"Вагнер" заменит ООН в Африке?

Далеко не все жители ДРК рады присутствию в стране миротворцев ООН. Фото Reuters

Недавний первый за всю историю отношений визит главы российского МИДа Сергея Лаврова в Мали, а также постепенное выдавливание из этой и других африканских стран миротворческих контингентов ООН высветили весьма показательную тенденцию. С одной стороны, неспособность классических форм ооновского миротворчества разрешить тамошние конфликты, а с другой – желание этих стран прибегнуть для этого к помощи частных военных компаний, в том числе российских.

Насколько подобный процесс будет в дальнейшем неизбежен и поможет ли это России своим пока что частным военным присутствием не только закрепиться в той же Африке, но и обеспечить там защиту российских экономических интересов?

На сегодняшний день почти 90 тыс. человек служат в миротворческих миссиях ООН по всему миру с бюджетом около 7 млрд долл. (к которым ежегодно добавляются добровольные пожертвования). Шесть миссий голубых касок действуют в Африке, четыре – на Ближнем Востоке и по одной – в Европе и Азии. Чисто армейскую службу несут 66 тыс. военнослужащих из 121 страны плюс с ними в миссиях находятся 7 тыс. полицейских и 14 тыс. гражданского персонала.

Многие миротворческие миссии ООН в последние годы в основном стали заниматься оказанием гуманитарной помощи и куда меньше – обеспечением самого мира (Южный Судан, ДРК, Мали). Да, присутствие миротворцев в таких точках, как Ливан и Кипр, позволяет весьма успешно обеспечивать соблюдение режима прекращения огня, но ни одной существующей там проблемы эти миссии все же не решают. В остальных же странах, где находятся голубые каски, политическая обстановка за это время значительно ухудшилась.

К тому же стоит добавить ежегодные проблемы с утверждением бюджета миротворческих миссий, где политические интересы их главных спонсоров (США и коллективный Запад) приходят все чаще в противоречие как с интересами самих государств, где войска ООН размещены, так и Китая. К примеру, ситуация в Демократической Республике Конго (ДРК), особенно в ее восточной части, и на севере Мали – очень сложная и неразрешимая традиционным ооновским миротворчеством.

И бельгийцы, и французы самым жестоким образом пытались на протяжении более 100 лет взять эти территории под контроль, но сделать этого не смогли. Так как могут с этой задачей справиться солдаты из Бангладеш с Танзанией? Как показывает практика, ооновское миротворчество может помочь выиграть время или максимум на три-пять лет стабилизировать ситуацию, чтобы попытаться найти шансы на долгосрочный мир.

Такое миротворчество эффективно и для достижения полной военно-политической победы одной из сторон конфликта, как это было в Анголе, Мозамбике, Камбодже.

Либо противостояние может быть надолго заморожено (Абхазия, Кипр, Западная Сахара, Кашмир). А вот серьезными вопросами ООН заниматься не стремится, потому как деньги на национальное примирение, создание госструктур, реформу армии и полиции дают мировые доноры скупо, конъюнктурно и крайне политизированно.

Отдельно стоит вопрос о военном участии ООН с размещением воинского контингента для разрешения вспыхивающих в Африке вооруженных конфликтов. На примере той же Мали факт налицо: несмотря на свою лучшую, чем у вооруженных формирований джихадистов, оснащенность, не только тамошняя, но и все без исключения остальные ооновские миротворческие миссии не способны выполнить возложенный на них мандат Совбеза ООН.

Почему же так происходит?

В таких странах, как ДРК, Южный Судан, Мали и Центрально-Африканская Республика (ЦАР), миротворцы сталкиваются с различными вариантами политического и культурно-племенного противостояния. Многое из того, что происходит в этих странах, прямо противоположно мандату, с которым прибыли в страну ооновские миротворцы.

К примеру, в 1999 году миссия МОНУСКО в бывшем Заире (нынешней ДРК) была сформирована для нейтрализации вооруженных группировок и предотвращения распада этого государства. Но до сих пор в районах Южного и Северного Киву царят полнейшая анархия, беззаконие, повстанцы и солдаты регулярной армии насилуют сотнями девушек и женщин, убивают беззащитных мирных жителей.

