Юрий Паниев
Тяжелая ракета «Сармат» успешно прошла в конце апреля летно-конструкторские испытания. Фото Reuters
Учитывая разрушительный потенциал ядерного оружия, в последнее время искусственно раздуваются риски его применения. О том, насколько реальны эти риски и стоит ли опасаться тдетьей мировой войны, ответственному редактору приложения «НГ-дипкурьер» Юрию ПАНИЕВУ рассказал руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН, академик Алексей АРБАТОВ.
– Алексей Георгиевич, по словам главы МИДа Сергея Лаврова, недопустимость ядерной войны является принципиальной позицией России. Вместе с тем, по его мнению, риски такого конфликта «весьма существенны». Насколько, на ваш взгляд, велики эти риски?
– Риски сейчас выше, чем они были когда-либо после окончания Второй мировой войны, за исключением 13 дней карибского ракетного кризиса в октябре 1962 года. Но тот кризис продолжался всего 13 дней и был быстро разрешен на основе компромисса между Кеннеди и Хрущевым. Тогда погиб всего один человек – пилот американского разведывательного самолета, который был сбит над Кубой. Сейчас боевые действия в Украине продолжаются почти три месяца. Уже погибли тысячи, если не десятки тысяч людей, включая военнослужащих и мирных жителей. Наносятся авиаракетные удары по крупным объектам, которые могут считаться стратегическими: заводы, аэродромы, порты, железнодорожные узлы. Киев продолжает требовать бесполетную зону, то есть закрытия средствами Запада неба над Украиной, что предполагает уже прямое военное столкновение между Россией и НАТО. И в такой ситуации всякое возможно.
– Насколько серьезны намерения Украины приобрести ядерное оружие, о чем говорил Владимир Зеленский?
– Судя по всему, реальных планов и возможностей у Киева не было. Был пропагандистский ход, который преследовал цель оказать влияние на мировое общественное мнение, добиться от Запада поддержки в обмен на предотвращение якобы возможного выхода Украины из Будапештского меморандума. Этот документ, напомню, предполагал ее отказ от ядерного оружия и вывоз такого оружия с ее территории в обмен на гарантии территориальной целостности и суверенитета страны. Реальных технических возможностей у Украины не было и нет. Производство ядерного оружия, даже имея АЭС, требует создания целой отрасли промышленности, прежде всего по обогащению урана и сепарации плутония, исследовательских центров, заводов – изготовителей ядерных боеприпасов, испытательных полигонов. На примере иранской эпопеи, которая длится уже 20 лет, мы видим, насколько это трудоемкий процесс и с какими препятствиями государство может на этом пути столкнуться. Включая не только технические проблемы, но и мощное санкционное давление ООН, великих держав, международного общественного мнения. Если бы Украина встала на этот путь, ей нужно было выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия. Тогда она «прославилась» бы как вторая в истории страна такого рода после Северной Кореи, которая встала на этот путь с 2003 года со всеми вытекающими последствиями.
– Почему через несколько дней после начала военной спецоперации в Украине президент РФ перевел силы стратегического сдерживания в особый режим несения боевого дежурства?
– Нам, как всегда, ничего толком не объяснили, хотя и напугали. Судя по всему, этот режим касался прежде всего пунктов управления стратегическими силами. И преследовала эта акция цель послать сигнал Западу, чтобы он не вздумал вступать напрямую в боевые действия в Украине против военной спецоперации России. Что неизбежно привело бы к вооруженному конфликту между Россией и НАТО, вынудило бы Москву применить самое разрушительное оружие. Это предусматривает наша военная доктрина, в которой сказано: в случае агрессии против РФ она оставляет за собой право применить ядерное оружие. Хочу отметить, что, какие бы инсинуации по этому поводу ни были на Западе, какие бы вольные интерпретации в России ни давались по этой теме, президент Владимир Путин в каждой, даже самой грозной формулировке обставлял это логическими прокладками. Так он недавно сделал на встрече с законодателями в Санкт-Петербурге, оговорившись, что речь идет о «молниеносном ответе на стратегическую угрозу» России. Термин «молниеносность» звучит устрашающе, но специалисты знают, что все прежние баллистические ракеты и новые гиперзвуковые системы летят очень быстро и с одинаковой скоростью при равной дистанции.
– Заместитель председателя Совета безопасности Дмитрий Медведев на днях заявил, что в случае вступления Финляндии и Швеции в НАТО «ни о каком безъядерном статусе Балтики речь идти уже не может». Угроза размещения российского ядерного оружия в этом регионе реальна?
