Вера Степановская
Перенестись в благодатную атмосферу Сицилии в ноябрьский вечер дорогого стоит.
Фото Евгения Корякина предоставлено пресс-службой театра
В Красноярском театре оперы и балета поставили оперу Россини «Севильский цирюльник». Режиссер Ирина Лычагина перенесла действие оперы на юг Италии, музыкальное руководство осуществил Дмитрий Юровский, оформила спектакль Карина Автандилова. Спектакль получился изящным и смешным, с большим количеством сюрпризов для публики.
Обстоятельства создания оперы известны. Джоакино Россини вовсе не собирался писать оперу на либретто по комедии Бомаше, но обязанный по контракту предоставить новую оперу к римскому карнавалу 1816 года, он не смог согласовать ни один из сюжетов с итальянской цензурой, поэтому решил использовать уже разрешенный. Поскольку «Севильский цирюльник» Паизиелло уже с успехом шел на сцене, опера у Россини первоначально называлась «Альмавива, или Тщетная предосторожность». Название было многократно обыграно в новом либретто Чезаре Стербини, написанном не только по Бомарше, но и по либретто Петрозеллини, писавшего для Паизиелло. Россини всегда писал очень быстро и легко, тут же превзошел сам себя: клавир был закончен за 20 дней, инструментовка – за две недели. Но премьера 20 февраля 1816 года в театре «Арджентина» закончилась полным провалом, так что композитору пришлось бежать из театра, спасаясь от разгневанных зрителей. Но со второго спектакля опера начала набирать обороты успеха, вытеснив из сознания публики прежнего «Цирюльника» и став одной из самых исполняемых опер в мире.
Так что «Севильским цирюльником», входящим в репертуар практически любого оперного театра, удивить очень сложно, сложно и насмешить, однако в Красноярске сумели представить свой взгляд на оперу Россини. Уже входя в зал, публика погружалась в средиземноморскую атмосферу: лунная дорожка по морю на занавесе (видеохудожник – Виктор Пащенко), античные колонны, под звуки увертюры из названия Il Barbiere di Seviglia внезапно выпадает три буквы, а появляется две, и «сибирский» цирюльник становится «сицилийским», и уже не удивляют тихо колышущиеся лимонные деревья и важно шествующие итальянские коты. Режиссер Ирина Лычагина убеждена, что в этой опере у Россини нет ни одного такта испанской музыки, Испания не в музыке, а лишь в либретто по комедии Бомарше, а средиземноморская ночь равно «лимон и лавром пахнет», что в Севилье, что в Сицилии. И то, что действие перенесено в 50-е годы XX века, тоже выглядело уместным ходом, образы оказались созвучны героям итальянских фильмов неореализма или фильмов Феллини, которые все же ближе к нам, чем эпоха Бомарше. Изменилось и традиционное восприятие героев. Например, доктор Бартоло вполне себе мужчина в расцвете лет, такой постаревший стильно одетый Марчелло Мастрояни.
Но главное, каждый такт оперы оказался насыщен действием, Лычагина создала на сцене многолюдность интересных персонажей хора и миманса, очень соответствующую атмосфере итальянского южного города, где все соучаствуют во всем: старушки, девицы, мафиози, монашки, проститутки. Граф Альмавива (тот еще граф!) приезжает петь свою серенаду на велосипеде, Фигаро к своим многочисленным амплуа из выходной арии прибавляет контрабанду и фарцовку, а рулят всем женщины: старушка бросает в море случайно выпавшую у солдат гранату, а Розина, конечно, добивается своего.
В творческой биографии нынешнего главного дирижера Красноярского театра и музыкального руководителя спектакля Дмитрия Юровского это шестой «Севильский цирюльник», стиль Россини он постигал с легендарным маэстро Альберто Дзеддой, положившего начало современным актуальным версиям исполнения опер Россини. Пренебрежительное мнение об оркестре в операх бельканто уже давно попахивает нафталином, со всеми современными итальянскими монографическими фестивалями, в частности фестивалем Россини в Пезаро, и новыми критическими изданиями партитур. Дмитрий Юровский и сам дирижировал в Пезаро, хоть и не «Севильским цирюльником». Поэтому в исполнение в Красноярске он привнес точность, изящество и толику импровизации, немного отредактировав инструментовку, добавив неожиданные краски. Сюрпризом стало появление большого барабана на сцене в сцене грозы, одновременно акустическим и сценическим, так как на барабане играла колоритная персона из оркестра, идеально вписавшаяся в спектакль. В опере Россини необыкновенно важна роль речитативов, для работы с певцами над итальянским языком и интонацией был приглашен Филиппо Десси – ассистент дирижера, он же сидел за клавесином в оркестре. Эта ставка на точность и осмысленность исполнения доставила удовольствие всем: и певцам, и публике. При этом все и в оркестре, и на сцене должно происходить быстро, пузыриться, подобно шампанскому. Этот драйв не потерялся и когда за пульт оркестра во второй вечер стал Эльдар Нагиев.
В кастинге театр пошел по пути пожеланий композитора: главную героиню пела меццо-сопрано заслуженная артистка Красноярского края Дарья Рябинко – ведущая солистка театра оба вечера была на сцене, продемонстрировав уверенный вокал и сценическую игру: в ярких платьях то с лимонами, то с маками (костюмы Карины Автандиловой), ее Розина хорошо осознает, что ей надо, и когда надо подталкивает интригу. Ее опекун доктор Бартоло в исполнении баса Анатолия Бадаева, обладающего наиболее объемным из мужских голосов, тоже персонаж значимый. Поскольку Ирина Лычагина является главным режиссером театра, она подстраивала свою концепцию под вокальные возможности труппы, так как в театре решили сделать ставку только на своих, без приглашенных солистов, и вполне с этим справились, хотя и для двух графов Альмавива (Валентин Колесников и Кирилл Панкевич) и Фигаро (Севастьян Мартынюк и Денис Гречишкин) есть пространство для дальнейшего роста. К сожалению, Дон Базилио из зловещего персонажа превратился у Евгения Севастьянова и Дмитрия Рябцева просто в мелкого мошенника. Берта значительно ярче вышла у Виолетты Гришко, чем у Зои Ржеплянской. Хор оригинально у Россини используется лишь мужской, здесь же из-за многонаселенности спектакля он стал смешанным и тоже был на высоте (хормейстер – Дмитрий Ходош).
Публика в Красноярске всегда очень благодарная, стоячая овация в конце спектакля никого не удивляет, но в этот темный ноябрьский вечер зрители были воодушевлены особенно: перенестись на три часа в благодатную атмосферу Сицилии (заодно сфотографироваться в фойе с обильно разложенными лимонами в ящиках в фотозоне), окунуться в бодрящую, знакомую, изящно и со вкусом представленную музыку Россини, где-то посмеяться, где-то улыбнуться – все это дорогого стоит.
Красноярск – Санкт-Петербург
