Владимир Пряхин
Внешняя политика Реджепа Тайипа Эрдогана носит ярко выраженный персоналистический характер. Фото Reuters
Вот уже три недели внимание мировой общественности привлекают события в Турции, связанные с резко активизировавшимися действиями оппозиции против президента Реджепа Тайипа Эрдогана.
Впрочем, турбулентность – естественное состояние турецкого общества: страна быстро развивается, на политическом подиуме появляются новые социальные силы, новые харизматические лидеры, активизируются ранее пассивные социальные слои. Важное значение имеет и постоянно присутствующий внутренний цивилизационный раскол между религиозными фундаменталистами и сторонниками светской власти. Не следует также забывать о том, что на юго-востоке страны по-прежнему тлеет очаг жестокого и кровопролитного конфликта, связанного с деятельностью сторонников Рабочей партии Курдистана, борющихся за создание независимого государства. К этому остается добавить, что быстро развивающаяся турецкая экономика сталкивается с инфляцией и ростом социальной дифференциации, все более и более отделяющими олигархическую верхушку от широких масс населения. Имеются и региональные особенности: в стране ощущается различие между более консервативной восточной анатолийской частью страны и светским индустриально развитым Западом, где 35-миллионная Стамбульская агломерация сосредоточила треть населения страны.
Именно эта агломерация и выдвинула 30 лет тому назад на топ турецкого политического олимпа нынешнего президента Эрдогана, занимавшего в то время пост стамбульского мэра. Естественно, возникает вопрос, почему именно этот город стал сейчас главным очагом антиэрдогановских выступлений оппозиционной Народно-республиканской партии, возглавляемой Озгюром Озелем.
В поисках ответа на этот вопрос стоит обратиться и к внешнеполитическим факторам, в частности к переговорному процессу, завязавшемуся вокруг Украины. По мере того как все более очевидным становится противоположность подходов новой администрации США и Европейского союза к украинскому урегулированию, все более воинственными становятся заявления лидеров Франции, Великобритании и Германии относительно наращивания военного потенциала для «обеспечения безопасности Украины» после подписания мирного соглашения. Да и на более отдаленную перспективу в ЕС озвучена цель создания самостоятельных, независимых от США вооруженных сил, способных противостоять России. Изыскиваются в срочном порядке необходимые для этого 800 млрд евро.
Но тут есть одна деталь, о которой не любят говорить ни президент Франции Эмманюэль Макрон, ни премьер Британии Кир Стармер, ни тем более вероятный канцлер ФРГ Фридрих Мерц. Владимир Зеленский требует от них не обещаний возможной присылки миротворцев численностью в 100 тыс. человек после соглашения о мире, а конкретного участия европейских военнослужащих в боях на линии соприкосновения уже сейчас. И тут выясняется, что за воинственными призывами Макрона у европейских лидеров ничего не было и во времена администрации Джозефа Байдена, и тем более сейчас, когда Дональд Трамп откровенно заявил об отказе США от возможности участия в боевых действиях в Украине.
Что же касается самих европейцев, то в Германии, например, согласно социологическим опросам, 60% респондентов высказались против посылки своих солдат на поле боя. В других странах Европы эта доля если и меньше, то ненамного
Европейцы расхотели воевать уже после Первой мировой войны, когда только в сражении под Верденом погибло более 1 млн человек. Именно тогда во Франции родилась поговорка Toutes les cimetières sont remplis par les gens indispensables («Все кладбища забиты незаменимыми людьми»). Руководствуясь этой поговоркой, французы практически не сопротивлялись германскому вторжению в апреле 1940 года. По свидетельству командующего 8-й гвардейской армией Василия Чуйкова, вермахт потерял больше солдат при осаде Дома Павлова в Сталинграде, чем при оккупации Франции.
Поэтому трудно ожидать большого энтузиазма от нынешнего поколения французских зумеров, да и от их британских и немецких сверстников радостных восклицаний в ответ на призыв отправиться на линию боевого соприкосновения в Украине. Тем более что большинство европейцев подспудно понимают, что российская угроза, которой их запугивают, мнимая.
