Марина Гайкович
Варвара Васильевна не принимает ухаживаний Федота Петровича.
Фото Сергея Родионова предоставлено пресс-службой театра
Выбор оперы Щедрина «Не только любовь» отражает – сознательно или нет – возвращение в культурный обиход сочинений, образов, настроений советского строя. В кинотеатрах – Чебурашка, Буратино, Бременские музыканты, в драматических театрах – пьесы Арбузова, Шпаликова, Зорина. Опера не отстает: недавние гастроли Бурятского театра оперы и балета с «Великой дружбой» Мурадели не иначе как документ эпохи.
Впрочем, первая опера Родиона Щедрина, написанная по рассказам советского писателя Сергея Антонова, не была вытащена из забвения: несмотря на неуспех (развратных колхозниц после премьерного показа в Большом заменили целомудренной «Травиатой»), у этого сочинения судьба сложилась. Ее сыграли в нескольких театрах, в том числе в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, записали на пластинку, а потом «колхозный «Онегин» попал к Борису Покровскому, и гений разглядел в партитуре и сюжете нужную интонацию. Опера дала начало Камерному театру – и на самом деле попала в историю.
В последние годы «Не только любовь» дважды поставили в Северной столице: Юрий Александров в «Санкт-Петербург Опера» и Александр Кузин на сцене Концертного зала Мариинского театра (дирижировал Валерий Гергиев, для которого осуществление монографического щедринского проекта было делом чести). В Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко постановку спектакля осуществили режиссер Евгений Писарев, художник Максим Обрезков и дирижер Феликс Коробов.
Несмотря на переход в раздел оперной классики, о чем говорит и возраст партитуры, и количество к ней обращений, никто из постановщиков не решился отстраниться от колхозной темы. Разве что Кузин, освобожденный от театрального пространства, сделал действие более условным. Хотя партитура Щедрина, которая сплавляет частушку с отменно усвоенной оперной традицией, открывает для этого перспективу. От Варвары Васильевны – по силе чувств, разумеется, не характеру поступков – один шаг не столько до Татьяны Лариной, сколько до Катерины Измайловой. Да и в Володе вот-вот мелькнет Сережа. Да и сама тема одиночества, неслучившейся любви, тема морального выбора может выйти далеко за пределы колхоза.
Впрочем, Писарев и Обрезков все же попытались отразить одну из тем этой оперы: незажившие раны войны. Отсюда, как кажется, скорее суровая, чем лирическая синева сценографии. Где могла зеленеть трава и колоситься рожь – иссиня-черная земля и уходящие вдаль мачты ЛЭП. Там, где у Щедрина оттепельный дождь (вспомним фильмы Хуциева), здесь – темные тучи. Продиктованная цветом самого зала и продолжающая его, все же здесь синева становится и носителем образа, смысла. Закольцовывает его финальная сцена: после затемнения и длящегося унисона у низких инструментов в оркестре снова открывается занавес и герои оперы предстают немного в другом обличье. Там женщина в гимнастерке, а тут – мужчина с костылем, и частушка, этот мигрирующий между искрометным весельем и народным страданием, но всегда «плюющийся» чистой, откровенной правдой жанр, звучит пронзительно и печально…
А вот персональная драма, хотя и стоит в центре спектакля, оказалась не выстроенной. Есть образы. Женщины, которую жизнь вынудила вести себя по-мужски, да и выглядеть тоже. Точнее, вынужденной прятать свою красоту за будничными делами, но необыкновенно прекрасной, когда надевает белое платье и распускает волосы. Мужчины, который появляется, как Мизгирь (еще одна оперная коннотация!), и будоражит женское сообщество. Так, что бабенки толкают его к председательше – но зачем? Варвара не показана тираном в юбке, чтобы ее нужно было задобрить. Во время танца Варвара осмеивает Володю, с иронией отвечая на его дежурные, «из списка обольщения», вопросы. А сцена поцелуя, существующая в либретто, и вовсе идет на расстоянии. Кажется, за весь спектакль герои, если это не их дуэтная сцена, даже не смотрят друг на друга: так что каким образом возник взаимный интерес, влечение, остается за кадром постановки. Любопытно, что Володя, раздосадованный, убегает, когда Варвара отказывается от отношений в пользу их связи с Наташей – и драматический всплеск у оркестра, посвященный, конечно, Варваре Васильевне, ее боли, размывается: Наташа, свидетель разговора, тоже уязвлена.
«Не только любовь» отлично ложится на труппу театра. Наталья Зимина блистательно справилась с партией Варвары, тонко уловив переход от напускной суровости к страсти. Элеонора Макарова в ариозо Наташи была столь чиста и искренна, что немедленно поймала благодарность зала. Владимир Дмитрук отлично сыграл нагловатого и дерзкого Володю, растерявшегося от изобилия женских чувств. Компанию эту дополнил корифей театра Роман Улыбин – старый моряк, ветеран, зря воздыхающий о молодой председательше. И, конечно, хор – главный персонаж в развертывании человеческой драмы.
«Не только любовь» – пожалуй, лучшая работа Феликса Коробова. Партитура Щедрина нашла блистательного интерпретатора, который смог раскрыть тонкость композиторской работы, где простецкий (лишь на первый взгляд) жанр частушки огранен как бриллиант, народное веселье в мгновение ока оборачивается скорбью, а вспышка влюбленности – мороком одиночества.
