Польша потребует репараций от России

Матеуш Моравецкий заявил, что советско-польская декларация является «выдуманным юридическим актом».  Фото Reuters

Общественный резонанс от этих заявлений оказался несколько снижен тем, что польские политики на протяжении последних пяти лет уже неоднократно грозились предъявить России подобный счет. Примечательно, что требования репараций от России сегодня более активно выдвигает оппозиционная либеральная и проевропейская партия «Гражданская платформа» (ГП). Это связано с внутриполитической борьбой оппозиции и правящей национал-консервативной партии «Закон и справедливость» (ЗиС) за электорат в стране, население которой в последнее десятилетие разделено в своих политических симпатиях примерно пополам и ведет «польско-польскую войну». Две политические силы традиционно обвиняют друг друга в работе на «главных врагов» Польши: за либеральными силами давно закреплен ярлык «немецких агентов», которые стремятся подчинить Польшу диктату Берлина и Брюсселя. Оппозиция, в свою очередь, громко обвиняет правящую партию в «работе на Кремль» – еще в 2019 году депутаты от ГП уличали руководство страны в промосковской политике, так как власти сосредоточились на подсчете ущерба от нацистской, а не «советской оккупации». С началом нового предвыборного цикла и нарастанием недовольства общества высокой инфляцией и энергетическим кризисом оппозиция действует решительно: она не только поддержала на голосовании в Сейме резолюцию с требованиями репараций от Германии, но и инициировала собственный проект с претензиями и к России.

Эта идея была поддержана на высшем уровне – в середине сентября президент Анджей Дуда заявил, что, хотя Вторую мировую войну начала Германия, Россия позже присоединилась к этой войне, поэтому репарации нужно требовать и от нее. Предложение одобрил и лидер «ЗиС» Ярослав Качиньский, правда, высказав сомнения в результативности подобных требований к России. Но решительность этих намерений подкрепляется действиями польского правительства по заморозке в рамках санкций российских финансовых активов на территории страны, счетов посольства России, а также по изъятию российской дипломатической собственности.

Пока, правда, польские власти расходятся в вопросе о том, за что именно должна заплатить Россия. Несмотря на прозвучавшие от некоторых горячих голов как в правящей партии, так и в оппозиции требования «военных репараций», у большей части истеблишмента и экспертного сообщества присутствует понимание того, что репарации можно требовать от страны, которая проиграла войну, а не выиграла.

Поэтому поиск правовых основ для взимания репараций с России пока ведется очень активно. Чаще всего представители польского руководства говорят о том, что от России необходимо добиваться возврата Польше той суммы, которую СССР должен был выплатить Польской Народной Республике (ПНР) из германских репараций. Действительно, по соглашению с Польшей от 16 августа 1945 года СССР должен был предоставить Варшаве 15% от всех репараций из своей зоны оккупации и такой же процент от изъятого германского промышленного оборудования. При подсчете выплаченных сумм польские политики предпочитают «забывать» о стоимости присоединенных к Польше восточных немецких территорий (так называемых возращенных земель), которые даже без учета нанесенного войной катастрофического ущерба находились на более высоком уровне развития с точки зрения экономики и инфраструктуры, а также имели более высокую плотность населения, чем утраченные Польшей территории Западной Белоруссии и Западной Украины. После войны ценность бывших германских территорий составляла приблизительно 9,5 млрд долл. Кроме того, СССР выплатил Польше из своей доли репараций до 1953 года около 257 млн долл. В итоге, по подсчетам российских и немецких историков, с учетом всех потерь и вычетов Польша получила около 5,4 млрд долл. немецких репараций.

Но в 1953 году руководство ПНР вслед за советским правительством заявило о своем отказе от дальнейших репарационных выплат со стороны Германии. Претензии же нынешней Польши к России основываются на том, что этого документа «не существует» или он недействителен, следовательно, Россия, как правопреемник СССР, обязана выплатить «оставшуюся сумму». Все чаще звучит тезис о том, что отказ от репараций был сделан «под давлением СССР», принят с нарушением конституционных норм, а власти Польши не являлись полностью суверенными, хотя эти утверждения имеют мало общего с международно-правовой реальностью. Более того, они рискованны и для самой Польши, поскольку отрицание суверенитета ПНР может повлечь за собой сомнения в правомочности других международных документов, подписанных ее властями, в частности договора о границе ПНР с ГДР. Премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий даже заявил в одном из интервью, что этой декларации и вовсе не существует и она является «выдуманным юридическим актом», так как власти не могут найти ее в польских архивах. Правда, в работах российских специалистов по польско-советским отношениям содержатся точные ссылки на документы по этой декларации, находящиеся в архиве ЦК Польской объединенной рабочей партии. В самой же Польше историки и эксперты по международному праву в многочисленных интервью подтверждали существование этой декларации. Этой же позиции о правомочности декларации 1953 года придерживается и официальный Берлин.

