Лариса Барыкина
Сюжетным ориентиром для «Сильвии» служит «Баядерка».
Фото Андрея Чунтомова предоставлено пресс-службой театра
Возглавляющий пермскую труппу хореограф Алексей Мирошниченко отлично знает и любит балеты прошлого, но в то же время предпочитает создавать репертуарный эксклюзив. Объединить в одном проекте и то и другое он попытался в очередной раз, представив авторскую версию балета «Сильвия» Лео Делиба, чья партитура стала еще одним веским аргументом в пользу нового названия в афише.
А название это хорошо знакомо, пожалуй, лишь балетным профессионалам. Созданная композитором на сюжет пасторали Торквато Тассо «Аминта», «Сильвия» впервые появилась на сцене Парижской оперы в 1876 году в постановке Луи Меранта. В XX веке не раз меняла свой хореографический облик усилиями Сержа Лифаря, Фредерика Аштона, Джона Ноймайера, Марка Морриса. Примечателен факт из российской биографии «Сильвии»: она стала первым и последним проектом на императорской сцене Сергея Дягилева, причем проектом неосуществленным. Замыслив привести в балетный театр художников-мирискусников, он столкнулся с глухой чиновничьей стеной, был изгнан с государственной службы и вынужден начать деятельность свободного антрепренера. Что случилось дальше, знают все, а «Сильвия» с тех пор на отечественной сцене появлялась редко и репутации нетленной классики себе так и не приобрела. Зато все и всегда были превосходного мнения о музыке Делиба, а самым первым свое восхищение выразил Чайковский.
В пермском спектакле партитура «Сильвии» обрела достойное звучание, дирижер Иван Худяков-Веденяпин, это его постановочный дебют, прекрасно чувствует стиль, ритмическое разнообразие, изумительные оркестровые краски партитуры. Перекомпоновка и добавление некоторых фрагментов из другого балета Делиба – «Ручей» – понадобились для совершенно нового сюжета, который придумал хореограф, используя мотивы романа «Олимпия» Джованьоли (известного по «Спартаку») и мифологию. Главная героиня у него из нимфы превратилась в реальную девушку с бурной биографией: ее, дочь царя Альба-Лонги, попавшую в центр дворцового переворота, лишают отца, разлучают с женихом, предводителем войска, и насильно делают весталкой. Когда же влюбленные все-таки решаются на побег, их хватают и приговаривают к мучительной смерти заживо погребенных, ведь Сильвия дважды виновна: она убивает главного злодея-узурпатора и нарушает обет безбрачия. В финальном апофеозе верная пара попадает в элизиум, в храме искусства их подвиг любви славят музы и Аполлон.
Перед премьерой публике сообщали, что действие нового балета происходит в VII веке до н.э., спустя пять веков после Троянской войны. Но начинается спектакль, и мы видим на сцене хорошо знакомую разношерстную публику античных пасторалей и анакреонтических балетов, где рядом с людьми мирно соседствуют нимфы, дриады, фавны, сатиры, плюс оживающие боги. Так что пять веков туда-обратно, без разницы, перед нами – милая балетная старина. При этом визуальное оформление изысканно и стилистически точно, доминирует помпейский пурпур («rosso pompeiana»), главный цвет древне-римской эпохи, идеально сочетающийся с белым и обильно декорированный золотом. Двухъярусная конструкция (Альона Пикалова) с лестницами и переходами и полупрозрачный суперзанавес позволяют менять разнообразные локации сюжета: от дворцовых залов и площадей до священных храмовых рощ, подземелья и мифологического элизиума. В крое, цветовой гамме, деталях роскошных костюмов и аксессуаров (Татьяна Ногинова) безупречно выдержан живописный стиль академического классицизма.
Собственно в классику играет и Мирошниченко, многое выстраивая по лекалам и заветам Петипа, но избегая заимствований и цитирования. Скажем, «Баядерка» здесь служит не только главным сюжетным ориентиром (любовь воина и весталки), но и образцом для структуры балета в целом, чередующего танцевальные сюиты, действенные сцены (па д’аксьон), вариации и дуэты. Великолепно выстроен дворцовый дивертисмент первого акта, начинающийся с антре прибывающих гостей, затем следуют разнообразные танцы знати, рабов, воинов, с кульминацией в виде дуэта и вариаций Луция и Сильвии. Как и полагается, все завершается общей кодой. Видно, что хореограф с удовольствием сочиняет как виртуозные танцы для солистов, так и затейливые массовые композиции, при этом танцовщики в латах вдохновляют Мирошниченко чуть более, чем «девушки с лирами» или «танцовщицы со змеями». Лексически стиль – чистой воды неоклассика, с минимумом пантомимы и разговоров руками. В спектакле разбросано немало увлекательных деталей и подробностей. С юмором придуманы вариация пьянеющего Аскания с кубком и танец четырех фавнов. В сцене помолвки отец Сильвии предлагает ее жениху узнать свою невесту среди танцующих патрицианок, закрытых вуалями, и Луцию это удается. Во втором акте возникает ситуационная арка: Сильвия-весталка снова под покрывалом и долго остается неузнанной. После убийства Сильвией родного дяди-узурпатора статуя богини Весты оживает и грозит карой. Видно, что источником вдохновения для хореографа служил не только балет как таковой, в памяти возникают мотивы опер «Норма», «Весталка», заточение влюбленных в подземной темнице – практически финал «Аиды».
Но странный эффект. Жесткая фабула балета с парой трупов по ходу дела и гибельной развязкой в подземелье совсем не тревожит. Ключевые драматические коллизии и сюжетные повороты подаются скороговоркой, ведь главное – танцевать! Воины отправляются на войну, политические страсти уносят жизни, меняют судьбы людей, а мы… наслаждаемся размеренным течением большого «Балет Балетовича» с его визуальными и пластическими красотами. С удовольствием отмечая отдельные исполнительские удачи и танцевальную слаженность труппы. И все это – в полном согласии с музыкой Делиба. В ней ведь тоже нет ничего, что может вызвать биение сердца и «волнение в крови»: она по-французски элегантна, изящна и удивительно гармонична. Драмой, а уж тем более трагедией здесь и не пахнет. И сегодня это – скорее плюс. Балет как сеанс психотерапии с оттенком эскапизма. Когда в финале на заднике возникает прозрачный силуэт храма Аполлона, треугольным классическим фронтоном напоминающий фасад Пермского оперного, кажется, что главный месседж постановщиков перестает быть тайной: ступайте на балет, и будет вам счастье.
