Балтика раздора

В натовских учениях Northern Coasts 2023 на Балтике были задействованы 3,2 тыс. военнослужащих, 30 кораблей и субмарин, 15 самолетов из 14 стран. Фото Reuters

Государства Балтии всегда особенно остро ощущали напряженность между Востоком и Западом. И сегодня как никогда безопасность в этом регионе зависит от состояния отношений России и Запада, которые за последние 30 лет прошли несколько этапов – больших ожиданий, упущенных возможностей и беспрецедентного кризиса.

Сейчас трудно представить себе общие российско-европейские инициативы сотрудничества, которые существовали в недавнем прошлом, такие как «Северное измерение», программы политики соседства ЕС «Регион Балтийского моря» и др. Эти проекты были направлены на укрепление трансграничного сотрудничества для совместного экономического, инновационного и научно-технического развития региона, укрепления культурных связей между народами прибрежных стран. Также сейчас с трудом верится, что в 2002 году России и Европейскому союзу удалось подготовить соглашение, которое решало важный для российской стороны вопрос о транзите в Калининградскую область и обратно.

Несомненно, конфронтация России и Запада, набирающая обороты после начала российской специальной военной операции в Украине, имеет негативную проекцию на регион Балтийского моря. Однако существует и обратная связь. В контексте украинского конфликта растущее соперничество в Балтийском море и над ним создает угрозу инцидентов и может спровоцировать вооруженный конфликт между Россией и НАТО. В последние годы в регионе, являющемся одной из центральных зон трений между Западом и Москвой, наблюдается рост опасных столкновений между военными кораблями и самолетами России и НАТО, как и случаи диверсий на морских трубопроводах.

Вступление Финляндии в НАТО и предстоящее присоединение к нему Швеции меняет геостратегическую ситуацию в Балтийском регионе, расширяя зону ответственности Североатлантического альянса и увеличивая протяженность его границы с Россией в два раза – до 2,6 тыс. км. В случае большого вооруженного конфликта между Россией и НАТО эта общая граница превратится в линию фронта со всеми вытекающими последствиями. Что же касается Балтийского моря, то оно де-факто становится морем НАТО, за исключением двух районов вокруг Калининграда и Санкт-Петербурга.

Как отмечают западные эксперты, сегодня Балтийское и Северное моря являются частью более крупного геостратегического Арктико-Североатлантического пространства, которое простирается до Черного моря как зоны возможных операций. Вступление двух скандинавских стран в НАТО облегчает силам альянса мониторинг и контроль за важнейшими морскими линиями Балтийского моря. Три государства – Эстония, Латвия и Литва, а также острова Борнхольм и Готланд в Балтийском море становятся все более важными для НАТО со стратегической точки зрения. В случае конфликта с Россией альянс приобретает большие возможности для перекрытия ее доступа к Калининграду и Санкт-Петербургу посредством блокад и военных операций. Вместе с тем, несмотря на то что сегодня НАТО реально обладает контролем над Балтикой, прибрежные страны обвиняют Россию в агрессивных планах и нарушении статус-кво в постбиполярной Европе.

Следует напомнить, что первый раздел Европы произошел, как это ни парадоксально, в самый благоприятный период международных отношений после окончания холодной войны. Тогда посткоммунистическое пространство было поделено между двумя неравноценными с военной точки зрения институтами – военным блоком НАТО и организацией коллективной безопасности ОБСЕ. НАТО стало ответственным за страны Центральной и Восточной Европы, а ОБСЕ – за страны к востоку от Вены.

Это разделение Европы не могло не способствовать маргинализации ОБСЕ, роль которой в обеспечении европейской безопасности, по определению ведущих западных аналитиков, не могла быть никакой другой, кроме как дополняющей. Как отмечал Кристоф Бертрам, немецкий политолог и журналист, «по мере того как стены рушились по всей Европе, многие надеялись, что теперь альянсы времен холодной войны будут заменены общеевропейской структурой безопасности, и немногие предвидели, что эта новая структура в конечном итоге должна быть представлена НАТО». Такой подход в конечном счете не мог не изменить изначально благожелательного отношения России к ОБСЕ, поскольку создавал впечатление, что это – второразрядная организация для второразрядных стран.

