Никита Белухин
Обе страны хотят присоединиться к НАТО так же слаженно, как действуют на учениях шведские и финские танкисты. Фото Reuters
Развернувшаяся и стремительно набирающая обороты дискуссия в Швеции и Финляндии о подаче заявки на членство в НАТО все больше напоминает метафору из мемуаров Виперта Блюхера, посланника Германии в Хельсинки, который писал, что Финляндия вступила во Вторую мировую войну, оказавшись «в круговороте большой политики, подобно сплавному бревну во власти бурной финской реки». Сторонники вступления в НАТО следуют той же логике. Они утверждают, что у Финляндии и Швеции не остается лучшей альтернативы, кроме подачи заявки на вхождение в альянс. Это должно, по их мысли, повысить уровень защищенности против российской угрозы. Одним словом, в силах двух стран только наилучшим возможным образом адаптироваться к меняющейся военно-политической конфигурации, но не более. Именно такой вывод можно сделать при чтении правительственного доклада, представленного 13 апреля 2022 года депутатам Эдускунты – однопалатного финского парламента.
Для внешнего наблюдателя складывается ощущение, что действия Швеции и Финляндии уже заранее предопределены некой неизбежной политической логикой, которую невозможно отринуть. Любой отход от варианта со вступлением в альянс все больше воспринимается как уступка агрессивной России. Вместе с тем вступление в НАТО только еще более понизит уровень политической самостоятельности Швеции и Финляндии и ограничит для них пространство дипломатических действий. Финляндии даже в условиях кризиса в отношениях России с коллективным Западом удавалось играть роль медиатора, который находился как бы над конфликтом. Здесь стоит упомянуть и экспертную встречу на острове Бойсто в 2014 году, и организацию российско-американского саммита в Хельсинки в июле 2018 года, а также многочисленные взаимные двусторонние визиты и контакты президента России Владимира Путина и президента Финляндии Саули Ниинисте. Со вступлением Финляндии и Швеции в НАТО этим странам будет намного сложнее пытаться наводить мосты между Западом и Россией. Для европейской безопасности и дипломатии эти страны могут сделать больше, пока они не связаны обязательствами в рамках альянса. Незначительное повышение уровня безопасности (а возможно, и его снижение) после вступления в НАТО в долгосрочной перспективе окажется не сопоставимым с дипломатическими потерями и возможностью сохранить особый прагматичный тон в отношениях с РФ.
С другой стороны, как Швеция, так и Финляндия подчеркивают, что именно вступление в НАТО и является проявлением их субъектности и реализацией права на свободу альянсов. Швеция в холодную войну при всех оговорках все же опиралась на принцип свободы от альянсов и через него стремилась заявлять о себе как полноценном субъекте международных отношений (достаточно вспомнить Улофа Пальме с его идеей о Швеции как «моральной сверхдержаве»). Премьер-министр Норвегии Йонас Стере, выступивший в программе шведского телевидения «30 minuter», сказал, что Швеции и Финляндии еще предстоит определить, продолжает ли такая свобода быть «правильным ответом для будущего». Стоит отметить, что на пресс-конференции 28 марта 2022 года премьер-министр Швеции Магдалена Андерссон, отвечая на вопрос журналиста, отметила, что страна после вступления в ЕС больше не может считаться нейтральной. «Так, если страна ЕС подвергнется нападению или в стране ЕС сложится кризисная ситуация, мы не будем нейтральными, мы поддержим эту страну, что может означать и отправку вооруженных сил», – сказала глава правительства. В этом контексте вступление в НАТО становилось бы окончательным признанием нежизнеспособности «шведского нейтралитета».
Но политические решения определяются не только большими закономерностями, а принимаются людьми и являются результатом борьбы и согласования интересов. Об этом нельзя забывать даже в условиях скандинавской политики, которая за некоторыми исключениями вроде Урхо Калева Кекконена, Улофа Пальме и Андерса Фога Расмуссена не слишком богата на ярких лидеров с твердой позицией. Так, Саули Ниинисте до сих пор публично не заявил о своем отношении к вопросу о НАТО, не желая влиять на исход парламентских обсуждений. В обеих правящих социал-демократических партиях Швеции и Финляндии еще только вырабатывается единая позиция. Северный политический процесс – это прежде всего долгий и порой утомительный поиск консенсуса, который будет носить долгосрочный характер. Премьер-министр Финляндии Санна Марин неслучайно подчеркивает, что запуск присоединения к альянсу трудно обратить вспять, а значит, все его аспекты нужно тщательно изучить.
Многие разумно полагают, что наилучшим для НАТО будет одновременное вступление в альянс Швеции и Финляндии. Однако четкого заявления о том, будут ли они вступать вместе или друг за другом, не прозвучало и на встрече премьер-министров двух стран 13 апреля 2022 года. В то же время в финском докладе отмечается, что «одновременный процесс вступления облегчил бы подготовку и ответ на возможную российскую реакцию». Мысль о том, что обсуждение вступления Швеции в НАТО «оказалось на аутсорсинге» в Хельсинки, высказал шведский журналист Торбьорн Нильссон в колонке для Svenska Dagbladet. По его мнению, шведские дебаты должны касаться в том числе тех трансформаций, которые прошел НАТО за последние годы. Соответствует ли современный альянс требованиям Швеции? Ведь НАТО относительно недавно, с 2014 года, начал возвращаться к традиционным для него задачам сдерживания и коллективной обороны. Кроме того, Нильссон намекает на то, что Швеции лучше дождаться официального представления новой стратегической концепции НАТО на саммите в Мадриде, чтобы четко представлять, в какой альянс страна собирается вступить.
