"Мизантроп" обернулся филантропом

Миссию Альцеста берет на себя Селимена. Фото Виктории Усцовой предоставлено пресс-службой театра

В пермском Театре-Театре прошла премьера спектакля «Мизантроп». Актуальность пьесы Мольера в буквальном смысле пронесена командой постановщиков через века. В трех из пяти актов время действия маркировано: оно начинается на излете СССР, перемещается в лихие 90-е, оттуда – в техногенное будущее. Впрочем, форма здесь не в полной мере отражает содержание: оно скорее между строк.

Режиссер Елизавета Бондарь определяет жанр спектакля как «комбо» – в том смысле, что фрагменты драмы (второе и четвертое действия) здесь перемежаются квазиоперными. Стоит отметить, что музыка композитора Николая Попова здесь не сопровождает драму, а, напротив, определяет смысл – в целом спектакль построен по принципам музыкальной драматургии. Пьеса Мольера пересочинена драматургом Александром Плотниковым, и этот остроумный, ироничный текст внезапно – моментами узнавания реалий сегодняшнего дня – хватает слушателя за живое. То и дело возникают опасные вещи: яд, «срок за рифму», традиционные ценности и т.д., вплоть до узнавания в героях конкретных людей. Вдруг понимаешь, что это все – о нас и о лучших из нас.

Отсюда понятно желание авторов спектакля намеренно отстраниться от сегодняшнего дня – отсюда и музыка, в иных фрагментах имитирующая комическую оперу времен Мольера, и путешествие по разным временам, и мультимедийные интермедии, нарочно снижающие пафос высказывания. В интермедиях микшируются фразы, словно вырезанные из обсуждения пьесы за столом (узнается, в частности, голос худрука театра Бориса Мильграма): не глупец ли герой? Что, в сущности, дает его преданность правде?

Место действия – не Франция. Из черного полотна декорации словно вырвали длинную полоску по диагонали (там встроена лестница), сквозь рваную дыру просвечивает красное знамя с головой Ильича (сценограф и художник по костюмам – Анвар Гумаров). Сверху спускается Альцест, ни дать ни взять – советский нонконформист в светлом плаще и спортивной шапочке. Внизу – его друг Филинт, видимо, по долгу службы одетый в серое. Очевидно, сотрудник спецслужб, из человеческих побуждений и из последних сил прикрывающий выкрутасы Альцеста. Партии обоих не слишком развиваются мелодически, а скорее зацикливают исходные интонации, развитие, скорее в ансамбле, особенно хороши острые подголоски гобоя. Марат Мударисов играет скорее отстраненного философа, которому очевидны людские пороки, но со своей болевой точкой – любовью к Селимене. Степан Сопко, несмотря на принадлежность к «органам», – благородного рыцаря, настоящего друга.

Оронт – оппонент Альцеста показан как фигура комическая: автор примитивных сонетов, посвященных главной женщине в жизни настоящего советского мужчины – Партии, «разговаривает» языком популярного в СССР танго «Аргентина», сам же сонет положен на музыку песни из «Неуловимых мстителей». Владимир Котляревский, мимикой и голосом напоминающий Виктора Сухорукова, подчеркивает нелепую браваду своего героя.

Второй акт рисует «груды золота» в виде кучи мишуры на полу и потолке: действие происходит в казино «Golden Palas», самому известному заведению Москвы. Филинт сменил серый плащ на малиновый пиджак, леди – в зеленых лосинах и супермини, преобразился соответственно времени и статусу Оронт. Но – не Альцест, его я, его преданность себе, своим нравственным установкам, выражена и через костюм.

Третий акт рисует метафорическое пространство: туманный темный лес с перевернутыми кряжистыми деревьями. Очевидно, для Альцеста – это точка невозврата, словно его жизнь перевернулась с ног на голову (или, если следовать логике костюма – наоборот, жизнь и мысли остальных повернулись на 180 градусов). Четвертый – будущее, где Селимена разъезжает на гидроскутере, Филинт во избежание прослушки обсуждает дела под коробом, обшитым изнутри металлом (шапочка из фольги). А суд над Альцестом вершит бесчеловечная ИИ-система «Железный Феликс-2».

Наконец, пятый акт: по лестнице Альцест проходит сквозь облака. Правдоруб и обличитель, в благоразумности поступков которого зритель мог бы усомниться, Альцест проявляется как романтический и трагический герой. Герой, у которого есть идеалы, и идеалы эти прямо противоположны его определению в заголовке. Он живет не только лишь презрением к лицемерному обществу, не принципом «правда ради правды», но идеей сделать этот несовершенный, погрязший во тьме мир лучше. Герой, обреченный на гибель. «Меня останавливают на всех постах, потому что я инородное тело… Я уезжаю в глушь, в безмолвие. Я проиграл все суды. Борьба проиграна».

Всякая ирония в пятом акте снимается. Кокетка Селимена (яркая роль Анны Огорельцевой, раскрывающей разные грани своей героини), в спектакле показанная довольно ядовитой особой, способной не только видеть суть людей, но и сказать им об этом в лицо, отказывается пойти в изгнание вслед за возлюбленным. Так – в тексте. Но контрапунктом звучит пронзительная тема прощания, и Селимена, наглухо застегнув на себе тот самый светлый плащ, остается. Остается, чтобы продолжить миссию мужа. 

Пермь–Москва