РОССИЯ УКРЕПЛЯЕТ СВОИ ПОЗИЦИИ НА КАСПИИ

	Семен Вайншток. Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

- Давайте я сразу определю классификацию вопросов, на которые могу отвечать. Принятие или непринятие решений по утверждению или неутверждению меня, по формированию какой-либо позиции в отношении президента "Транснефти" - не моя прерогатива. Я не акционер. Подобные решения принимает коллегия представителей государства. Я лишь подчинюсь ее решению. Я человек очень законопослушный.

- Несомненно. Так что если подобное решение было принято, то никак не вчера.

- "Транснефть" - пожалуй, единственная российская нефтяная компания, которая в наибольшей степени связана с решением не столько экономических, сколько геополитических вопросов. География поставок нефти и маршруты ее транспортировки фактически определяют сферы внешнеполитического влияния государства. Каковы в этом смысле основные приоритеты компании?

- Главным, безусловно, является кавказское направление. И строительство трубы в обход Чечни - прямое тому подтверждение. Этот проект существенно усиливает позицию России в отношениях с Азербайджаном, а значит, и на Каспии. Это показало участие российской делегации в работе межправительственной комиссии в Баку в начале ноября. Наши позиции там очень высоки. Еще буквально три месяца назад Россия могла прокачать по своим трубопроводам только 1 миллион 600 тысяч тонн азербайджанской нефти в год при договоренности в 2 миллиона 200 тысяч. Тогда Азербайджан обвинял нас в отсутствии технологических возможностей транзита большого количества нефти. А сегодня мы готовы удвоить или даже утроить уже существующие объемы. Когда я говорю, что уже сейчас трубопровод Баку-Новороссийск может транспортировать порядка 4 миллионов тонн азербайджанской нефти в год, я немного лукавлю. На самом деле технические возможности позволяют нам довести этот объем до 6 миллионов.

- Вы не раз подчеркивали, что проект Баку-Джейхан скорее всего не будет реализован, во-первых, из-за отсутствия в Азербайджане достаточной сырьевой базы, во-вторых, из-за его дороговизны. Может ли, по вашему мнению, Россия, учитывая политическую конъюнктуру, претендовать на транзит большой азербайджанской нефти, хотя бы параллельно с нефтепроводом Баку-Супса?

- Это смотря что ставить во главу угла. Если политику, то на ваш вопрос вообще, наверное, нет ответа. Если рассматривать чисто экономические приоритеты, то выгоднее российского маршрута у Азербайджана ничего нет. И те проблемы, на которые Баку пытается ссылаться из чисто политических соображений, реально под собой ничего не имеют. Если на российской территории украли азербайджанскую нефть - это проблема "Транснефти". Азербайджан от этого никак не пострадал. Компания подписалась под обязательствами - компания их выполнила за счет своих прибылей, вне зависимости от того, что происходит на территории Чечни.

Хотя если говорить по сути, то сама практика отвечает на ваш вопрос утвердительно. Фактически мы и так участвуем сегодня в транспортировке "большой" азербайджанской нефти. Хотя, по представлениям Азербайджана, для него "большая" нефть - это 50 миллионов тонн в год, нам кажется, что на самом деле в ближайшее время больше сегодняшних объемов - 15 миллионов - там не будет. Я хорошо знаком с геологами. Часто они, и не только в Азербайджане, желаемое выдают за действительное.

Кроме того, трубопровод Баку-Супса проходит по очень опасному из-за оползней маршруту. С 20 ноября нефть по нему не прокачивается. Грузинская сторона каждую неделю откладывает его запуск. Сейчас речь идет уже о конце декабря. В результате Азербайджан вынужден был увеличить перекачку своей нефти по российскому маршруту. Ему ведь тоже невыгодно класть все яйца в одну корзину.

Давайте посмотрим на Джейхан. Это сейсмически опасный район. С лета в Турции было уже два крупных землетрясения. Зачем же вкладывать в такой рискованный проект огромные деньги? И потом, трубы не строят впрок. Транспортные возможности нужны всегда сегодня. Сегодня есть Новороссийск. В апреле мы должны закончить строительство обходной трубы. И даже если бы мы ее вообще не строили, мы уже сегодня готовы обеспечить 6 миллионов тонн транзита. Чего же от добра добра искать!

