А клоуны остались…

Интерпретация «Меры за меру» сведена к теме харассмента. Фото с сайта www.mayakovsky.ru

По обе стороны Большой Никитской в театрах вышли премьеры. Шекспировскую «Меру за меру» в жанре «антикомедии» поставил на Малой сцене «Маяковки» режиссер Саша Золотовицкий, в театре напротив – «Около дома Станиславского» под руководством Юрия Погребничко его ученица Саша Толстошева выпустила премьеру под названием «Клоуны». Оба спектакля сразу вызвали зрительский интерес: билеты раскуплены на несколько показов вперед.

Спектакли очень разные и по режиссерскому подходу (режиссеры – представители абсолютно разных «школ»), и по способу композиции (актуализация классики и авторское сочинение), и по своему духу («Мера за меру» – контрастно-эмоциональная постановка, «Клоуны» – лирико-ностальгическая), но на деле их многое сближает. Во-первых, гиперболизация театральности. Жители шекспировской Вены белят лица, как паяцы, клоуны в театре «Около» выходят в классическом обличье героев цирковой арены. Во-вторых, кинематографизм обоих работ. «Мера за меру» прочтена маяковцами как парафраз триеровского «Догвилля», где героиня попадает в круговую поруку нарастающего насилия. Изабелла, которая готовится к монашескому постригу, поставлена между моральным выбором: спасти брата от смерти или потерять честь – отменить казнь может только наместник герцога, предложивший за свою «услуги» меру за меру. «Клоуны» вдохновлены одноименным фильмом Феллини, где в полудокументальном стиле сняты великие итальянские лицедеи на закате своей жизни. Примечательно, что фильм 70-го года рассказывает о пике их карьеры, пришедшейся либо на межвоенный период, либо на время после Второй мировой войны. Сюжетная линия предчувствия смерти людьми смеха и радости, мотив «последнего номера» и взяты как главные в спектакле.

Саша Золотовицкий – и тут еще важно не запутаться в талантливых наследниках Игоря Золотовицкого, ведь есть еще старший брат Алексей Золотовицкий, тоже режиссер и выпускник той же мастерской ГИТИСа Олега Кудряшова – ставит броско, даже плакатно. Стиль кудряшевцев, который определяется иронической деконструкцией всего и вся, абсолютно узнаваем и в своих плюсах, и в своих минусах. В погоне за яркими, кричащими образами и метафорами режиссер упускает подводные течения, весь психологический разбор, оставляя актеров в лучшем случае с хорошо слепленными «масками». Лейтмотив маски, кстати, режиссер развивает и в сквозной пластической интермедии, и обыгрывая сюжетную интригу с таинственным подлогом. По сути, интерпретация «Меры за меру» сведена к теме харассмента, и говорящие цвета сценографии Софьи Шныревой выбраны под стать: борьба черного и красного. Изабелла (Наталья Палагушкина) становится жертвой циничных посягательств на честь сначала от святоши Анджело (Евгений Матвеев), затем родного брата, готового выкупить свою жизнь из тюрьмы ценой проданной чести сестры, наконец, самого герцога (Дмитрий Гарнов), который, разрешив конфликт, как справедливый судия, и сам требует мзды.

Открытость шекспировского финала, где герцог лишь предлагает счастливо спасенной от позора Изабелле руку, уже давно трактуется отнюдь не спасительно. Давняя постановка Юрия Бутусова в Вахтанговском театре заканчивалась также: как только спадал морок первого преследования низменного Анджело, Изабелла оказывалась в таких же похотливых руках «высокоморального» Винченцио. Актуальная тема действительно ложится на 400-летнюю пьесу идеально: тут виден и порочный круг соглашательства, и шейминг самой жертвы («Вы женщина всем обликом своим/ Так вот и будьте ею. Не противьтесь/ Предначертанью женскому»). Наталья Палагушкина играет так, что истерика Изабеллы в финале, перед тем как она дойдет до единственного желания сжечь прогнивший городишко дотла, перехлестывается дальше краев игровой ситуации. Роль Изабеллы – единственная по-настоящему живая в этом вареве «масок». Не только по режиссерской концепции, ведь она та, которой и сочувствует зритель, и поэтому линия Анджело в противовес поставлена в брехтовском духе, наместник поет дурашливую песню-зонг, ожидая любовного свидания, и Евгений Матвеев играет его с абсолютно иссушенными реакциями властолюбивого сладострастника Тартюфа. Изабелла живая благодаря актерской органике – неподдельного переживания, неуловимой смены нюансов состояний, создающей иное сценическое измерение, за которым, в общем-то, и приходит в театр зритель. Киновзгляд режиссера определяет стилистику черной комедии, которая здорово и с иронией выдержана в спектакле, правда, особенно стройно, когда артисты заняты сверхзадачей на сцене, а не предоставлены сами себе.

«Клоуны» Саши Толстошевой словно вбирают в себя квинтэссенцию театра «Около», театра, где жизнь всегда показана трагикомической субстанцией, приправленной вечной ностальгией о только что или совсем давно (не так уж важно!) минувшем моменте, где всегда где-то рядом бродят Гамлет и Офелия, пролетает Чайка, где актер на сцене как будто не играет персонажа, а вспоминает свои прошлые жизни, накинув мешковатое пальто с чужого плеча. Труппа циркачей дает прощальную программу, они уже с трудом передвигаются, и поэтому шпрехшталмейстеру (Даниил Богомолов) приходится постоянно поторапливать еле ходящего Игорька с аккордеоном (Игорь Михалев), но коверные еще ретиво обегают круг, а Оленька (Ольга Бешуля) рьяно жалуется на отсутствие текста в роли и берет громогласный вокальный реванш. Огромные клоунские ботинки и красные носы вкупе с трениками и концертным платьем только добавляют нелепости горе-труппе. Чин по чину номера среди экзальтированного веселья появятся: и жонглер, и осел, как будто из «Сна в летнюю ночь», и распиленная женщина. Но хозяева сцены – заядлые друзья-клоуны – Белый (Мария Погребничко) и Рыжий (Екатерина Кирчак). Следуя жанру, они не могут ни минуты провести в согласии, напряжение конфликта в дуэте и задает драматургическую конструкцию, сделанную на живую нитку, во многом импровизационную.

Фото с сайта mayakovsky.ru