И Ермак, и Синяя Борода

«Ермак» – современная опера с практически клиповой структурой. Фото предоставлено пресс-службой театра

Оперная составляющая гастролей – самая сильная и представительная: и по количеству привезенных произведений, и по их значимости. Если во время прошлого основательного визита театра в Москву (2022) акцент был явно сделан на эксклюзивную реконструкцию балета Цезаря Пуни «Катарина, или Дочь разбойника», а оперную афишу составляла сплошь классика («Дон-Жуан» и «Лакме»), то на этот раз красноярцы решили поразить москвичей оперным эксклюзивом. Гастроли прошли на гостеприимной сцене театра «Геликон-опера».

Первое название – опера-буфф (читай – оперетта) Жака Оффенбаха «Синяя Борода», один из известнейших опусов «моцарта Елисейских Полей», однако в нашей стране он давненько не звучал. Режиссер Сергей Новиков, работающий в Красноярске уже не в первый раз, использовал смесь из нескольких либретто (оригинальное Анри Мельяка и Людовика Галеви, а также русский вариант Ольги Ершовой с использованием фрагментов пьесы Евгении Гальпериной и либретто Юрия Димитрина) и изрядно актуализировал содержание пьесы.

В его версии Синяя Борода – не средневековый рыцарь-маньяк (как в оригинале у Шарля Перро), а киномагнат, конкурирующий с другим подобным воротилой Бобешем. Все действие происходит на киноплощадке и вокруг нее. Текст насыщен современными фразочками, цитатами из кинокартин (в основном советских) и шутками. Здесь подобное актуализаторство в целом смотрелось уместно: жанр оперетты допускает внедрение элементов современности. Да и сам фарсовый по своей сути опус Оффенбаха был написан на злобу дня, в этом во многом состоит его драматургическая соль: от зловещей истории про семь убиенных жен в опере-буфф не осталось и следа, все обращено в каскад шуток-прибауток. Подобным же образом ранее композитор поступил и с античными богами в «Прекрасной Елене» и «Орфее в аду», спустив их в буквальном смысле слова с небес и котурн.

Удачный визуальный образ придумала Мария Высотская, отважно смешав стили и эпохи – современность, декаданс, Вторую империю (время Оффенбаха), барокко-рококо… Особенно элегантными у нее получились костюмы. Эффектнее всего выглядела парадная зала в жилище Бобеша в розово-сиреневых тонах, где разворачивались финалы обоих действий. Точные световые акценты (Руслан Майоров) и реалистичный видеоконтент (Дмитрий Иванченко) привносили элементы кинореалий в спектакль. Здесь они были и уместны в содержательном плане (вследствие переноса истории в киномир), и находили отклик у публики, воспитанной кинематографом, телевидением и интернетом.

Маэстро Михаил Леонтьев добился от этой незатейливой, но приятной музыки необходимых изящества и легкости – хор (хормейстер Дмитрий Ходош) и оркестр звучали слаженно и обаятельно. Добротными были и вокальные работы, в которых чувствовалось понимание стиля композитора, стремление уйти от оперной тяжеловесности в сторону опереточной грациозности. Но надо признать, что все же в музыкальных фрагментах артисты ожидаемо чувствовали себя более уверенно, нежели в сугубо драматических. Музыкальное новшество авторы спектакля себе позволили только одно – незабвенная баркарола из «Сказок Гофмана», музыка узнаваемая и любимая, прозвучала и в «Синей Бороде». Стилистически она несколько выбивалась из музыкального контекста партитуры, однако вольность стоит признать все же удачной – красота и притягательность этого номера стоят того, чтобы его инсталлировать, пожалуй, в любую оперетту Оффенбаха. Кроме того, надо помнить, что сам он не раз делал подобные перестановки и вставки в своих произведениях.

Исполнение оперных певцов порадовало: не очень сложные арии и куплеты были спеты красивыми, звучными голосами. Особенно запомнилась центральная пара – легкий, грациозный баритон Дениса Гречишкина (титульный герой) и обворожительное, полное эротизма меццо Виктории Кангиной (его возлюбленная Булотта). Театр прибег к звукоусилению, видимо, опасаясь, что разговорные диалоги будут плохо слышны, но, кажется, это было чрезмерным – поставленные голоса оперных солистов прекрасно себя чувствовали бы и в пении, и в речитациях, а вот постоянное переключение с естественной акустики на микрофонную (при переходе с пения на разговор) несколько нарушало звуковую ауру спектакля.

Второе название – современная опера: в 2019 году по заказу Красноярского театра Александр Чайковский сочинил оперу о покорителе Сибири Ермаке. И хотя свои ратные дела знаменитый казачий атаман творил чуть западнее, на берегах Ишима и Иртыша, зато в Красноярске родился тот, кто художественно запечатлел эту страницу русской истории, – Василий Суриков, автор знаменитой картины «Покорение Сибири Ермаком». Эти факты и стали ключом к созданию нового сочинения: либретто Дмитрия Макарова кинематографически смешивает эпизоды из жизни титульного героя с судьбой живописца и его детища: Суриков рисует картину, и перед его взором как бы живые встают страницы истории.

Постмодернистский калейдоскоп коротких сцен (их в «Ермаке» 11), практически клиповая структура сочинения четко подсказывают зрителю-слушателю – вы на территории современной оперы. Об этом же сообщает и музыкальный язык сочинения – господство речитатива и диссонанса, неожиданных гармоний и непривычных тембров. Отсюда же – многочисленные не поющие персонажи, наделенные лишь разговорными репликами: практически все творческое окружение Сурикова – Третьяков, Репин, Нестеров, Поленов, Стасов, Толстой, Гиляровский, – а также последний российский самодержец, покупающий в итоге картину для Русского музея за астрономические 40 тыс. «Ермак» густо населен – здесь около трех десятков персонажей.

Однако многое в сочинении Чайковского роднит его и с русской оперной классикой а-ля Мусоргский или Прокофьев: мощные и яркие хоровые эпизоды (и хор театра проявил себя тут максимально выигрышно, особенно в акапельных местах), этнографически красочные пляски казаков и татар (хореограф Сергей Бобров), да и мелодизированный речитатив в этой опере у Чайковского какой-то более гуманный для ушей, классический, легко воспринимаемый. Партитура вышла не просто добротно профессиональной, а по-настоящему красивой, захватывающей, слушать это музыкальное повествование интересно, и от картины к картине этот интерес только усиливается.

Режиссер Георгий Исаакян дал первой постановке оперы, ее мировой премьере, классические очертания – эпохи Сурикова и Ермака, переключение между которыми и есть драматургическая суть сочинения, легко узнаваемы по величественным декорациям и роскошным костюмам Вячеслава Окунева. Получился весьма традиционный исторический спектакль, хотя и на современную музыку. Музыкально в непростом опусе театр также оказался на высоте – маэстро Эльдар Нагиев подает новую партитуру динамично и выразительно (чему немало способствует высокое качество оркестра), а из солистов особенно запоминаются Александр Михалёв, чей царственный баритон убедительно живописует цельную натуру великого русского живописца, и Владимир Александрович, в короткой, но емкой сцене в кремлевских палатах создающий пугающий в своей реалистичности образ Ивана Грозного.