Марина Гайкович
Надежда Павлова и Борис Степанов – Фира и Федя.
Фото Geometria предоставлено пресс-службой театра
В нижегородских пакгаузах прошла премьера оперы Моцарта «Так поступают все?». Режиссер Елизавета Мороз ставит в названии знак вопроса, пытаясь подставить под сомнение утверждение «сердце красавицы склонно к измене».
На сцене – стильный офис компании-застройщика, продающей дорогую недвижимость. Сценограф Мария Трегубова делит пространство по горизонтали и вертикали: два офисных этажа (второй – больше для демонстрации масштаба, все самое интересное происходит внизу), два одинаковых кабинета-переговорных, крутая лестница по центру. Макеты многоэтажек в минуту выставляются в застройку квартала, у домов припаркованы муляжи-машинки (оммаж городу автомобилестроения). Сотрудники встречаются утром на презентацию для важного клиента, заканчивающуюся покупкой. Тут и трудоголик Деспина, готовая ночевать на работе, вечно опаздывающий тип с одышкой, красотка, щеголь, серая мышь и т.д. Разработка среды выполнена с максимальной точностью. Жизнь в этом офисе будет кипеть, сотрудники будут постоянно перемещаться, убедительно создавая антураж для событий, которые развернутся в ближайшие дни.
Частый вопрос, который встает в связи с «Cosi» (из-за сложности перевода часто оперу называют по оригиналу – «Cosi fan tutte»), встает в тот момент, когда переодетые албанцами Гульельмо и Феррандо приходят к своим возлюбленным – узнают или не узнают, начнут вести свою партию или примут «албанцев» за самозванцев? ХХ век решал это преимущественно в пользу узнавания, хотя в либретто на то прямых указаний нет. И финал зачастую был не таким уж счастливым – пары распадались, не выдержав проверки или же потому, что за короткий промежуток «албанец» понимал, что влюбился в невесту друга, и это чувство было взаимным. А ведь и сам Моцарт дал к тому намек, изначально не по канону распределив партии. По традиции сопрано должна быть с тенором, а меццо – с баритоном, и так пары складываются в опере именно во время обмена.
Елизавета Мороз хочет говорить с публикой на темы сегодняшнего дня. И количество этих тем избыточно: постановка слишком насыщенна, уплотнена так, что мысль возникает – и ускользает, фокус смещается на следующую идею. Здесь – обезличенное общество (все клерки – в костюмах из одинаковой серой ткани), неискренние, зажатые люди, не умеющие проявлять настоящие чувства; убивающая настоящее виртуальная реальность, выгорание на работе с последующей депрессией, сталкивание реалистичного мира в театральность (карнавал в финале) и т.д. Пожалуй, за основную можно принять мысль о том, что фейки занимают все большее пространство человеческой жизни, в то время как каждому хочется любви – глаза в глаза, рука в руке, тепло объятий и чудо близости.
Режиссер лишает нас моцартовской завязки: Фира и Даша крутят виртуальную любовь под никами Фьордилиджи и Дорабелла с некими Гульельмо и Феррандо, не подозревая, что за фото миловидного мужчины (очевидно, девушки не показывали друг другу «возлюбленных», ибо на фото они – на одно лицо) скрываются их коллеги Гоша и Федя. Молодые люди поступают довольно подло, потешаясь над девушками, ведь те, хотя и «прихорашиваются» с помощью компьютерных программ, все же лица не скрывают. Их шеф Дмитрий Александрович (в оригинале – Дон Альфонсо) предлагает известное пари, и молодые люди отправляют «любимым» подставное видео с «войны» (режиссер подкладывает картинку природного бедствия, чтобы не действовать на нервы зрителям). У Даши и Фиры почему-то не возникает вопроса, с чего вдруг Дмитрий Александрович оказался в курсе их виртуальных отношений: все-таки либретто довольно сложно уложить в современную концепцию, и такие моменты будут периодически возникать по ходу спектакля. Парни делят «цели», в результате меняясь «возлюбленными». Выходит так, что режиссер отказывается от исходной интриги Моцарта – да Понте. Дело ведь не только в том, что проверяется женская легкомысленность, но и мужская недальновидность попадает под прицел, ведь ревность, когда на твоих глазах друг соблазняет любимую, никто не исключил, а там и до разлуки недалеко. В итоге фокус смещается генерально: там, где была игра – соблазнительная, чувственная, эротическая, возникает банальный, к тому же не слишком умелый (виртуально все гораздо смелее и изобретательнее!) подкат на работе. Тут уж и Дмитрию Александровичу пришлось подключить свою верную помощницу Дину, дабы та со своей стороны раскочегарила длинноногую «снегурочку» Дашу и взбодрила уставшую, нервную Фиру. Те же (действительно странно) хотят хранить реальную верность виртуальным возлюбленным. Даша сдается первой, Фира же, приняв дозу антидепрессантов, улетает в облака и грезит о космонавте с обложки «Огонька» (возможно, здесь намекают, что не так уж Фира молода). Федя, в отчаянии ударив Фиру линейкой по заднице, вдруг обнаружил ее слабость: мадам любит игры с применением силы.
Ситуация доходит до абсурда (от исходной линии дело ушло далеко, поэтому режиссер спасается эскалацией приема, если так можно сказать): весь офис содрал с себя двойки и тройки и, нарядившись кто во что горазд, пляшет на безумном карнавале, куда женихи прибывают на резиновых лошадках, а невесты появляются в нарядах из мусора. И это, если взять космические аналогии, отпала вторая ступень ракеты, третья – когда с последними нотами срывается задник, открывая вечерний вид на город за стеклом, и Моцарт без паузы переходит в рейв. Вот здесь, в ситуации практически свободного полета, невесомости звучит, наконец, робкое «давай попробуем еще раз».
Дирижер Дмитрий Синьковский подхватывает режиссерскую идею музыкально: изящество уступает место энергии, драйву, нерву. Солисты – Надежда Павлова (Фьордилиджи), Яна Дьякова (Дорабелла), Борис Степанов (Феррандо), Константин Сучков (Гульельмо), Александр Воронов (Дон Альфонсо), Марина Быковская (Деспина) работают с отдачей, одинаково умело воплощая и затейливые режиссерские идеи, и решая виртуозные музыкальные задачи.
Нижний Новгород – Москва
