Дарья Курдюкова
Нынешний выставочный сериал стрелой проходит через прошлый век.
Фото со страницы МАММ во «ВКонтакте»
Изменения, произошедшие с музеем за полтора года ремонта, касаются в основном «начинки» и сторонним взглядом не считываются. Поменяли инженерное нутро, в том числе вентиляцию, важную для музейного климата, восстановили пострадавший после затоплений в Лопухинском переулке фундамент здания, перезалили полимерные полы и заменили фасадные вставки. То, что глазу, обещают, будет видно – музейный магазин и обновленная крыша, летом на ней планируют свою программу. Директор МАММ Ольга Свиблова не ломает традицию – выставки открываются сериями.
В ощущении «как будто не закрывались» успокоительного столько же, сколько тревожного. «Как прежде» невозможно уже ни для кого, но некоторые культурные институции дают иллюзорную возможность на время подумать о чем-то другом – как будто «прежнем».
Нынешний выставочный сериал стрелой проходит через прошлый век, показывая чопорных модниц на ранних фотографиях (МАММ реанимировал биеннале «Мода и стиль в фотографии»), хиты мировой fashion-фотографии из коллекции фонда Still Art (которые теперь воспринимаются тенью виденного прежде), спорт от Родченко до современности, футбол в рисунках Константина Батынкова и скульптуре Сергея Шеховцова, а также в инсталляции Алексея Каллимы «Теорема дождя», которую впервые показывали в павильоне России на Венецианской биеннале в 2009-м. Еще тут касаются климатических проблем, обсуждаемых везде на самом высоком уровне, а в России – все больше в музее, в данном случае в проекте молодых итальянских фотографов Эдоардо Делилле и Джулии Пьермартири. И вспоминают ушедшего в прошлом году Юрия Рыбчинского. Теперь его представили не как фотографа, а как коллекционера: музей получил в дар снимки Родченко, Маркова-Гринберга, Евзерихина, Шайхета, Чиликова, Слюсарева, Игоря Мухина и отличные фотоэкзерсисы художников. На заре соц-арта Леонид Соков сделал ироничный автопортрет скорее в духе поп-арта: на завидном атлетическом торсе сверкает золотое сердце. Рядом – эксперименты с обманчивой природой изображения/отражения, оставленные в тех же 1970-х концептуалистом Иваном Чуйковым в серии с зеркалами.
Самой ожидаемой и главной выставкой стал проект к 90-летию Эрика Булатова «Живу дальше. Лаборатория художника». В прошлом году юбилей отмечали показом в нижегородском Пакгаузе, в галерее pop/off/art, теперь свое посвящение делает МАММ, а не Третьяковка, как можно было бы ожидать. В отличие от большой ретроспективы «Живу – Вижу», прошедшей 10 лет назад в Манеже (см. «НГ» от 15.09.14), нынешняя экспозиция камерная, но интонационно – принципиальная. У булатовской лаборатории два вектора: один направлен от ранних опытов, включая живописный «Разрез» 1960-х из собрания Третьяковки, который напоминает свечение картин электроорганистов 1920-х, к рисункам 2020-х. Другой вектор через серии эскизов демонстрирует методичные разработки композиций, где пейзаж или конструкция сопряжены со словами, утопающими в пространстве, вырывающимися из пространства, словом – ищущими выхода на свободу.
Булатов, никогда не жаловавший ярлык соц-артиста, а настаивающий на интересе к пространству картины, всегда диалогичен. Почему и насколько образ воспринимается директивно, когда это вышедшие из лозунгов или имитирующие характер лозунгов слова, когда это – клетка, «сдавившая» пространство бумажного листа? Может ли идеологический символ, ставший в графической версии «Горизонта, одной из самых известных булатовских картин, и впрямь стать горизонтом во всех возможных смыслах? А до одури знакомые буквы «Не прислоняться», наслоившиеся на пейзаж, способно ли сознание считывать каким-нибудь иным способом?
Есть полюс общественный, а есть принципиально частный. Тот живет в отсылках к поэзии Всеволода Некрасова, в ставшем одним из символов булатовского искусства «Живу – Вижу», в «Как идут облака / Как идут дела», в парафразе «Черный вечер, белый снег». Он живет в плывущих через все булатовское искусство облаках, которые «прорываются» через решетки, оказываясь «реальнее» них. И еще этот частный полюс живет, конечно, именно в лаборатории. Одну стену делят эскизы 1970-х, слепившие в целое «Стойтеидите» / «Стойиди», рисунки 2021–2022-го, как заклинание повторяющие красно-черно-белые буквы «Все не так страшно», – и «Хватит!» 2023-го.