- Некоторое время назад "Транснефть" предложила Казахстану объединить уже существующий, но пока не действующий трубопровод со строящейся обходной веткой вокруг Чечни. В результате Казахстан получил бы возможность качать свою нефть на Новороссийск по крайней мере до тех пор, пока не будет построен КТК. В чем, на ваш взгляд, причины отказа Казахстана?

- Действительно, где-то через полтора месяца Казахстан мог бы получить такую возможность. Но, по его официальным заявлениям, нефтяники освободили трубопровод и сами готовят его к эксплуатации.

- Разработка нефтяных месторождений - достаточно дорогое удовольствие. По поведению иностранных компаний в Казахстане нам кажется, что они, скорее, будут развивать уже имеющийся нефтяной бизнес.

- На днях Татарстан публично высказал свою позицию, что, если союз Россия-Белоруссия будет реализован, Казань потребует от Москвы большей свободы. Параллельно с этим в российских нефтяных кругах всерьез обсуждается идея выведения невысокой по качеству татарской нефти в отдельное, кстати, самое дорогое, одесское направление. Насколько эта идея связана с политикой? Ведь подобный вариант серьезно ударит по республиканскому бюджету и, возможно, уменьшит ее амбиции.

- Совершенно не согласен с такой постановкой вопроса. Мы начали говорить об этом еще два месяца назад. Эта тема исходит из давнишнего вопроса банка качества. Это технологическая проблема, решение которой развяжет нам руки в отношениях с Азербайджаном и Казахстаном. Здесь правильнее было бы говорить о совпадении интересов российских нефтяных компаний, Азербайджана и Казахстана.

Другой вопрос. А почему вы считаете, что всю нефть Татарии мы хотим загнать на Одессу? На том же направлении есть Кременчугский перерабатывающий завод, который еще в советские времена специально был построен под высокосернистую нефть.

- Я позволю себе с этим не согласиться. Они экспортируют свои 30% не как высокосернистую, а как нормальную российскую смесь. Если они выделятся, то это будет совершенно другая нефть и другая цена. Это миллионы и миллионы долларов.

- Сейчас могу сказать только, что в компании есть три схемы - жесткая, средняя и мягкая. Их смысл - в разных вариантах смешения нефти, в разных направлениях транспортировки, в разных объемах загрузки по разным направлениям. Выбирать из этих вариантов будет Минтопэнерго.

- Нисколько. Мы смотрим на это с другой стороны. Сейчас мы думаем над тем, предлагать ли свое участие в этом проекте. Какими мы располагаем денежными и сырьевыми ресурсами? Сейчас мы готовим документы для нашей межправительственной комиссии, которая улетает в Югославию в воскресенье. Мы ведем свои переговоры с Болгарией и Румынией. Надо сказать, это очень дорогостоящий проект - порядка 3 миллиардов долларов. С одной стороны, это освобождение от зависимости прохода через Босфор. Но пока речь идет о рассмотрении вопроса в первом приближении, и я не могу его комментировать. Могу сказать только то, что он не вне нашего внимания.

- Россия-Украина-Белоруссия-Венгрия. Затем ответвление на Словакию, возвращающееся в основной маршрут к Хорватии. На каком-то этапе мы отказались участвовать в переговорах в связи с тем, что изменилась позиция венгерской стороны. Она предположила, что может обойтись без российского участника, сможет сформировать операционную компанию, которая будет рассматривать вопросы реализации этого проекта с белорусско-украинской границы и до Омишаля. На это мы высказали свое резкое неудовольствие и не послали туда своих представителей.

Почему у венгров сегодня поменялась позиция? Мы встретились с послом Словакии, с представителями их трубопроводных компаний, мы встречались с хорватами и нашли взаимопонимание. Напомнили Украине и Белоруссии, где стоит задвижка. Все встало на свои места. Если России будет невыгодно, то и всем участникам будет невыгодно. Ни Хорватия, ни Словакия, ни Венгрия, ни Белоруссия и Украина не имеют собственной нефти для рассмотрения подобного рода проектов. Решение венгров изменилось, и три дня назад они удовлетворили все без исключения требования.

