Ядерная политика США: назад в будущее?

Над «Обзором ядерной политики» Джозефу Байдену еще предстоит поработать. Фото со страницы Белого дома в Flickr

Согласно недавним утечкам, появившимся в британской газете Financial Times, целая группа американских союзников, включая Великобританию, Германию, Францию, Австралию и Японию, обеспокоена тем, что США могут сменить свою политику в сторону обязательства о неприменении ядерного оружия первыми. По выраженному в публикации мнению, это подорвет политику сдерживания России и Китая и поставит под сомнение союзнические обязательства США («расширенное сдерживание», оно же «ядерный зонтик»).

За беспокойством, проявленным от имени союзников США, кроется малозаметный, но очень интенсивный процесс: пересмотр базовых документов стратегического планирования, доставшихся администрации от предшественников. Дональд Трамп успел переписать практически все «руководящие принципы», до которых дотянулся. Точнее было бы сказать, что эмоционально-хаотическое управление Трампа позволяло тем или иным крыльям американского стратегического сообщества (чаще «ястребам») редактировать официальные документы на свой лад, и они не упустили возможности это сделать.

Все еще не до конца ясно, в какой степени процесс будет обращен вспять, а насколько придется пожать плечами и согласиться с новыми формулировками. Потому что часто бывает так, что «под запись» мы считаем, что Трамп сделал, конечно, ужасную вещь, а «не под запись» – вещь сделана политически токсичная, но полезная, и пусть уж лучше он несет моральную ответственность за ее появление, а мы будем пользоваться практическими результатами.

Готовящийся сейчас новый «Обзор ядерной политики» (предположительно, он будет опубликован этой зимой) – случай особый. Пожалуй, впервые в Белый дом пришел человек, несколько десятилетий до того (с середины 1970-х годов) профессионально занимавшийся вопросами ядерной политики и контроля над вооружениями. Джозеф Байден имеет собственное, давно устоявшееся мнение о роли и месте ядерного оружия, и оно довольно сильно отличается от тех положений, которые мы можем увидеть в «Обзоре» действующем.

Байден, курировавший ядерную политику при Бараке Обаме, – представитель «ядерных голубей». Его личное кредо – это поэтапное снижение роли ядерного оружия в военной стратегии и принцип «единственного предназначения» этого оружия, который он сам описывал так: «Cдерживать ядерное нападение на США и их союзников, а при необходимости – ответить на него».

Отражения этих взглядов хорошо видны в предыдущем, обамовском «Обзоре» 2010 года, ставшем едва ли не самым «разоруженческим» подобным документом после окончания холодной войны. Где, правда, вместо жесткого и четкого «единственного предназначения» в результате межведомственных компромиссов возник расплывчатый термин «фундаментальная роль», что по смыслу отнюдь не одно и то же.

В ныне действующем «Обзоре» 2018 года, таким образом, президенту есть где развернуться с красным карандашом. Тут и неконкретная, но агрессивная формулировка применения ядерного оружия в ответ на «масштабную стратегическую неядерную атаку», под которой иной раз понимают чуть ли не кибератаку с физическими последствиями (хотя скорее всего имелось в виду сдерживание применения неядерного высокоточного оружия большой дальности по критической инфраструктуре, в том числе гражданской). Тут и новое ядерное оружие с зарядами малой мощности, которое Байден несколько лет назад критиковал как «скверную идею», которая дает президенту «больше соблазна применить» его. Тут и морская ядерная крылатая ракета – наследница ядерной версии «Томагавка», которую «убили» как раз при Обаме.

Такова одна сторона медали. Вторая – сдержки и противовесы, инерция американской бюрократии, особенно военной. В результате намерения президента Байдена, которые хорошо известны, следует соизмерять с институциональным коридором возможностей, поскольку американские президенты правят не то что не авторитарно, а скорее даже «контравторитарно». В самой конструкции власти в США едва ли не главным смыслом с самых первых дней являлось предотвращение возникновения тирании.

