Яков Пляйс
Задачей 13-й Азиатской конференции в Санкт-Петербурге было развить прозвучавшие ранее идеи о «Мире без сверхдержав». Фото со страницы клуба «Валдай» в «ВКонтакте»
Около 30 лет тому назад я написал для «НГ» большую статью, которую назвал «Зигзаги внешней политики России». Она была опубликована под заголовком «Союзники, партнеры, соседи» («НГ» от 16.07.93). А писал я в ней о том, что не только наша евразийская география, но и весь исторический опыт внешнеполитической деятельности настоятельно требуют того, чтобы российская внешняя политика была не проатлантической, как настаивал Андрей Козырев, тогдашний министр иностранных дел, а была направлена и на Восток, и на Север, и на Юг. «Целеустановка идет на США, Западную Европу, Японию, – говорил Козырев, – на богатые, развитые страны, которые уже демократически и экономически состоялись». Именно эти страны он считал «естественными союзниками России». И несмотря на то что уже через два месяца его позиция принципиально поменялась (поэтому и напрашивалось название «Зигзаги…»), проатлантическая установка министра фактически не менялась все пять лет его пребывания в министерском кресле.
Но когда в самом начале 1996 года его сменил Евгений Примаков, внешнеполитический вектор России сразу же официально кардинально поменялся, поскольку новый министр объявил курс на многополярность. Судя по всему, не только у ученых, а и у мидовского руководства, как и у государственного, тоже были различные мнения о направлениях нашей внешней политики. На тот момент времени, полагаю, вывод о переходе мира к многополярности был вполне прагматичным и оправданным, поскольку к середине 1990-х однополярность стала уже свершившимся фактом, а о превращении КНР во второй полюс нельзя было даже подумать и заикаться, несмотря на ее быстрое развитие. Не время было рассуждать также о закономерностях развития международных отношений, в основе которых лежит неизменная борьба за мировое лидерство и движение от однополярного мира к биполярному при постоянной многополярности (см. «НГ» от 21.04.21). Продолжение этих закономерностей уже в наше время стало достаточно понятно только в последние годы, о чем мы сейчас размышляем и говорим все чаще и настойчивее.
Возражая против позиции Козырева, я писал в статье 1993 года: «Для утверждения о том, что страны Запада являются естественными союзниками России, достаточных оснований нет по целому ряду важных причин. Прежде всего потому, что для этого и у нашей страны, и у западных государств нет общей основы, которая выражается преимущественно в идентичности (или хотя бы в сходстве) общественно-политической и экономической систем… Полагаю, что Россия еще долго будет сохранять свою уникальность и самобытность, имеющие глубокие исторические корни».
Осмысливая и сравнивая происходившее 30 лет назад и сегодня, а также то, как к той и нынешней реальности относились и относятся ученые и практики, можно, полагаю, констатировать, во-первых, что с неопределенностью в нашей внешней политике не покончено, и, во-вторых, что ученые и практики по-прежнему находятся по разные стороны баррикад. В подтверждение сказанного сошлюсь на интервью президента ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН академика РАН Александра Дынкина, опубликованное в «Российской газете» накануне VIII Международного научно-экспертного форума «Примаковские чтения».
«Однополярный мир сломался, – считает академик Дынкин. – Идет процесс становления биполярности». «Я бы определил современное мироустройство как движение к биполярному миру», – говорит он. Отвечая на вопрос: «Можно ли считать, что новая модель биполярности – это, с одной стороны, Россия и Китай, а с другой – США?», Дынкин сказал: «Думаю, что да. Но не просто США, а США и практически все страны НАТО, плюс Япония, плюс блок AUKUS». (В интервью академика Дынкина много других важных и, на мой взгляд, верных мыслей. Например, о том, что «мы крепки задним умом», что «мы не занимались украинским обществом», что «мы не занимались украинской молодежью», что «была попытка найти договоренность с Украиной на уровне бизнеса, на уровне верхушечных контактов» и др.).