- Нас интересует возможность получения сквозного сниженного тарифа через территории всех этих государств. То есть речь идет о формировании единого тарифного пространства на территориях стран-участниц проекта. Он будет ниже существующего сегодня, но на увеличении объемов транзита мы это возмещаем. Отсюда и выгодность проекта. Там есть практически вся инфраструктура. Основная задача заключается в терминале. Если нам удастся договориться, то реализация проекта потребует 120-140 миллионов долларов, которые будут затрачены на организацию работ по наливу. Сегодня порт работает в основном на откачку нефти на заводы Югославии и Венгрии. Проект же предполагает, что нефть будет идти уже с севера, из Хорватии, по дороге останется на НПЗ этих стран, но главная задача будет заключаться уже в наливе и транзите на другие рынки.

- Турция вроде бы ничего не запрещает, но все время держит вопрос в подвешенном состоянии - экологически тяжелая ситуация, транспортное напряжение и загрязненность проливов. Говорят о возможном рассмотрении вопроса о пропуске танкеров определенного водоизмещения. Но пока реального ограничения нет.

- Если будет рассмотрен вопрос по Адриатическому проекту, у нас появляются очень широкие перспективы. Мы выходим в Средиземное море и, минуя Босфор и Дарданеллы, уходим на североамериканский рынок. Сейчас мы привязаны к европейскому рынку. Наших пропускных способностей не хватает, чтобы в полном объеме транспортировать нефть в Германию и Польшу. Новороссийский маршрут сегодня перегружен, хотя мы расширили и его пропускную способность на 5 миллионов тонн - до 37 и в принципе рассматриваем вопрос об увеличении ее до 42. Но это не решение вопроса. В то же время у нас простаивают мощности на Венгрию, Хорватию и Словакию. Персидский залив, Венесуэла, южно- и североамериканские государства "содержат" другую часть глобуса. Если мы сейчас выйдем на Адриатику, где водоизмещение танкера доходит до 500 тысяч тонн нефть, то, конечно, нефть пойдет на североамериканский рынок, и это, безусловно, полностью изменит положение на нефтяном рынке мира.

- На рынке нет устоявшейся ситуации. Северная Америка в любом случае будет заинтересована в покупке нефти.

- Практически нет. Это мелкое море, и здесь мы также будем ограничены водоизмещением. Но и здесь у нас есть свои интересы. На днях я встречался с президентом Ассоциации транзитного бизнеса Латвии, с президентами "Вентспилс-нафта" и Западной системы трубопроводов. Думаете, почему могла состояться такая встреча? Потому что российская позиция по Балтийской трубопроводной системе очень жесткая и, с нашей точки зрения, очень правильная. России необходимо снять зависимость от кого бы то ни было.

- Строительство обходной ветки предполагает такую возможность. Украина потеряет транзит нашей нефти и возможность реализации собственного проекта, связанного с идеей транспортировки азербайджанской нефти на Запад по строящемуся за счет тарифа за прокачку российского сырья трубопроводу Одесса-Броды, который должен соединиться с уже существующими магистралями и уйти в Венгрию и Словакию.

- Являются ли сейчас для "Транснефти" приоритетными азиатские проекты? Чем объяснить негативную реакцию "Транснефти" на инициативы ЮКОСа по проекту транспортировки российской нефти в Китай?

- "Транснефть" будет вплотную заниматься изучением рынка Китая. Нам необходимо знать состояние дел по разведанным запасам в регионах, которые могут быть подключены для транзита нефти в этот регион. Какими ресурсами нефтяники будут располагать для того, чтобы пойти то ли в Китай, то ли в Европу, то ли на Адриатику.

Что же касается ЮКОСа, то в России действует закон, который предполагает равнодоступность нефтяных компаний к трубе. По закону о трубопроводном транспорте любой подобный проект должен осуществляться под контролем государства.

- Несомненно.