рынке. С крупными сырьевыми запасами и хорошей схемой управления - это не проблема. Тем более что я пришел не из лаборатории научно-исследовательского института, а из большого бизнеса. В период моей работы в компании БИН у меня сложились доверительные отношения с некоторыми западными банками, названия которых я не хотел бы оглашать. Многие из них, к примеру, турецкие, швейцарские и американские банки стали нашими кредиторами. Неплохие отношения сложились также с нефтяными структурами, в том числе с одной небольшой калифорнийской компанией.

"Славнефти" тоже нужны инвесторы. Мы намерены принять активное участие в развитии уже существующих в наших активах месторождений. Красноярские запасы "Славнефти" составляют около 120 миллионов тонн. Сегодня мы возвращаем лицензию на разработку одного месторождения, которое ранее было отобрано у нас офшорной компанией. Осталось собрать всего две подписи. Ведется работа по Ярославлю - рассрочка и реструктуризация долгов, которая была отложена. Кредиты будем гасить, чтобы сохранить завод.

Кроме того, выстраивая структуру компании, можно что-то и прикупить или создать новые добывающие СП. Это один из рыночных методов увеличения добычи, который дает 5-10% прибыли.

- Зачем с зарубежными? У нас есть российские банки, которые нам всегда будут помогать в финансировании. Здесь я не вижу проблем. Но важно не только уметь применять антикризисные меры, но и сознавать свою ответственность за предприятие. Например, когда в России разразился финансовый кризис, в компании, которую я создал, ее тогдашние руководители со своих кредитных карточек переводили деньги на зарплаты. Нищими стали, но выплатили всем. А потом, что осталось, принесли и положили на счета компании, чтобы имя сохранить. А кто-то другой посчитал, что последние деньги, наоборот, лучше перевести на свой личный счет и обанкротить предприятие.

Но сейчас о кризисе речь не идет. Рынок создал нам благоприятную конъюнктуру, чтобы привести компанию в порядок. Ее надо собирать, и я этим буду заниматься весь текущий год. Потому что если цена на нефть вдруг снова опустится до уровня 1997-1998 годов, "Славнефть" в своем теперешнем виде рискует стать банкротом. Но важно и не переоценить конъюнктуру. Сегодняшнее резкое повышение цен на нефть не навсегда. В планах на 2000 год мы заложили средний уровень 14 долларов за баррель. Специалисты компании сделали расчет за последние десять лет, учли все ценовые скачки во всех регионах, после чего специально занизили средний показатель. Любой бизнесмен, который на конец своей финансовой деятельности закладывает не суперприбыли, а ноль, - хороший бизнесмен. Я никогда не проводил ни одной сделки, если рассчитывал, что в результате заработаю. Но если я заработал два доллара, значит, уже успех. Я признаю только такую консервативную психологию и сейчас - в "Славнефти", и когда я еще в 1988 году создал первый коммерческий банк "Кавказ".

Но главная задача - не стать банкротом - заключается во внутренних структурных и финансовых преобразованиях, которые необходимо провести в компании. Надо прежде всего снизить затратную часть, увеличить доходную за счет повышения отпускных цен, самому выйти на биржевую форму продажи своей продукции. За время управления компанией я уже поднял цены на нефтепродукты в среднем на 700 рублей за тонну. Не смогли платить одни - пришли другие с предоплатой.

- По большому счету "Славнефть" работает только с тремя регионами. В Ярославской области находится наше крупное предприятие - основной потребитель продукции компании. В Иваново и Кострому мы поставляем несравнимо меньшие объемы. Смотрим дальше. До 10-15% налоговых поступлений в консолидированный бюджет Ярославской области закрывается средствами "Славнефти". Отправляя туда деньги, платя налоги, мы сами создаем себе платежеспособный спрос. В областях, где нет присутствия "Славнефти", можно открыть дочерние предприятия и платить налоги там. Есть выход из любого положения, просто надо знать систему налогообложения и бюджетных отношений между субъектами федерального Центра. Но компания готова пойти и на некоторые уступки - оставить определенный лимит задолженности 10-20 миллионов рублей. Превышая его, регион лишает себя права работы с нами. Выход задолженности за этот лимит гарантирует полное прекращение поставок нефтепродуктов к сентябрю.

- Безусловно. И не только за новыми нефтяными месторождениями, но и со своей готовой продукцией. По сырью мы намерены сотрудничать с Ливией и Ираком. С нефтепродуктами у нас есть все шансы выйти в Европу. Когда мы вложим в Ярославский НПЗ 440 миллионов долларов и сможем довести глубину переработки до 72%, тогда, уверен, европейцы сами захотят покупать наш бензин.

- На реконструкцию завода мы отводим четыре года. После этого сможем выйти на рынок с более низкой ценой и завоевать себе место на нем. Мы не боимся обвинений в демпинге. Главное - сделать все правильно. Создать совместные предприятия, договориться о цене, о сбыте, участвовать в приобретении заправочных комплексов.

