Елизавета Авдошина
Рождение «неведомой зверушки» - князя Гвидона. Фото агентства «Москва»
Театр Елены Камбуровой занимает абсолютно независимое место на театральной карте Москвы. Не только благодаря уникальному, музыкально-поэтическому жанру, в котором театр работает уже 30 лет, но и особому расположению в Хамовниках, напротив Новодевичьего монастыря, вдали от московского театрального кольца, что, конечно, пролагает иной маршрут к нему, добавляя во всех смыслах отдельности существования. После ремонта у театра появилась Новая сцена, теперь их у театра три, и, несмотря на камерность пространства, театр значительно расширился. Но сохраняет уютную атмосферу гостиной в старинном доме. А самое главное – в театре прекрасная труппа поющих артистов. В новом сезоне здесь играют «Нянины сказки» в постановке ученицы Римаса Туминаса Гульназ Балпеисовой.
Театр когда-то начинался народной артисткой Еленой Камбуровой, мастером жанра поэтической и театральной песни, с идеи синтеза слова и музыки, поэтического, песенного театра. Иван Поповски, сегодня главный режиссер театра, привнес жанр музыкально-драматического спектакля, усилив репертуар театра в драматическом русле. В «Няниных сказках» жанр продолжен: сказки Пушкина положены на музыку, а музыканты на сцене существуют наравне с артистами. И хотя, казалось бы, и русская классическая музыка не обошла сказки стороной и драматический театр всегда возвращается к этим хрестоматийным сюжетам, но именно настоящее погружение поэтических строф в родную им стихию музыки, синкретизм музыки и поэзии дает укрупненный художественный эффект. В музыкальную партитуру спектакля, сумрачную и тревожную по тональности, вошли «Картинки с выставки» Мусоргского в аранжировке для четырех голосов и струнного квартета, арии из оперы Римского-Корсакова и авторские композиции музруководителя театра Олега Синкина. Оригинально и с юмором аранжированы на песенные мотивы и музыку народов мира стихотворные рефрены «Сказки о царе Салтане».
Сказочная повествовательность дает режиссеру инструмент для драматизации действия: в экспозиции Салтан, зачав сына, «с царицею простился» и «в путь-дорогу снарядился», – «в те поры война была». А дальше, словно на пути своих мытарств царь встречает и старика со старухой «у самого синего моря», и, тоскуя о сыне, словно перевоплощается в медведя, на глазах которого охотник расправляется с его медвежатами.
Сновидческий, пугающий морок с зеркалами и потайными лабиринтами, лес, поросший мхом забвения и иссохшими ветками-побегами, который определяет туманно-подлунный мир спектакля (сценограф Ирина Пинова), позволяет закольцевать истории, чтобы рассказать о силе любви. Она ведет горького, но «мнимого» (обманутого «ведьмами»: ткачихой – поварихой – сватьей бабой Бабарихой) вдовца Салтана к долгожданной встрече с любимой женой (Алена Парфенова) и давно выросшим Гвидоном (Артур Сахаров), прошедшим свои испытания молодости.
Инсценировке все же не хватает драматургической связности, режиссеру не удалось оживить и по-современному объемно трактовать все сказочные образы, хотя Царевна-Лебедь (Евгения Курова) и выходит в балетной пачке и косухе. Но Роман Калькаев в роли Салтана, этакого безвольного байбака – то ли царь, то ли дитя – под наваждением железного взгляда матери (Елена Веремеенко) настолько точно «артикулирует» каждую сцену (даром что у артиста их не так уж много за время действия), что сквозная линия его героя оказывается прожитой с лихвой. И комедийно, и драматически.
Сказки прочитаны театром в готическом ключе, в таком изводе они, конечно, становятся страшными сказками для взрослых – в фольклорном духе, где сказка в старину совсем не предполагала безобидных чудес, а еще всегда отражала архетип. Для наглядного сравнения можно вспомнить знаменитую версию «Сказок Пушкина» Роберта Уилсона, где режиссер, наоборот, вытягивал из сказок поэта его жажду жизни, игривый юмор, скоморошество.
В «Няниных сказках» и трактованная сатирически «Сказка о рыбаке и рыбке», где «морская царица» предстает в виде молоденькой красотки, разбивающей семью старика со старухой, и «Сказка о царе Салтане», и «Сказка о мертвой царевне», и трагическая «Сказка о Медведихе» становятся вариациями темы любви. И потерянной, и счастливо обретенной, и беззаветно-преданной, и всегда живущей надеждой. Взрослость «детского» жанра в финале подчеркивается включением в инсценировку «Гадкого утенка» Андерсена. Классического примера запрятанного в сказочную, иносказательную, форму очень сложного разговора о пробуждающейся личности человека. Финал оставляет драматическую игру, переходит к звучащему слову вплотную. Елена Камбурова, до того представая в роли пушкинской Няни, появляясь все это время за старой книгой и в роли сердечного советчика героев, как бы оживляла сказочные сюжеты. И вот рассказывает еще один. Благодаря непревзойденному мастерству народной артистки, которая художественно, отвечая за каждого персонажа неповторимой интонацией, акцентом, психологической нюансировкой, читает сказку со сцены, - последняя часть, хоть и звучит композиционно обособленно, но становится совершенно особым выступлением.