Таково мнение авторитетного специалиста в области международных отношений. Однако на форуме, состоявшемся 7–8 декабря, речь шла главным образом не о грядущей биполярности, а о хорошо известной позиции практиков, основанной на многополярности. Ее в очередной раз озвучил министр иностранных дел Сергей Лавров. Глобализация по-американски заканчивается, говорил он, а ей на смену идет многополярный мир. Одним из его полюсов, по мнению Лаврова, должен стать Евросоюз, независимый от США, другим – БРИКС, который со временем расширится до 15–17 стран. В том, что мир идет к многополярности, убежден также посол России в США Анатолий Антонов (см. газету Metro от 19.12.22).
Идея о переходе мира к многополярности многократно повторялась и учеными, и практиками и после «Примаковских чтений», в частности на 13-й Азиатской конференции клуба «Валдай», открывшейся 13 декабря в Санкт-Петербурге. Задачи этой конференции ее организаторы видели в развитии идей, прозвучавших на «большом Валдае» в октябре в докладе с многозначительным названием «Мир без сверхдержав». На этой конференции, прошедшей с участием президента России Владимира Путина, речь шла о том, что «кризис сверхдержав приведет к тому, что их место займут державы среднего масштаба, включая страны Азии, которые обладают достаточными ресурсами и гибкостью для проведения независимой линии… Роль глобального мирового лидера после ухода Америки может остаться вакантной, поскольку значимые государства не захотят чьего-либо очевидного доминирования» («Российская газета» от 14.12.22). Замечу сразу же: наивно думать, что роль мирового лидера останется вакантной. Давно известно, что свято место пусто не бывает.
Вышесказанного, на мой взгляд, вполне достаточно для того, чтобы убедиться в том, что на повестке дня стоит важная проблема: куда идет мир и вместе с ним международные отношения – к биполярности или многополярности, и отношение к этой проблеме ученых (не всех, конечно) и практиков (тоже, разумеется, не всех) принципиально различается. Вопрос далеко не надуманный, не схоластический, а имеющий весьма важное значение для практики.
Давно и хорошо понятны мотивы позиции наших практиков (особенно политиков самых высоких рангов), настаивающих на многополярности. Нелегко, конечно, отказаться от роли и статуса сверхдержавы, особенно если для этого есть необходимые данные, в частности первоклассный военный потенциал, ресурсный, географический, космический, которые позволяют убедительно настаивать на значимости и роли России в мире. Однако для совокупности факторов, безусловно необходимой для полноценной сверхдержавности, нашей стране явно не хватает соответствующей этому статусу экономической, технологической, финансовой мощи, а также утерянной научной и образовательной. Не хватает и еще одного весьма важного фактора – привлекательной для мира, перспективной и эффективной модели развития, которая есть у всякой сверхдержавы, претендующей на мировое лидерство. Такая модель есть у США, у Китая, была у СССР. Тема привлекательной модели требует сейчас дополнительного анализа и изложения.
Нельзя не поставить еще один крайне важный для страны вопрос: если мир действительно движется к биполярности, то каким должно быть наше место и роль в этом мире? Мне также уже приходилось излагать свое мнение на этот счет, однако в нынешней ситуации, то есть в ситуации после 24 февраля – начала специальной военной операции (СВО) в Украине – к этому вопросу надо, полагаю, снова вернуться. Роль, которую я много лет назад рекомендовал ослабленной России, – роль нейтральной страны с активной обороной – сейчас уже, видимо, нам не подходит. Не только из-за событий, связанных с СВО в Украине, но и потому, что потенциал страны последовательно крепнет. Это, конечно, позволяет и по-другому выстраивать внешнюю политику. Не говоря уже о том, что сейчас принципиально меняется не только суть, но и конфигурация и мировой политики, и международных отношений.
Дарья Гармоненко 