Несмотря на устоявшийся тезис о том, что две страны будут принимать решение о вступлении в альянс совместно, в действительности согласование позиций двух северных соседей не всегда проходило гладко. К примеру, одностороннее решение Швеции в июне 1991 года подать заявку на членство в ЕС вызвало в Хельсинки бурю негодования. Президент Финляндии Мауно Койвисто не скрывал своего раздражения, когда получил предложение министра иностранных дел Швеции Стена Андерссона о том, чтобы Норвегия и Финляндия последовали примеру Швеции, и изначально наотрез отказался обсуждать подобную перспективу. Правда, подача Швецией заявки на вступление в ЕС делала аналогичный шаг Финляндии вопросом времени.
В нынешней ситуации шведские социал-демократы пока выглядят более сдержанными в вопросе о вступлении в НАТО, чем их финские коллеги. Ожидается, что отчет шведского правительства для парламента об изменениях в области безопасности, аналогичный финскому, будет подготовлен к концу мая. Но, по словам премьер-министра Швеции, это может произойти и раньше. Не окажется ли, что на этот раз в отличие от ситуации со вступлением в ЕС чуть более решительная Финляндия предрешит исход шведских дебатов? Именно такого мнения придерживается Маргот Вальстрем, ранее министр иностранных дел Швеции в 2014–2019 годы. Опросы общественного мнения также делают этот сценарий вероятным, так как в случае положительного решения о вступлении в альянс в одной из стран уровень поддержки такого шага в другой существенно возрастает. В то же время для Швеции и особенно для социал-демократов вопрос со вступлением в НАТО затрагивает не только военно-политическую сферу, но и внешнеполитическую идентичность, основанную в том числе на невступлении в военные альянсы, что позволяло Швеции не участвовать в войнах на протяжении более 200 лет. Другие партии также постепенно начали пересматривать свои взгляды. Так, лидер правопопулистских шведских демократов Йимми Окесон 11 апреля заявил, что его партия теперь поддерживает вступление в НАТО в случае подачи заявки со стороны Финляндии, хотя ранее скептически относилась к этой идее.
Соседние Норвегия и Дания считают, что со вступлением Швеции и Финляндии в НАТО Северное оборонное сотрудничество (NORDEFCO) выйдет на качественно новый уровень. Тот же Стере, однако, подчеркивает, что разнообразные форматы оборонного сотрудничества не заменяют гарантии, предоставляемые членам НАТО. Пока Финляндия и Швеция не стали полноценными членами альянса, у Норвегии, по словам премьер-министра, нет формального обязательства оказать им военную помощь. А ведь, согласно одному из опросов общественного мнения от 2018 года, 60% противников вступления Швеции в НАТО считали, что члены НАТО все равно будут помогать Швеции в случае вооруженной агрессии. Чем острее население северных стран и их парламентарии будут осознавать, что это не так, тем вероятнее будет становиться подача заявки на вступление в альянс. Эту мысль до Швеции и Финляндии будут стремиться донести и их партнеры по сотрудничеству в рамках НАТО.
Стен Толгфорс, министр обороны Швеции в 2007–2012 годы, еще в 2016-м говорил о том, что в случае с НАТО резкое изменение параметров региональной безопасности может побудить шведских социал-демократов пойти на изменение своей традиционной внешнеполитической линии. Если премьер-министр Таге Эрландер в своей знаковой речи 22 августа 1961 года выступил против членства страны в ЕЭС и заклеймил объединение как сообщество «консерваторов», «католиков» и «капиталистов», то его соратник по партии Ингвар Карлссон 30 лет спустя, 1 июля 1991 года, уже подавал заявку на присоединение Швеции к будущему Европейскому союзу. В случае с НАТО может повториться тот же сценарий.
Важны и конкретные условия участия Швеции и Финляндии в НАТО. Можно предположить, что северные страны все же попытаются снизить негативную реакцию России, предусмотрев, к примеру, неразмещение тактического ядерного оружия и военных баз на своей территории по аналогии с теми оговорками, которые ввели Дания и Норвегия во время холодной войны. Сейчас, правда, эти оговорки постепенно размываются в силу соглашения об оборонном сотрудничестве между Норвегией и США, подписанного в мае 2021 года, и заявления датского правительства 10 февраля 2022 года о начале переговоров с американской стороной о подписании схожего соглашения.
И все же Швеция и Финляндия не заинтересованы в неконтролируемом росте напряженности у своих границ. Даже вступив в НАТО, эти страны все равно попытаются в будущем сохранить статус медиаторов в диалоге России с коллективным Западом, но сделать это будет уже существенно сложнее.
Так или иначе, похоже, что парадокс Кекконена «чем лучше у Финляндии отношения с Россией, тем лучше ее отношения с Западом» рискует уйти в прошлое. Впоследствии, вероятно, будет казаться, что вступление Швеции и Финляндии в НАТО было неизбежным, но это представляется упрощением сложных политических переговоров, которые и сейчас продолжают идти как в стенах Риксдага и Эдускунты, так и в рамках отдельных партий.
Дарья Гармоненко 