Некоторые другие предложения по взысканию с России репараций можно охарактеризовать лишь цитатой из произведения Оноре де Бальзака «Кузина Бетта»: «Укажите поляку пропасть, и он тотчас же туда ринется». Такой пропастью, в частности, является предложение использовать для взимания с России репараций за причиненный действиями СССР ущерб IV Гаагскую конвенцию 1907 года о законах и обычаях сухопутной войны. Этот документ печально известен в международно-правовых спорах тем, что в основном служит только для обвинений противника в преступлениях, но редко кем используется в качестве руководства к собственным военным действиям. При этом в Польше игнорируют тот факт, что конвенция распространялась на военные действия исключительно между теми странами, которые ее подписали. Польши же в 1907 году, по причине ее отсутствия на европейской карте в качестве независимого государства, в их списке не было. Но даже если бы конвенция распространялась на Польшу, хронологическая последовательность событий диктовала бы сначала выплаты Польшей репараций за жестокое обращение с пленными красноармейцами после советско-польской войны 1919–1921 годов. На нарушение Польшей всех международных конвенций по правам военнопленных указывали еще советские дипломаты на переговорах, пытаясь обратить внимание польской мирной делегации на несоответствие условий содержания военнопленных Гаагской конвенции, но тщетно.

Витают в польских околоправительственных кругах и другие, еще более экзотические предложения по получению денежных средств – как будто подтверждая мысль, высказанную многими мировыми государственными деятелями от Шарля Талейрана до Уинстона Черчилля, о том, что при проведении политики поляки часто утрачивают чувство реальности. Одна из идей заключается в том, чтобы потребовать как «недополученные» от СССР репарации, так и возмещение за «ущерб от советской оккупации» не от России, а от Германии. Авторы этого предложения руководствуются тезисом о том, что именно Гитлер уговорил Сталина на подписание пакта Молотова – Риббентропа и «четвертый раздел Польши», а значит, Германия должна заплатить и за это. Судя по недавнему интервью Моравецкого немецкому таблоиду Bild, эта идея набирает все большую популярность. Польский премьер фактически возложил ответственность за «коммунистическую оккупацию Польши» на Германию, подчеркнув, что Берлин должен возместить Польше ущерб не только за годы войны, но и за 50 лет коммунизма – «ужасной системы, в которой мы, поляки, оказались в результате той войны». Моравецкий также подчеркнул, что, по подсчетам историков, более 90% польских жертв Второй мировой войны погибло именно от рук немцев, а ущерб, нанесенный Польше со стороны Третьего рейха и СССР, «нельзя сравнивать».

Это заявление премьера созвучно опросам общественного мнения, согласно которым память о немецких репрессиях своих родственников сохранила почти половина поляков (48%), а о «советских репрессиях» помнят лишь 18%. Понятна и логика в очередности предъявления денежных требований: польские власти реалистично оценивают перспективы (не)получения «репараций» со стороны России, делая ставку на возможность использовать репарационную карту в переговорах по целому комплексу других конфликтных вопросов в отношениях Польши с Берлином и Брюсселем. Но подобные утверждения Моравецкого звучат не столько удивительно, сколько весьма смело в нынешней Польше. В стране на законодательным уровне давно уравнена ответственность СССР и Третьего рейха за Вторую мировую войну, а официальная историческая концепция утверждает, что освобождение Польши Красной армией стало большей катастрофой для нации, чем «шведский потоп» – вторжение Швеции на территорию Речи Посполитой в XVII веке, в результате которого Польша потеряла около 40% населения и 50% материального имущества.

Впрочем, как шутят поляки, когда инфляция в стране вырастет с нынешних 17 до 30%, руководство страны потребует репараций и от Швеции.