Марина Гайкович
Персонаж-яйцо Шалтай-Болтай в «Алисе в Зазеркалье». Фото предоставлено пресс-службой фестиваля
Москва в восьмой раз принимает фестиваль «Видеть музыку». Традиционно в сентябре блок спектаклей показывает детский музыкальный театр «Зазеркалье». В этом году петербуржцы показали три постановки своего худрука Александра Петрова: «Отелло» Верди, «Алису в Зазеркалье» Подгайца и «Пиковую даму» Чайковского. Корреспондент «НГ» посмотрела два последних.
Казалось бы, «Алису» относим в раздел детских спектаклей, «Пиковую» – взрослых (взрослым ее адресует и сам театр). Между тем существование в парадигме театра для детей отражается в методе режиссера: Петров высвечивает фабулу, при этом «приподнимаясь» над сюжетом, нащупывая центральную линию. В «Алисе» – сон, бурлеск, восторг детской фантазии, в «Пиковой» – фигуры судьбы (в облике Пушкина), двигающие своих персонажей к роковой развязке. Одна может захватить воображение взрослого, другая как нельзя лучше подойдет для первого знакомства ребенка с оперой Чайковского. Ведь сюжетные линии здесь маркированы: уже на увертюре между Германом и Лизой встает уродливая фигура старухи, Германа манят ожившие статуи Летнего сада с картами; помолвка Лизы подчеркивается и преподнесением кольца, и примеркой свадебного платья. Подталкиваемый Пушкиным, Герман лезет на балкон: через парадную дверь вряд ли пустят.
А сцены «ужастика», когда Графиню кружат зомби-призраки (с зияющими черными дырами-ртами!) ее бывших любовников (или котов, как предположила одна из коллег), а сама она возносится к колосникам из гроба, чтобы назвать Герману три карты, поставлены так, как и представляют себе детишки, рассказывающие по ночам друг другу страшилки. Лицо Графини изначально выбелено, словно уже отмечено печатью смерти. Интермедия «Искренность пастушки» решена в лирико-юмористическом ключе: внимание зрителя к третьей картине напряжено, нужна разрядка. Спектакль совсем не лишен поэзии и мистики. Мрачный Петербург обозначен полупрозрачными стенами, которые, словно тучи, надвигаются и расходятся. Огоньки свечей, отражаясь многократно, рождают таинственную, холодящую атмосферу спальни, черные полотнища Невы скрывают несчастную Лизу… На смену осени, романтике Летнего сада, усыпанного кленовыми листьями, приходит зима: метель вихрями врывается в казарму, где бредит полубезумный Герман.
Дирижер Павел Бубельников делает образы объемными – так, что порой мороз идет по коже. К тому же исполнители главных партий весьма хороши. Дмитрий Каляка (самородок, бывший врач) в темном, под горло сюртуке и пальто, не просто выдерживает, но покоряет доступную лишь самым выносливым партию Германа, однако, как кажется, не добавляя странному и страшному своему герою нюансов, недостаточно раскрывает, развивает свой образ. Елена Миляева в партии Лизы, напротив, ведет свою героиню от растерянной в своих чувствах барышни к прозрению и решимости, увы, ведущих к трагедии.
Вставные интерлюдии, где в современной манере преобразованы темы оперы, мало что добавляют партитуре, где-то выполняют утилитарную функцию (отзвуки купированного детского хора в первой картине), а порой звучат и вовсе неуместно, предвосхищая печальный конец Лизы аллюзиями на эстраду 90-х.
«Алиса в Зазеркалье», еще ранняя опера Ефрема Подгайца, написанная в начале 1980-х, решается, конечно, через картинку и трюки. Хрупкая с кристальным голосом Алиса, словно сошедшая с книжной страницы, поскольку голубое платье и лента в волосах повторяют хрестоматийный облик героини Кэрролла, в исполнении Екатерины Ефимовой, словно противопоставлена корпулентной Черной Королеве в впечатляющей интерпретации Елены Терновой, вокальными средствами изображающей жеманную и не привыкшую к возражениям владычицу шахматной доски. Выразительные, с искоркой, костюмы, голова, путешествующая сама по себе, отдельно от тела, персонаж-яйцо Шалтай-Болтай, Белая лошадь с руками, оживающие Пудинг и Баранья нога, перевертыши Тилибом и Тарарам (художник-постановщик Наталия Клемина) – все это цепляет внимание зрителя.
Фестиваль «Видеть музыку» продлится до середины декабря, заключительным ее аккордом станут показы в Москве печально известной оперы Вано Мурадели «Великая дружба» – вернее, последовавшим после премьеры постановлением 1948 года о композиторах-формалистах.
Свои новинки в Москву привезут театры из Челябинска, Иванова, Калининграда, Горно-Алтайска, Иркутска, Сыктывкара, Самары, Нижнего Новгорода, Новосибирска, Казани, Екатеринбурга и Санкт-Петербурга. Из ближайших интересных событий – опера Жоржа Бизе «Иван Грозный» в постановке худрука «Санктъ-Петербургъ Оперы» Юрия Александрова (11 и 12 октября на сцене «Геликон-оперы»).