Поэтому искушенные западные дипломаты ломают головы в поисках фигурантов, чьими руками можно было бы «загребать жар в Украине». Турция в этом отношении представляется им идеальной кандидатурой. Во-первых, в настоящее время турецкие вооруженные силы самые большие среди армий европейских стран – членов НАТО.
Во-вторых, это действительно хорошо отмобилизованные, дисциплинированные и, самое главное, имеющие опыт ведения боевых действий в современной войне военные. В-третьих, немалое значение в Лондоне и Париже придается и тому факту, что на протяжении десятилетий, если не столетий, Турция была «естественным врагом» России. В-четвертых, в самой России имеются деятели, мыслящие категориями российских владений в Карсе и Баязете. При возникновении трудностей в российско-турецких отношениях они заявляют, что, мол, одной атомной бомбы хватит для расширения проливов Босфор и Дарданеллы.
Конечно, простой обыватель не может видеть сложные нити движущих мотивов и сил, которые таятся в причинах тех или иных политических событий. Такого рода события всегда напоминают айсберг, лишь десятая часть которого возвышается над поверхностью океана. Вот и сейчас для нас остаются невидимыми те девять десятых ледяной горы под названием «антиправительственные выступления в Стамбуле». Но кое-что все-таки можно увидеть и кое о чем можно догадаться по внешним очертаниям айсберга. Вот, например, что поведали на днях западные СМИ: «Отношения между Брюсселем и Анкарой должны потеплеть в любом случае. В первую очередь потому, что Европа сейчас стремится уменьшить свою оборонную зависимость от Вашингтона и сформировать военную миротворческую миссию в Украине – и в этом вопросе вооруженные силы Турции могут сделать ее ключевым игроком».
Откровеннее не скажешь. Антиэрдогановская цветная революция, активно поддерживаемая Брюсселем, – своеобразный кнут, посредством которого турок хотят загнать в ряды натовского воинского контингента, планируемого для отправки в Украину. Но при этом используется не только кнут, но и пряник. Турция издавна добивается членства в Европейском союзе. И ей в этом неизменно отказывали. С учетом повышения значимости Анкары в военной парадигме мышления западных политиков можно ожидать смягчения их позиции по этому вопросу. Небескорыстно, конечно.
Положение Эрдогана действительно сложное. Но в то же время не следует преувеличивать и значение поддерживаемых Брюсселем оппозиционных сил. Президента поддерживает консервативное большинство страны, аграрии Анатолии, мусульманский клир, малый и средний бизнес. На его стороне, наконец, армия – важный компонент в раскладе внутри политических сил.
Что же касается внешнеполитической обстановки, то Эрдоган укрепил свои позиции, улучшив отношения с Соединенными Штатами. Этому способствовали отчасти и объективные обстоятельства. В октябре прошлого года в США скончался видный противник Эрдогана на внутриполитическом фронте Фетхуллах Гюлен, которого прикармливала администрация Байдена. Что касается Трампа, то, напутствуя нового американского посла в Анкару, он застолбил позицию США по отношениям с Эрдоганом словами «Турция хорошая страна, и лидер у нее хороший».
Сложная политическая обстановка, в которой оказался Эрдоган, в какой-то степени напоминает Турцию 1920 года, когда Антанта навязала Османской империи грабительский Севрский мирный договор. Тогда здоровые силы нации во главе с Кемалем Ататюрком сумели противостоять совокупной мощи 13 государств Антанты и союзных с нею государств. Это стало возможным во многом благодаря политической и военной поддержке Советской России.
Конструктивное сотрудничество с нашей страной, личные рабочие отношения Эрдогана с Владимиром Путиным – в настоящее время важный фактор стабильности в Турции, устойчивости ее внешнеполитических позиций. И пренебрегать этим фактором Анкаре не стоит ни при каких обстоятельствах.
