Наталия Звенигородская
Вдохнуть жизнь в Буратино удалось только Мальвине.
Фото предоставлено пресс-службой театра
В афише Нижегородского театра оперы и балета появилось название, всем знакомое, но в балетном репертуаре редкое. Двухактный спектакль по сказке Алексея Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино» поставил Алессандро Каггеджи. Уроженец Манчестера, с 2015 года, по окончании Московской государственной академии хореографии, он входил в труппу Татарского театра оперы и балета имени Мусы Джалиля, а в нынешнем году стал ведущим солистом Екатеринбургского театра.
В Нижнем Новгороде «Золотой ключик» – вторая работа Каггеджи-хореографа. Год назад он был одним из участников мировой премьеры балета «Терезин-квартет», посвященного узникам концлагеря Терезиенштадт. Хотя две эти постановки бесконечно далеки друг от друга по сюжетике и стилистике, просматривается в них, как ни удивительно, некая связующая тема. Свобода вообще и свобода воли в частности. Объединяет их неожиданно и выбор музыки. Все композиторы «Терезин-квартета» – чешские евреи, погибшие в немецких концлагерях. Композитору «Золотого ключика» Мечиславу Вайнбергу страшной судьбы чудом удалось избежать, но оставшиеся на родине, в Варшаве, отец, мать и сестра погибли. Он прожил в СССР долгую, трудную, видимо, счастливую и точно очень плодотворную жизнь. С его творчеством знакомы у нас едва ли не все – от ценителей-рафине до любителей комедий («Укротительница тигров») или мультяшек («Винни-Пух», «Каникулы Бонифация»). Таланту Вайнберга были подвластны и высокая трагедия «Пассажирки» (одна из наиболее востребованных опер в XXI веке), и музыка для цирка. Балет «Золотой ключик» в числе самых лиричных и жизнеутверждающих его сочинений. Написанный в 50-х, он лишь дважды ставился на советской сцене – в Московском музыкальном театре и Оперной студии Ленинградской консерватории.
В либретто Алесандро Каггеджи внес значительные изменения. Однако надо отдать должное ему, автору сценографии и костюмов Сергею Илларионову, видеохудожнику Игорю Домашкевичу и художнику по свету Константину Бинкину – действо получилось не только красочным и веселым, но и логичным и понятным без помощи слов.
Эксцентричный IT-инженер Папа Карло (Артем Зрелов) завершает работу над своим шедевром, стараясь вдохнуть жизнь в искусственный разум Буратино (Сюго Каваками). Но удается это лишь Фее Мальвине (Татьяна Пельмегова) с ее волшебными заклинаниями. Получив в подарок планшет, ожившая кукла отправляется в школу. Среди прилежных учеников Буратино замечает непоседливую Артемину (Елизавета Каназаси). Пуделя Артемона, как и черепахи Тортиллы, и Дуремара, в этой сказке не будет. Вдвоем с Артеминой они убегают в театр. Буратино участвует в представлении вместе с Пьеро (Джотаро Каназаси) и Коломбиной (Маюка Сато), зрители бросают ему монеты. Тут, правда, появился Карабас-Барабас (Андрей Орлов) и всех разогнал.
В заброшенном парке аттракционов деревянного простофилю облапошивают и обворовывают Кошка (Любовь Савукова) и Лис (Максим Муринский в образе, как сказали бы в Роспатенте, до степени смешения похож на Филиппа Киркорова). На выручку снова приходит Фея Мальвина. Но Буратино, Артемину и их одноклассников ждет новое испытание. Они оказываются в стране Диджиталии. Надев очки виртуальной реальности, напрочь выпадают из реальности реальной. Как ни старается Папа Карло освободить мальчика и его друзей из зловещих чар, это снова удается лишь сказочной Фее. Мальвина вручает Буратино Золотой ключик – ключ к настоящей свободе. А где же быть свободным, как ни в театре, в котором дают веселые спектакли. Везет, правда, не всем. Карабас-Барабас, его стражники, Лис и Кошка, лишившись нажитого непосильным трудом, обязаны теперь следить за чистотой и работать билетерами. Такая вот экспроприация экспроприаторов.
За исключением некоторой пробуксовки в начале второго действия, постановка Каггеджи определенно удалась. Не чураясь пантомимы, хореограф сумел уравновесить ее с танцем, может, и не изощренным, но красноречивым и изобретательным, для каждого героя и в каждом эпизоде индивидуально окрашенным. Труппа чутко и с явным воодушевлением отозвалась на придумки постановщика.
Думая о свободе, Каггеджи не сделался нытиком, оплакивающим ее недостаток в реальной жизни. В этой сказке человек и человечек размышляют о серьезном весело. Иначе какая уж тут свобода…
