Надежда Травина
Неистовое движение «Вальса» Равеля Курентзис держал под чутким контролем.
Фото Антона Галкина предоставлено пресс-службой оркестра musicAeterna
В этом сезоне коллектив Теодора Курентзиса musicAeterna отмечает 20-летие. Открыв празднование хоровым концертом Шнитке, оркестр уже представил программы с музыкой Малера, Шостаковича, выступал на гастролях в Европе и Китае. Ярким продолжением юбилейных событий стал концерт в Большом зале Московской консерватории. Теодор Курентзис и musicAeterna преподнесли слушателям подарок в виде музыки трех «Р»: Антона Рубинштейна, Мориса Равеля и Отторино Респиги.
Зная любовь греческого маэстро к живописным колористическим партитурам, выбор последних двух композиторов не вызвал удивления, к тому же не так давно Курентзис дирижировал «Вальсом» и Второй сюитой «Дафнис и Хлоя» с оркестром Парижской оперы. Что не скажешь о Четвертом фортепианном концерте основателя Санкт-Петербургской консерватории и первоклассного пианиста, чья музыка сегодня почти не исполняется. Впрочем, Курентзис не просто решил реанимировать Рубинштейна-композитора, но и показать своего рода эволюцию романтического стиля, которая явно прослеживалась в сочинениях трех героев вечера: musicAeterna совершили вояж от романтического концерта «а-ля Брамс» Рубинштейна до импрессионистских и наглядных, как саундтреки оркестровых полотен Респиги.
Четвертый концерт Антона Рубинштейна в XIX веке был довольно популярным опусом, демонстрирующим подлинно романтический концертный стиль, характерный для того времени: здесь есть все, чтобы показать исполнительское мастерство, техническую виртуозность, бравурность аккордов и блеск пассажей. Солист Андрей Бараненко, «воспитанник» musicAeterna, справился с этой звуковой лавиной достойно, но с большей долей академизма и строгости, чем предполагалось: с оркестром же у них с первых тактов установилась взаимосвязь – очевидно, выработанная за долгое время под руководством Курентзиса. Сам маэстро героически выжимал из этого маловыразительного сочинения, похожего на все романтические концерты сразу, все что можно – хотя придумывать тут, строго говоря, было нечего, поскольку функцию оркестра композитор свел к минимуму. Во второй части, напоминающей медленную часть Четвертого концерта Бетховена, случился незапланированный перформанс от публики, который невольно удачно проиллюстрировал музыку. Как Орфей, неспешно спускающийся в Аид за Эвридикой, опоздавшие и застрявшие на входе слушатели неторопливо шествовали на свои места в кромешной темноте, рассеиваясь в зале…
Вторая сюита «Дафнис и Хлоя» Равеля стала усладой для ушей каждого – насколько «вкусно», детально красочно, изысканно Курентзис раскрасил эту партитуру. В первой части «Рассвет» он достиг поразительно живописного эффекта: казалось, что над Большим залом поднимается солнце и заливает своими лучами висящие по сторонам портреты композиторов. Широко устремленная ввысь тема, рожденная из недр басов, простирающаяся по регистрам у всего оркестра и поднимающаяся в динамике, символизировала пробуждение – природное или духовное. После танца Пана и Сиринкс во второй части, где в нежный диалог вступали скрипки и флейты, наступила вакханалия, отсылающая к архаичным пляскам «Весны священной» – однако это неистовое движение Курентзис, как обычно, держал под чутким контролем. Не менее продуманным и концептуальным вышел «Вальс» – знаменитая хореографическая поэма, которую musicAeterna исполнили с галантным и вместе с тем ироничным поклоном эпохе позднего романтизма, музыке Иоганна Штрауса и балам. В коде сочинения Курентзис, соглашаясь с Равелем, ясно показал, что время беззаботного веселья закончено: наплывы тем друг на друга в судорожном вихре, причудливые ритмы, глиссандо струнных и резкий обрыв в самом конце обозначили точку невозврата.
В продолжение своего мастер-класса по звуковой живописи оркестр погрузил в природу и исторические образы симфонической поэмы «Пинии Рима» Респиги. Композитор написал этот трехчастный цикл в своем уютном доме, окна которого выходили на вечнозеленые сосны – пинии, возвышающиеся на холмах. Сотканная из красочных тембров и фактурных изысков партитура буквально пронизана любовью к Италии: от первой части, изображающей игру детей в римском саду и цитирующей шутливую песенку о сватовстве к дочерям короля, Респиги переносит в мрачные катакомбы, где низкие струнные и духовые воспроизводят григорианский хорал, после чего речитацией подражает проповеди пастора. Откровенно импрессионистская картина третьей части, начавшаяся с изумительного соло кларнетиста Сергея Елецкого, наконец сменяет марш древнеримских воинов, идущих к Капитолию. Грандиозный финал объединил в себе перманентное крещендо всего оркестра, густое плотное звучание органа (соло – Андрей Бараненко) и фанфары медных. Но Курентзис не был бы собой, если бы не приготовил сюрприза в программе. На бис прозвучало «Болеро» Равеля: дирижер плавно двигался у дирижерского подиума, словно гипнотизируя движениями солистов, которые послушно вставали, исполняя поочередно знаменитую тему. Особенно выразительно звучали медные: кстати, уже 4 февраля в Доме музыки молодой коллектив musicAeterna Brass на своем первом московском концерте продемонстрирует всю мощь и блеск медных духовых инструментов.