– Мы знаем точно, где находится ядерное оружие НАТО в Европе – пять стран, шесть баз. Знаем, сколько там оружия и что это тактические авиабомбы свободного падения типа В-61. Но мы не знаем ничего о нашем тактическом ядерном оружии: где оно размещено, сколько его. Поэтому было бы хорошо, если бы угрозы Медведева были подкреплены какими-то фактами, чтобы они возымели эффект. Если в Калининградской области, на Балтийском флоте, в Ленинградской области, Карелии ничего такого нет, то размещение там ядерного оружия может кого-то испугать. А если уже есть? На чисто вербальном уровне эти угрозы, я бы сказал, выглядят легковесно. Безъядерный статус Балтийского моря нигде в международном праве не зафиксирован. В условиях затягивания (пусть и запланированного) спецоперации РФ в Украине Хельсинки и Стокгольм решили вступить в НАТО, о чем заранее предупреждали. Кстати, это предсказывали и российские специалисты, в том числе на страницах вашей газеты. Возможно, Финляндия вспомнила, что тоже была исторической российской территорией целых 100 лет. Но если ядерное оружие будет размещено и продемонстрировано в балтийской зоне со стороны России, тогда, вполне вероятно, финны и шведы обратятся к США с просьбой о том же. Хотя военного смысла в этом нет. При нынешней досягаемости даже нестратегических систем, скажем, ракет средней дальности наземного, воздушного и морского базирования, размещать ядерное оружие в хранилищах у линии конфронтации – самое неумное, что может быть.
– Почему власти США, в частности глава Пентагона Ллойд Остин, призывают избегать разговоров о ядерном оружии?
– США не хотят ядерной эскалации конфликта. А любые разговоры такого рода возбуждают общественность и Конгресс, нагнетают атмосферу напряженности в отношениях между Россией и НАТО. Обратите внимание: когда Россия перевела свои стратегические силы в особый режим боевого дежурства, со стороны США и НАТО поступил ответ, что не будут следовать этому примеру. Они считают свои силы вполне достаточными и боеготовыми и никаких ответных шагов предпринимать не стали. США даже отменили запуск старой ракеты Minuteman для проверки ее технического состояния. Они считают, что украинская армия с помощью поставок тяжелых вооружений и военной техники может без прямого вмешательства НАТО и тем более без применения ядерного оружия США выполнить те задачи, которые перед ней ставятся Киевом и поддерживаются коллективным Западом. Хотя в последние недели в ответ на повторяющиеся со стороны России заявления о готовности пойти на какие-то крайние меры в случае чрезвычайных ситуаций американские представители стали делать официальные заявления о том, что тогда Россию постигнут «абсолютно катастрофические, астрономические последствия». То есть если будет применен ядерный боезаряд, НАТО не будет себя сдерживать никакими негласными «правилами игры» избирательного или символического применения такого оружия.
– В каком состоянии сейчас находится российско-американский диалог по стратегической стабильности?
– Договор СНВ-3 продолжает соблюдаться, он был продлен в феврале прошлого года на пять лет. Более того, СНВ-3 соблюдается даже в его периферийных положениях. Так, был осуществлен первый запуск новейшей российской тяжелой ракеты «Сармат», и Россия уведомила американскую сторону об этом эксперименте. Согласно договору, стороны должны уведомлять друг друга о подобных запусках. Что касается диалога, то в июне и октябре прошлого года прошло два весьма успешных раунда. Переговоры были приостановлены после российского дипломатического демарша – двух проектов договоров, которые были переданы 16 декабря США и НАТО и которые, на мой взгляд, не имели прямой связи с диалогом по стратегической стабильности. А затем из-за начала спецоперации в Украине американцы официально заявили, что прекращают диалог. Хотя и здесь следует сделать оговорку: по поступающим сведениям, в долгожданной ядерной доктрине, которую разрабатывает администрация Джозефа Байдена, сказано, что США будут готовы к возобновлению консультаций по стратегической стабильности в зависимости от ситуации в Украине.
– Можно ли ожидать в ближайшее время возобновления ядерных испытаний?
– Мне кажется, что нет. Какой от этого эффект? Показать, что Россия – ядерная держава? Лишний раз напоминать, что Россия – ядерная сверхдержава, не нужно. Это, в частности, касается ракеты «Сармат». Президент Путин сказал, что это испытание заставит на Западе задуматься тех, кто вынашивает агрессивные планы. Но никаких серьезных раздумий на Западе по этому поводу не наблюдалось, во всяком случае в правительственных кругах. Там и без того отлично знают мощь российского ядерного потенциала и не видят в замене старых тяжелых ракет на новые каких-то качественных изменений в стратегическом балансе, ограниченном Договором СНВ-3.
– Итак, стоит ли бояться третьей мировой войны?
– Если коротко говорить, то стоит. Относиться к происходящему в Украине легкомысленно и считать, что все само собой рассосется, не менее опасно, чем нагнетать напряженность безответственными словами и делами. Применение ядерного оружия должно оставаться за скобками украинского конфликта и строго в рамках нашей военной доктрины. Это вопрос выживания или гибели современной цивилизации со всеми ее хижинами и дворцами. Но не тема риторических импровизаций и самолюбования невежественных политиков и журналистов, лезущих из кожи вон, чтобы выслужиться перед начальством своей кабинетной храбростью.
