"Страсти по Матфею" в оглушительной тишине

Партию Иисуса исполнил Алексей Кротов. Фото Антона Галкина предоставлено пресс-службой MusicAeterna

Дважды оркестр и хор MusicAeterna исполнили в концертном зале «Зарядье» «Страсти по Матфею» Баха – в том числе 11 апреля. Символично, что 11 апреля, в Страстную пятницу 1727 года (по новому стилю), оратория, по одной из версий, прозвучала впервые.

Один из ключевых музыкальных текстов не только западноевропейского барокко, но музыкальной культуры вообще, прозвучал в полной тишине – по просьбе Теодора Курентзиса аплодисменты не раздавались ни во время, ни после исполнения. Наверное, маэстро не хотел, чтобы публика и музыканты вместе с аплодисментами (о, они были бы оглушительными) выплеснули частичку таинства, свидетелями и участниками которого стали.

Даже удивительно, что Курентзис и MusicAeterna до сих пор не исполняли пассионы – это очень близкий оркестру, владеющему спецификой исторического исполнительства, и маэстро, всегда философски настроенному, репертуар. Судя по интервью Виталия Полонского, хормейстера коллектива, это исполнение готовилось не один год. Подход основательный. Этот период поиска ощущается и в самой звуковой концепции, и в театральном теле исполнения.

Курентзис ориентируется на оркестр старинных инструментов – жильные струны, низкий строй, барочные флейты и гобои (д’амур и да качча), виола да гамба и т.д. Отчего звук становится легче, воздушнее. И когда начинает звучать заглавный хор, слушатель, настроенный на скорбный характер траурной процессии, испытывает встряску – это скорее ангелы летят по небесам. К этому звучанию приходится привыкнуть. Но постепенно ощущаешь, что так восприятие становится объемнее: чем светлее окрашена грусть, тем она менее пафосна.

Поэтому самым сильным моментом исполнения становится не эффектный жест с присоединением большого органа «Зарядья» в момент, когда народ кричит «Варрава!», а потустороннее звучание хорала – после описания страданий Иисуса (его партию исполнил Алексей Кротов). Он исполняется трижды. Сначала практически в темноте (световая партитура этого исполнения имеет особую драматургию) дважды в зале и в третий раз, заставляя слушателя в буквальном смысле замереть, в гробовой тишине – за пределами зала.

Многослойный баховский текст – там повествование Евангелиста (блистательный Егор Семенков) дополняется своего рода театрализацией (персонифицированы Иисус, Пилат, Иуда и другие участники драмы, выведен на сцену народ), лирическими откликами в ариях сопрано, альта, тенора и баса с солирующими инструментами и обобщениями в звучаниях хорала – Курентзис наполняет духом мистерии. Приглушенный свет, солисты, медленно и почти незаметно выходящие из хора ближе к авансцене, чтобы исполнить сольные арии, и так же плавно возвращающиеся на место, внезапно загорающееся окошко органа наверху, детский хор («Весна») в белых плащах, сначала в зрительном зале, затем в центре сцены – все это организует пространство и время. Время, которое незаметно пробегает и внезапно настигает слушателя у гробницы Иисуса, где хор, оплакивая Сына Божьего, поет колыбельную. В вере, что воскрешение случится.

Но так много человеческого и у Баха, и у Курентзиса, что постоянно за религиозным мерцает мирское – страдания, боль, страх, скорбь. Наверное, маэстро и это имеет в виду, когда просит не аплодировать. Не случайно «Страсти по Матфею» Курентзис исполняет именно сейчас, когда человечеству очень нужны вера и утешение.

Билеты в Большой зал Петербургской филармонии и на два вечера в «Зарядье» были проданы моментально. Скоро объявят программу Дягилевского фестиваля – наверняка «Страсти по Матфею» будут исполнены и в Перми.