Людмила Самарская
Споры о судебной реформе и соотношении сил различных ветвей власти приняли чрезвычайно политизированный характер, поляризовав израильское общество. Фото Reuters
Социально-политический кризис продолжается в Израиле уже не первый год. Череда казавшихся бесконечными парламентских выборов завершилась в конце 2022 года формированием тридцать пятого правительства под руководством Биньямина Нетаньяху, вернувшегося на пост премьер-министра после полуторагодового перерыва. Это, однако, привело не к разрешению кризиса, а лишь к изменению его формы. Уже более полугода в стране не прекращаются еженедельные протесты, в которых участвуют сотни тысяч человек и которые являются ярким свидетельством серьезного социального раскола.
Хотя причины продолжающегося кризиса глубоки и многообразны, непосредственным поводом для широкомасштабных общественных выступлений стала попытка новой коалиции провести реформу судебной системы в начале 2023 года. Инициированный членом правящего «Ликуда» Яривом Левиным (занявшим пост заместителя премьер-министра и министра юстиции), а также депутатом от партии «Религиозный сионизм» Симхой Ротманом (возглавившим Законодательную комиссию Кнессета), этот проект был призван существенно ограничить полномочия судебной ветви власти и значительно снизить ее влияние на процесс принятия государственных решений.
Одним из факторов, спровоцировавших столь интенсивную социальную реакцию на реформу судебной системы, стал состав правящей коалиции. «Ликуд», «Яхадут ха-Тора», ШАС, «Религиозный сионизм», «Оцма Йехудит», «Ноам» – партии правого и, за исключением «Ликуда», религиозного спектра. Вторая и третья представляют интересы ультраортодоксального населения. При этом последние три являются крайне правыми и занимают достаточно радикальные позиции по многим вопросам. Единственная светская партия среди них – «Ликуд», и она же находится ближе всего к политическому центру. С учетом того, что количество голосов, отданных партиям коалиции и оппозиции, было сопоставимым, подобный состав кабинета вызвал недоверие значительной части населения и опасения, что «наиболее правое правительство в израильской истории» воспользуется сложившейся ситуацией в собственных интересах и необратимо перестроит демократическую систему государства.
Опасения, казалось, оправдались. Хотя партии коалиции многое разделяет, их позиции в чем-то близки (хотя и не идентичны): это касается и значимости еврейского характера государства, и палестино-израильского конфликта, и судебной реформы. Именно принципиальное совпадение мнений по последнему вопросу и запустило резонансный законодательный процесс, а также способствовало попытке провести его в ускоренном режиме. Подобное совпадение позиций может больше не повториться, а потому обстоятельства в начале 2023 года казались наиболее оптимальными.
Впрочем, протесты затруднили быстрое и «безболезненное» принятие реформы. И именно они, вероятно, сыграли существенную роль в том, что даже некоторые члены коалиции стали призывать к приостановке продвижения проекта и началу конструктивного диалога с противоположной стороной. В марте 2023 года министр обороны Йоав Галант выступил с таким заявлением – и был отправлен в отставку Биньямином Нетаньяху, что спровоцировало масштабный всплеск протестов (и без того не прекращавшихся с января) по всему Израилю. В результате через несколько дней Галант был восстановлен в должности, а с оппозицией был начат диалог при посредничестве президента Ицхака Герцога. Переговоры, однако, зашли в тупик и были прекращены, а правительство возобновило принятие реформы.
В июле коалиция приняла поправку к Основному закону: судебная власть – первый из пунктов реформы, который лишил Верховный суд права отменять правительственные решения на основе «принципа разумности/целесообразности». Этот принцип позволял БАГАЦу отменять постановления и назначения правительства на основе их несоответствия не «букве» закона, а общей «разумности». По утверждениям сторонников реформы, это никак не отразится на демократическом характере Государства Израиль, а, напротив, закроет существовавшие ранее законодательные лакуны и нейтрализует возможность судей вмешиваться в законодательный процесс, исходя из их собственных субъективных соображений. По мнению оппонентов, это ликвидирует дополнительный инструмент, который Верховный суд мог использовать для юридического контроля над решениями правительства. Поскольку состав правящего кабинета в Израиле определяется большинством в Кнессете, законодательная и исполнительная власти фактически оказываются не разделены – и в этих условиях именно судебная ветвь остается независимой от любого политического расклада. Риск, таким образом, состоит в том, что и БАГАЦ в итоге окажется подконтролен любой потенциальной коалиции.
В начале сентября Верховный суд начал рассмотрение петиций, призывающих к отмене новой поправки к Основному закону. По мнению экспертов, финальное решение БАГАЦа будет иметь принципиальное значение для дальнейшего хода реформы, поскольку определит дальнейшие «правила игры» в отношениях коалиции и Верховного суда. Будет принято оно не сразу, а лишь через несколько недель или месяцев. Существуют опасения, что оно может спровоцировать конституционный кризис – тупиковую ситуацию, в которой правительство откажется подчиняться решению Верховного суда, а тот, в свою очередь, будет настаивать на неконституционности принятой поправки.
Перспектива достижения компромисса пока выглядит отдаленной. Процесс принятия следующего блока законов планируют начать во время зимней сессии Кнессета, которая должна начаться в октябре. Ярив Левин, один из главных инициаторов реформы, не демонстрирует готовности договариваться и этим значительно сокращает пространство для маневра Биньямина Нетаньяху, который хотя и поддерживает реформу в целом, но не готов идти ради нее на риски – в том числе внешнеполитические. Обеспокоенность относительно ситуации в Израиле высказывали многие израильские международные партнеры, и в том числе США, которые заявляли о необходимости сохранения баланса ветвей власти в Государстве Израиль.
В нынешнюю коалицию также входят партии, отличающиеся достаточно бескомпромиссными позициями: это «Религиозный сионизм» и «Оцма Йехудит». На первом месте для них стоят крайне националистическая идеология и давнее стремление ограничить полномочия Верховного суда, внешнеполитические же соображения глубоко вторичны. С учетом не столь существенного перевеса в пользу коалиции в Кнессете (64 места из 120), возможности каждой из входящих в нее партий для политического шантажа крайне высоки. С другой стороны, ни одна из них не заинтересована в развале правительства, поскольку по результатам новых выборов они имеют вполне реальные шансы оказаться в оппозиции – так что вполне возможно, их договороспособность куда выше, чем они хотели бы продемонстрировать.
В настоящий момент перспективы разрешения кризиса выглядят весьма туманными. Накал общественных страстей не снижается, готовности отказаться от проведения реформы у ее инициаторов и активных сторонников нет. Противники обвиняют друг друга в попытке государственного переворота, искажении смысла демократии, пренебрежении интересами оппонентов. Принципиальным фундаментом продолжающегося кризиса является глубокое взаимное недоверие сторон, отражающее разломы, существующие в современном израильском обществе – и являющиеся следствием его исторически сложившегося разнородного состава.
В итоге кризис, вызванный судебной реформой, оказывается связан не только с дискуссией относительно необходимого соотношения сил различных ветвей власти, но и с вопросом о том, какой должна быть израильская демократия. Будучи крайне значимой сама по себе, эта проблема оказывается чрезвычайно политизирована и потому искажена, а профессиональный диалог о создании в полной мере функциональной системы сдержек и противовесов заменяется популистскими лозунгами и громкими речами. Впрочем, израильское общество уже проходило несколько серьезных кризисов на своем пути, однако успешно преодолевало их без разрушения базовых принципов существования еврейского государства и сохраняя его демократический характер. Высока вероятность, что оно справится и с нынешним.
