Дарья Курдюкова
Энергичная архитектура выставки сконструирована Дарьей Черданцевой. Фото предоставлено пресс-службой ГМЗ «Горки Ленинские»
Имя Соломона Телингатера (1903–1969), стремившегося конструировать книги так, чтобы структура становилась интонацией, вошло в энциклопедии, отлично известно знатокам авангарда и библиофилам, а вот к широкой аудитории возвращается через выставки. За последний год произведения Телингатера показывали в центре «Зотов» на огромной выставке «Логос: голос конструктивизма», а оформленные им книжные обложки, в том числе снискавшие особую благодарность Андрея Белого, сейчас экспонируют в Новой Третьяковке на «Веке графики». Обложки совсем не похожи на то, что представлено на первой за полвека ретроспективе «По проволоке строчки» в Горках Ленинских, – Телингатер умел быть разным. Куратор Елена Рымшина и наследники художника объединили более 200 его работ, в том числе многое прежде не экспонировавшееся. Следующую часть проекта планируют сфокусировать на последователях художника и открыть в фонде Андрея Чеглакова, а потом издать каталог Телингатера.
Уверившись в том, что будущее только за пролетарским искусством, братья Соломон и Адольф пришли к отцу, театральному художнику, занимавшемуся также росписью особняков Бенедикту Телингатеру, и сообщили, что вот это вот все старой закваски нужно сбросить с парохода современности. Отец отправил их вон. С тех пор с отцом Соломон не виделся лет пятьдесят. Эту историю рассказывает внук Андрей Телингатер – выставку хотелось сделать о художнике и человеке.
«По проволоке строчки» плотно разместили в двух залах Музея Ленина, разделив на довоенный период и то, что было потом (энергичной архитектурой проекта занималась Дарья Черданцева). Там, где на центральных позициях в первом разделе выделены самые известные книжные работы Телингатера, во втором оказался его парадный по формату, ироничный по тону портрет, сделанный Кукрыниксами и томившийся у наследников за дверью в прихожей.
Хрестоматийные работы – оформление поэтического сборника Семена Кирсанова «Слово предоставляется Кирсанову» (1930), поэмы Александра Безыменского «Комсомолия» (1928) и пионерской книжки Эсфири Эмден «Иммер берайт!» (1930; немецкое «всегда готов» на обложке было написано именно кириллицей). Телингатер использует фотомонтаж, сдвигает строчки, играет цветом, размером и ритмикой шрифта, а в кирсановском «Слове…» появляется ставшая знаменитой каллиграмма: бойкий стихотворный текст организован в образ человека, идущего по красной нити-строчке.
Незадолго до того у Телингатера были работы, будто выполненные другим человеком. В 1927-м для кооперативного издательства писателей «Никитинские субботники», учрежденного поэтессой Евдоксией Никитиной, он придумал обложки для сборников «Гоголь и Мейерхольд» и «Московский пушкинист» с изысканным ритмом тоненьких виньеток и орнаментов. К слову, упомянутые обложки к книгам Андрея Белого, которые сейчас показывают на «Веке графики» в Третьяковке, сделаны в тот же год для того же издательства, и линеарный ритм их рисунков снова совсем другой. «Позвольте выразить Вам и Издательству мою благодарность за прекрасно изданные книги мои «Московский чудак», «Москва под ударом» и «Крещеный китаец»: за последнюю особенно благодарен; получил сегодня экземпляр и не могу наглядеться на обложку; Вы и представить себе не можете, как (много) она мне говорит; в ней все необыкновенно изящно; кто художник? Передайте ему от меня благодарность; и «селедочный хвостик» обложки я очень оценил», – откликнулся Белый.
Тем, как можно играть с типографским материалом, в свое время Телингатера поразил оформленный Лисицким сборник Маяковского «Для голоса». Учителем самого Телингатера во ВХУТЕМАС был Фаворский, который сейчас промелькнет на одной из фотографий. Телингатер, по воспоминаниям внука, создавал по 10–15 эскизов, советовался с семьей и отстаивал в издательствах. Еще в 1919 году он стал одним из организаторов БакКавРоста (Бакинских Окон Роста), в 1930-х – художественным редактором Партиздата, притом что в партии не состоял и вступил в нее только в 1943 году. Кипучая деятельность была его alter ego. Кажется, он был влюблен в работу и в сам процесс придумывания, это видно, когда идешь по выставке. Вот ранняя точка, 1923-й, утраченные и представленные в репринтах иллюстрации к блоковской поэме «Двенадцать», а вот уже 1964-й и «Нравы Растеряевой улицы» Успенского.
Вокруг книг и эскизов – рисунки для себя, нежные, очень домашние портреты жены, спящей или склонившейся над книжкой, пока муж «подсматривает» за ней из-за спины. Тут же впервые показывают рисунки военной поры: Телингатер ушел на фронт добровольцем, несмотря на сильную близорукость, был в стрелковой дивизии народного ополчения, куда взяли не приспособленную к оружию творческую интеллигенцию. Вскоре дивизию расформировали, а Телингатер стал художником газеты «За (Советскую) Родину». Нитью к прошлой ретроспективе 1975 года, прошедшей в зале Союза художников на Тверской, вытянуты ряды фотографий-«контролек» с видами экспозиции.
В 1963-м первым из отечественных художников Телингатер получил Международную премию Иоганна Гутенберга, учрежденную в 1959-м в Лейпциге, чтобы отмечать вклад в искусство оформления книги. И здесь снова карьера перемежается живыми историями: в видеоинтервью сын художника Владимир Телингатер рассказывает, что приезжать на вручение премии в Лейпциг нужно было с женой. С женой Полиной Соломон Телингатер прожил уже полжизни, хотя они не расписывались. Формальность художник решил уладить, купив цветы, торт и шампанское: «Поля, выходи за меня замуж». – «Хорошо, я подумаю». Эта история и эти истории о художнике, который давал текстам голос. И о том, как его голос хранят наследники.