Вступление трех балтийских стран в НАТО в 2004 году открыло новый период в политике расширения альянса. Хотя Запад никогда не признавал Эстонию, Латвию и Литву частью СССР, их присоединение к НАТО де-факто стало первым разделом постсоветского пространства, что вызвало опасения российского руководства относительно дальнейшего продвижения альянса на соседние с РФ страны. Между тем следует признать, что, несмотря на все опасения по поводу строительства натоцентричной системы европейской безопасности, российское руководство представило альтернативное видение этой системы лишь в 2010 году в проекте Договора о европейской безопасности. Этот запоздавший почти на 20 лет шаг не вызвал встречной реакции Запада, увидевшего в российском предложении попытку «нанести удар в спину НАТО».

В ответ на вхождение бывших прибалтийских республик в НАТО, не поднимая большого шума по этому поводу, Россия приняла меры по военному укреплению своего западного округа. Это, в свою очередь, породило в балтийских членах НАТО кампанию об угрожающем наращивании российской мощи. В немалой степени эти опасения и взаимные обвинения сыграли роль самооправдывающихся пророчеств, создавая неблагоприятный климат и порождая все новые проблемы в отношениях России и Запада.

Несмотря на то что практически все страны Балтии являются неотъемлемой частью союза безопасности Запада, на которую распространяется статья V НАТО о коллективной обороне, они продолжают испытывать чувства уязвимости и неуверенности за свое будущее. Это проявляется во многих выступлениях и публикациях ведущих политиков балтийских стран. Так, подчеркивая важность региона в новой геостратегической ситуации, глава МИД Литвы Габриэлюс Ландсбергис напомнил слова экс-президента США Джона Кеннеди «я – берлинец», произнесенные во время его визита в Западный Берлин в 1963 году, добавив, что «страны Балтии с таким же успехом могли бы стать Западным Берлином ХХI века».

По всей видимости, таким образом Ландсбергис хотел послать сигнал своему главному союзнику США о необходимости твердой поддержки балтийских стран в период международной напряженности. Однако сама эта аналогия вызывает диаметрально противоположные ассоциации, поскольку история знает и модель Европы берлинских кризисов 1948–1949 и 1961 годов, и модель Европы берлинских соглашений 1970–1972 годов. По сути, это два разных сценария постконфликтного устройства Европы, в которых Балтийскому региону будет уготована неодинаковая роль.

«Европа берлинских кризисов» означает новое разделение Европы, как это было во времена биполярности, символом которой является разделенный Берлин. Не следует забывать, что динамика одного из берлинских кризисов привела Европу на грань глобального конфликта в 1961 году. Конечно, применительно к нашим дням это сравнение не следует воспринимать буквально; это всего лишь фигура речи, которая отражает высочайшую степень международной напряженности и крайней нестабильности.

Эта модель может претвориться в жизнь, если прекращение огня не приведет к заключению мирного договора между Россией и Украиной и разрежет Европу по замороженным фронтовым линиям. При таком развитии событий и режим контроля над вооружениями, и роль таких международных организаций, как ОБСЕ, будут сведены к нулю.

Как крайний сценарий нельзя исключить и размещение американского ядерного оружия на территории Украины и в балтийских странах. Опасность ядерного апокалипсиса возрастет до более высокого уровня, чем в кризисах холодной войны. В контексте такого сценария балтийские страны, искавшие безопасность в рамках Североатлантического альянса и не желавшие оставаться буферной зоной между Россией и НАТО, окажутся на переднем крае возможного конфликта.

Вторая модель, «Европа берлинских соглашений 1970-х», более оптимистична, поскольку напоминает об окне возможностей, которое было открыто после заключения ряда важных международных договоров, урегулировавших отношения ФРГ с соседями и статус Западного Берлина. Восточная политика Вилли Брандта в 1970-х стала частью общей политики разрядки международной напряженности, которая в конечном счете привела к Хельсинкскому акту 1975 года.

В сегодняшней неблагоприятной ситуации важнейшим условием для преодоления нового раздела Европы явилось бы заключение (после соглашения о прекращения огня) мирного договора между Россией и Украиной. Только на этом пути будет возможен возврат к многогранному сотрудничеству между Россией и ее соседями, в том числе в Балтийском регионе, к возрождению режима контроля над вооружениями и такого инклюзивного формата, как ОБСЕ. В конечном счете возникнет необходимость проведения международного форума о новом порядке в Европе, который должен будет решить вопрос о взаимоприемлемых основах европейской безопасности и поможет если не исправить ошибки прошлого, то оставить их в прошлом.