«Борис» и «Клоп» на фестивале в Нижнем

Фото предоставлены пресс-службой фестиваля

В Нижнем Новгороде в начале сентября завершился «Фестиваль современной музыки: Шнитке, Шостакович, Мейерхольд», представивший целую панораму сочинений в разных стилях и жанрах и заставивший вспомнить времена, когда в городе на Волге можно было услышать новинки, недоступные столичным жителям.

Самый близкий к Москве город миллионник Нижний Новгород – город с непростой судьбой, отразившейся в том числе и в его культурном ландшафте. Шумевшая в XIX веке на стрелке Оки и Волги легендарная Макарьевская ярмарка породила поговорку, что Петербург – это голова, Москва – сердце, а Нижний Новгород – карман России. В советские годы место, где шла бойкая торговля и совершались многомиллионные сделки, было превращено в унылую промышленную зону грузового порта, а сегодня Стрелка снова стала одной из самых живописных и ухоженных городских территорий, где высится грандиозный собор, а внутри старинных металлических конструкций Пакгаузов построили галерею и концертный зал. Именно в этом зале прошла часть концертов возрожденного музыкального фестиваля.

Вспыхнувший снова на культурной карте России «Фестиваль современной музыки» - прямой продолжатель двенадцати легендарных форумов, стартовавших в закрытом городе Горьком в 1962 году и закончившихся в 1989 серией авторских концертов Альфреда Шнитке, вызвавших в то время небывалый резонанс. Да, дважды войти в одну и ту же реку нельзя, но обозначить духовную преемственность можно. Художественный руководитель фестиваля, он же художественный руководитель Нижегородского оперного театра Алексей Трифонов сразу заявил, что во вновь возникшем детище акцент будет сделан именно на музыке XX века, и что «современность» в данном контексте следует понимать с точки зрения слушателей прошлого века. Насколько верно подобное решение – покажет время, но то, что фестиваль сохранил идею представить в городе музыку, не звучавшую или крайне редко исполняемую в наших краях – несомненно заслуживает одобрения и поддержки, которая и была оказана Президентским фондом Культурных инициатив и Министерством Культуры РФ. 15 фестивальных событий, в числе которых оказались и два спектакля Урал Оперы Балета, а также реконструкция исторической премьеры Первой симфонии Альфреда Шнитке, Международная научная конференция, посвященная проблемам этики и эстетики в музыке XX века, посвященная истории фестиваля фотовыставка, и целая серия нижегородских премьер редкоисполняемых сочинений, в числе которых оказались как экзотический «Коммунистический манифест» Эрвина Шульхофа, так и вполне традиционные сочинения Мечислава Вайнберга, фигуре которого в последнее время заслуженно уделяется все больше внимания.

Прошедший в концертном Пакгаузе фестивальный концерт «Театр в музыке. Мейерхольд и Козинцев» стал уникальной возможностью познакомиться с музыкой Прокофьева и Шостаковича, практически не звучащей в филармонических залах. Саундтрек к драме Пушкина «Борис Годунов» Сергея Сергеевича был вытащен на свет божий спустя полвека после создания, в 80-е годы усилиями Геннадия Рождественского. Полностью 24 сохранившихся музыкальных фрагмента из так и не случившегося спектакля были записаны лишь однажды Михаилом Юровским на лейбле Capriccio, а первая попытка соединить их в одну композицию с драматическим текстом в нашей стране была осуществлена лишь в 2010 году в Петербурге. Приглашенный в качестве чтеца народный артист России Сергей Маковецкий выступал на концерте и в роли преступного царя, и его оппонента, бежавшего в Польшу Самозванца. Дирижер Иван Великанов выстроил свою последовательность из доставшихся от Прокофьева разножанровых пьес, поместив финальный номер, с его философской задумчивостью в самое начало и чередуя протяжные вокализы мужского хора с задорной танцевальной музыкой в духе «Ромео и Джульетты» и «Золушки». Неизбежно вступив в соревнование с Мусоргским Прокофьев попытался переосмыслить ряд сцен, однако самый удачный фрагмент всего действа, проникновенно спетый Марией Калининой плач Ксении, как раз оказался ближе всего по настроению к известной опере. Эксцентричный номер сражения под Новгородом Северским, где Прокофьев нарочито устраивает гармонические и ритмические несовпадения, вызывая комический эффект, был сыгран шумно и задорно, но без «стального нерва» и артикуляционной безупречности, которой, увы, не хватало в отдельных фразах и Сергею Маковецкому. Ярче всего артист проявил себя в самом начале концерта, прочитав монологи Городничего из «Ревизора», которые перемежали музыку Михаила Фабиановича Гнесина, написанную к известному спектаклю Мейерхольда 1926-года. «Еврейский оркестр на балу у Городничего», творение младшего брата основательниц будущей Российской академии музыки, был похож на бесконечную шарманку, выпевающей заунывные коленца, между которыми артист искрил вечно актуальным текстом Николая Васильевича.

Второе отделение было полностью отдано музыке Шостаковича, представив две грани его гения. Сумрачный трагизм шекспировского «Короля Лира» сменился юмором и сатирой «Клопа» Маяковского. К образу представленного Шекспиром несчастного короля Шостакович обращался дважды. В 1941 году была написана музыка к драматическому спектаклю Козинцева, а спустя почти 30 лет, в 1970, к фильму. Оба раза композитор работал с режиссером Григорием Козинцевым, однако созданный для театра материал оказался не идентичен знаменитой киноверсии. Сольные номера, баллада Корделии в исполнении Марии Калининой и песня Шута в интерпретации Георгия Екимова были обрамлены колоритными симфоническими номерами, в которых были слышны переклички с задуманной в ту пору Седьмой. В завершении композиции Маковецкий прочел 66 сонет в переводе Валентина Житомирского, прадеда дирижировавшего оркестром Ивана Великанова.

В завершении концерта прозвучала сотканная из бытовых мотивов музыка к «Клопу», пьесе Маяковского, поставленной Мейерхольдом, привлекшего к работе юного Шостаковича. Осколки вальсов, маршей, спетые тенором Дмитрием Белянским забавные куплеты, подаваемые артистами хора театральные реплики перемежались в причудливом калейдоскопе, отражающим суету жизни, затягивающей как сто лет назад, так и ныне. В финальном ухающем марше Маковецкий сменил стоящего за пультом дирижера, который, в свою очередь, надев на себя шутовской колпак и сев за столик с усмешкой наблюдал за происходящим.

Оркестр и хор Нижегородского оперного театра мастерски включались в действо, демонстрируя необходимую гибкость и динамику, коллектив на сегодняшний день способен решать разные стилевые задачи, что позволяет надеяться на продолжение подобных экспериментов.