Все это приводит к тому, что местное население ДРК не видит в ооновских миротворцах беспристрастных судей, которые обязаны защищать жителей от жестокости как своих военных, так и участников вооруженных формирований. А без доверия населения никакая миротворческая миссия ООН даже при самом современном вооружении и при любой численности контингента не может иметь успеха.

По этим причинам руководители целого ряда африканских стран считают, что от подобного сотрудничества надо отказываться. А туда, где возникают проблемы с безопасностью (Мали, Буркина-Фасо, ЦАР), надо приглашать частные военные компании (российский «Вагнер» – лишь один из примеров). И они своими силами наведут порядок куда быстрее, чем стоящие баснословных денег ооновские войска.

Так, на востоке ДРК население считает присутствие МОНУСКО бессмысленным. Однако у него же велики опасения, что если ооновцы уйдут, то ситуация и вовсе выйдет из-под контроля. И на огромной территории, которая превышает половину Западной Европы, начнется бойня всех против всех с миллионами жертв и беженцев.

Вызывающей особую критику при оценке пребывания в Африке миротворцев ООН являются их обвинения в изнасилованиях девочек и женщин. В миссии МОНУСКО больше всего подобных обвинений было выдвинуто против миротворцев из ЮАР и Бангладеш. Но ооновские миротворцы практически всегда остаются безнаказанными или отделываются высылкой из страны.

Есть у миротворческих миссий ООН в Африке и деловой аспект. Так, сразу несколько международных горнодобывающих компаний регулярно добиваются продления мандата миссии в ДРК, поскольку миротворцы там фактически наряду с охраной гражданского населения защищают и важные интересы экономические. Что неудивительно: страна эта – одна из богатейших в мире по запасам руд редких металлов, закупаемых ведущими западными государствами и Китаем.

В итоге конфликт интересов легко превращается в Африке в интерес конфликтов. В ЦАР, где сейчас вопросы безопасности руководства страны были решены российской ЧВК «Вагнер», компаниям РФ предоставлены лицензии на добычу полезных ископаемых. В результате миротворцы в ЦАР наряду с мандатом СБ ООН должны учитывать как экономические, так и военные интересы в стране – причем приоритетно и России.

А вот в Мали после визита главы МИД РФ ситуация такова. Действующие там исламистские группировки совершенно не боятся ни выводимых оттуда французских войск, ни ооновскую миссию МИНУСМА. Кстати, французские войска находились в Мали с 2013 года, но даже минимального улучшения ситуации с безопасностью в стране не произошло. В итоге президент переходного периода Мали полковник Ассими Гойта принял решение максимально развивать сотрудничество с РФ как на уровне Минобороны, так и напрямую с «Вагнер».

К аналогичному решению склоняется военное руководство Буркина-Фасо (там у РФ нет посольства, но руководство этой страны тесно координирует свою российскую политику с коллегами из Мали и намерено с ней создать некое подобие конфедерации). А обстановку в соседней для себя ЦАР изучает конголезское руководство в Киншасе. Раз там не справляется с миротворческой миссией ООН, то не исключен вариант к предстоящим президентским выборам прихода и туда или «Вагнера», или другой частной военной структуры из РФ или КНР.

Главная же проблема в том, что за четверть века ооновского миротворчества в Африке никакого существенного улучшения в достижении целей, декларируемых мировым сообществом, достигнуто так и не было. А большинство миссий ООН по-прежнему решают в основном экономические задачи, поставленные перед ними вовсе не абстрактным «международным сообществом», а ведущими мировыми державами.

В такой ситуации население африканских государств будет относиться к действиям ООН с еще большим недоверием, а враждующие вооруженные группировки будут и дальше чувствовать себя безнаказанными. При этом руководство не только в Мали, ЦАР и Буркина-Фасо будет стремиться и дальше развивать прежде всего в военной сфере сотрудничество с Россией. Они могут и с готовностью передать обеспечение собственной безопасности именно российским ЧВК. Другой вопрос, хватит ли у Москвы на подобный «военно-охранительный заход» в Африку сил и средств. Особенно с учетом продолжающейся специальной военной операции в Украине и связанных с ней побочных как снабженческих, так и кадровых проблем.