Чего же хочет бюрократия? Как всегда, любая бюрократия, особенно сращенная с бизнесом, хочет расширения кормовой базы. Риторика «возвращения соперничества великих держав» и «роста агрессивного Китая», которую при Трампе оседлали и продолжили разгонять консервативные круги в Вашингтоне и в военных штабах, – это прямое идеологическое обеспечение будущих бюджетных трат на новые вооружения, не исключая и ядерные. Этот банальный сюжет раз за разом разыгрывался в этих же самых декларациях и во времена холодной войны. Здесь же, к слову, и следует искать корни панических ноток в публикации Financial Times о грядущем отказе от применения первым. Давить на собственную администрацию можно и нужно по разным каналам, и респектабельная пресса главных союзников – столь же удобный инструмент создания неудобства конкурентам, что и закрытые совещания по выработке стратегии и формированию закупочных программ.

Но давайте попробуем разобраться с аргументацией. Могут ли быть правы алармисты, готов ли президент США, опираясь на свои убеждения, дать именно политическое обязательство неприменения первым – как это сделали Китай, Индия, а с 1982 по 1993 год делал СССР и затем Россия? Байденовский принцип «единого предназначения» этого не требует. Это не четкий отказ от некоторых действий, а содержательное объяснение причин обладания ядерным арсеналом и обстоятельств, при которых он может быть пущен в ход. Собственно, формулировка не исключает даже первого массированного ядерного удара (если бы эта макабрическая форма применения создавала хоть какую-то стратегическую ценность) – в лучших традициях советских воззрений 1960-х и 1970-х годов об упреждении противника при обнаружении вероятных признаков подготовки им ядерного нападения. Поэтому любые подозрения в том, что подобная декларативная политика может подорвать «расширенное сдерживание» и разрушить союзы США, лишены логических оснований.

Остается одно-единственное правдоподобное объяснение: оружие, а значит – бюджеты. С начала 2000-х годов стараниями тогдашнего министра обороны Дональда Рамсфельда в обиход американского стратегического сообщества вошел «потенциал-ориентированный» (capability-based) подход к военным программам. Планирование военных программ «от угроз» (есть угроза, значит, должно быть оружие для действия против нее) было признано неадекватным ввиду нарастающего усложнения международной обстановки. Поэтому произошел переход к разработке максимально универсальных, широкопрофильных интегрированных потенциалов, которые можно применять тем или иным способом при любом разумном изменении внешних условий и появлении новых угроз.

Главное, чтобы было много разнообразного оружия, а по дороге разберемся. Эта философия изрядно повлияла на мышление нового поколения американских экспертов по ядерной политике, которые уже с конца нулевых годов начали требовать создания новых образцов ядерного оружия – менее мощного, более применимого, удобного для гибких ограниченных сценариев. С их точки зрения, это создает в умах противников реальную угрозу и тем самым сдерживает их. Угрозу классическими ядерными потенциалами они считали скорее виртуальной. В точности как эксперты конца 1950-х годов критиковали «массированное возмездие» за неприменимость в деле предотвращения реальных войн – и в итоге создали основания для невиданной гонки «контрсиловых» ядерных вооружений, предназначенных для взаимного упреждающего выбивания и потому обреченных синхронно расти без конца.

Интересно будет посмотреть, как политик старой школы Джозеф Байден будет управляться с этими лихими «младотурками», за которыми стоят генералы и американский оборонный сектор. Желание укрыться с головой под одеялом и вернуть стратегические установки на 10 лет назад само по себе довольно противоречиво. Да и по риторике новой администрации видно, что базовые положения идеи «соперничества великих держав», вставленные при Трампе в Стратегию национальной безопасности еще в 2017 году, она скорее разделяет. В какой степени Байден сможет исполнить в ядерной политике США прием «назад в будущее», станет понятно уже по результатам следующих года-полутора. Пока что текущий бюджетный процесс Министерства обороны отражает скорее сохранение и даже определенное укрепление тенденций, набравших силу при Трампе.