- Форма собственности не влияет на текущие реформы, последние просто укрепляют компанию. В принципе я не вижу целесообразности создавать "Госнефть" в настоящий момент, но я - человек государственный. Было бы глупо руководить госкомпанией и действовать вопреки распоряжениям министра.

Но вообще-то, когда снимают голову, волосы уже никого не интересуют. В данном случае проблема состоит в том, что 90% нефтекомплекса уже не принадлежат государству. Проданы лучшие месторождения, лучшие заводы. Зачем, продав все и оставив государству лишь три и то уже акционированные нефтяные компании, пытаться создать из них сборную солянку? Она может горчить. Однако если такое решение будет принято, мы сделаем все, чтобы создать новую компанию и сделать ее максимально эффективной.

- С Белоруссией мы очень просто нашли общий язык. На пост президента "Славнефти" были выдвинуты четыре кандидатуры: бывший вице-спикер российского парламента, представители групп "Синтез" и "Совлинг" и заместитель российского министра топлива и энергетики - человек в возрасте, со своим взглядом на вещи. Выбрали меня. Кстати, о возражениях Минска по поводу моего назначения. Когда мы встретились с уважаемым президентом Белоруссии Александром Лукашенко, первыми его словами были: "А мне говорили - Басаев". Ему все уши прожужжали, что "Славнефтью" будет управлять человек, финансирующий чеченских боевиков. Когда мы с ним поговорили, он возмутился, какого демона из меня создали общественные и коммерческие структуры и так называемые нефтяные генералы. Ведь за кресло президента "Славнефти" шла ожесточенная борьба. В случае со мной оптимальным было использовать негативное отношение славян к вайнахам на фоне чеченской войны. А это несправедливо. Я же специально еще летом вышел из ЛДПР, чтобы подчеркнуть свою политическую лояльность. Но в "Славнефть" я не бомжем пришел, а с высоким статусом независимого депутата. По количеству голосов на выборах в Госдуму по одномандатным округам я занял пятое место: первое - Кобзон, второе - Абрамович, а пятое - я.

Но меня до сих пор спрашивают, как я мог находиться в партии, призывающей к расправе над чеченцами. Тогда я задаю встречный вопрос. В 1996 году вы отдали 92% голосов Борису Ельцину, который с 1994-го по 1996 год военных действий говорил, что в Чечне погибло 100 тысяч чеченцев. Так кто лучше: тот, кто призывает, или тот, кто отдает команды, тот, кто отдал 92% голосов, или тот, кто находился в ЛДПР?

Когда ты приехал в Москву 31-летним парнем, потеряв в Чечне все, снял двухкомнатную квартиру, купил машину, надел галстук, купил костюм, заказал визитки, оформил фирму БИН, посадил секретаршу на кухню, что бы она отвечала: "фирма БИН слушает", членство в какой бы то ни было партии очень серьезно выручает. Оно помогает за шесть-восемь лет пройти путь от этой маленькой "двухкомнатной компании" до корпорации БИН, где есть банк, несколько тысяч человек, магазины, заводы, предприятия. На определенном этапе ты достиг известного уровня в бизнесе, но тебе нужны политическая власть и поддержка, а ты их не имеешь, потому что являешься уроженцем Кавказа. 1995 год. Идет война, убивают федеральных солдат, лиц кавказской национальности задерживают на улицах и в метро. Ты начинаешь обращаться к партнерам с различными проектами - к тебе недоверие. Ты ингуш, уроженец Грозного. Ты понимаешь, что тебе надо попасть во власть и ищешь для этого оптимальный путь. В данном случае этот путь оказался связанным с ЛДПР. Мне необходимо было идти туда, чтобы получить должность, чтобы меня узнали, чтобы я мог влиять, участвовать в законодательном процессе и знать этот процесс. При этом у меня есть другие знания. Я закончил один вуз, затем второй, я кандидат, доктор наук. Но я иду дальше и становлюсь президентом "Славнефти" в 2000 году. В итоге я выхожу из ЛДПР. Помните, что говорил английский министр иностранных дел лорд Пальмерстон в первой половине XIX века: "У Англии нет постоянных друзей, у Англии есть постоянные интересы". Так же и здесь. В политике и бизнесе не бывает постоянных союзников.

- Я считаю, что и то и другое решение будет разумным.

- Первый и главный довод: в случае кризиса все три компании вместе выживут наверняка, по отдельности - вряд ли. И потом - ведь только государство обладает механизмами принуждения к игре по правилам. Только оно может обеспечить прозрачность операций на внутреннем рынке. Я считаю, что, по крайней мере в этом году и по крайней мере в "Славнефти", долю государства уменьшать не следует.