Дарья Курдюкова
Своей дерзостью Рябушинский превзошел Щукина. Фото со страницы Дома русского зарубежья им. А. Солженицына в «ВКонтакте»
Выставка «От Розы к Лучу. Николай Рябушинский: «Голубая роза» и «Золотое руно». Истоки и продолжение», курирует которую основательница галереи «Веллум» Любовь Агафонова, посвящена не реконструкции какого-то из художественных начинаний знаменитого купца, мецената и художника-дилетанта, а скорее атмосфере, которую вокруг себя пытался создать этот эксцентричный человек, не считавший деньги. Здесь объединены произведения искусства и документы из частных коллекций, РГАЛИ, Музея музыки и других институций, но главным экспонатом стал альбом Рябушинского, переданный в Дом зарубежья в 2004 году и прежде не экспонировавшийся.
Получив свою долю наследства, Рябушинский с такой отвагой гедониста принялся сорить деньгами, что братья решили установить над ним опеку и контролировать скорость трат. В какой-то момент путешественник и ловелас решился направить энергию и средства в художественное русло, с одной стороны, взяв в руки кисть, с другой, учредив литературно-художественный журнал «Золотое руно» и спонсировав выставку «Голубая роза» (тогда он высвободился из пут финансовой опеки). То, что вышедший в 1906-м журнал при расходах 84 тыс. руб. принес лишь 12 тыс. дохода, горевшего новой затеей основателя остановить не могло. Ему хотелось соперничать с Дягилевым и продолжать его дело, но над Рябушинским посмеивались. Когда он во Франции на кабриолете пожаловал к мирискуснику Бенуа, тот отозвался в письме к Сомову, что «у нас теперь такое безрыбье, что даже этот вздутый моллюск может сойти за рыбу. Почему мы так и не получили нашего Третьякова, даже не получили нашего Мамонтова Будем сотрудничать в «Золотом г…не».
Эти истории Любовь Агафонова описывает в каталоге (за которым осталась информативная часть) с изрядной иронией, но подчеркивая, что при этом Рябушинский и новое европейское искусство показал в России, и помог выдыхавшемуся символизму уступить дорогу авангардистам.
Этому помогла еще «Голубая роза», в частности тем, что не принятый туда Малевич потом отзывался о неудаче в том духе, что она помогла самоопределиться с собственным стилем. На первой выставке «Салона «Золотого руна» в 1908-м представили большую – в открывшейся для публики коллекции Сергея Щукина такой еще не было – панораму нового французского искусства от импрессионистов и постимпрессионистов до фовистов, 52 европейца против 11 российских авторов. Как раз тогда Иван Морозов купил вангоговское «Ночное кафе» (которое при устроенных большевиками распродажах искусства отправилось в Штаты и в итоге обретается в Художественной галерее Йельского университета), а сам Рябушинский – «Девок» фовиста и экспрессиониста Жоржа Руо, которых цензура велела с выставки удалить. Через год на вторую выставку «Золотого руна» привезли «Большую обнаженную» Жоржа Брака, и этой дерзостью Рябушинский превзошел того же Щукина, к тому моменту еще не купившего ни одной кубистской работы Пикассо. В 1909-м Рябушинский стал банкротом, и в последней золоторунной экспозиции рубежа 1909–1910 годов европейцев уже не стало, но отчетливо проявились «Бубновые валеты», которые будут властвовать в искусстве вплоть до революции: Кончаловский, Машков, Фальк, Гончарова, а Михаил Ларионов выставил аж 22 работы.
В зале Дома зарубежья – пунктир, пытающийся очертить эстетический круг предприятий Рябушинского, работы преимущественно символистов, разного времени (это не реконструкция проектов) и качества. Всматриваешься в универсальную, ее ничем не испортить, сизую дымку голуборозовских дрем Уткина, в виньетки Кузнецова и Феофилактова, в рельефы Матвеева для виллы Якова Жуковского в Кучук-Кое, радуешься промелькнувшей тут ранней пастели Ларионова, восхищаешься «Дамой в манере Рембрандта» Фонвизина, смотришь Врубеля, Сапунова… и дивишься откуда-то взявшейся колористической светофорности «Турецкого натюрморта» Судейкина. На выставке о Рябушинском сам он, в свое время решивший экспонироваться с профессиональными художниками, оказывается в поле особого если не интереса, так любопытства. И работы, уже главным образом 1930-х годов, подтверждают сомнения, ухмылки или сдержанные авансы, которые давала ему его эпоха и которые Борис Садовский сформулировал словами «богатство мешало ему быть только художником». Это – разочарование, делающееся, впрочем, чем-то вроде шутки судьбы, когда смотришь на фотографию, где этот еще юный сибарит тянется с кровати к цветочной вазе.
Документы – важная часть нынешнего проекта, а среди них главное – прибывший почти 20 лет назад из Франции увесистый альбом Рябушинского. По словам завотделом учета Дома русского зарубежья Ирины Маловой, «альбом был передан в 2004 году в составе материалов Общества охранения русских культурных ценностей за рубежом... Он принадлежал Рябушинскому и охватывает разные периоды его жизни с начала ХХ века до 1951 года. 703 единицы разнообразных материалов: фотографии, рисунки, счета из магазинов, билеты в театр, квитанции, переписка с аукционистами, с братьями, открытки с поздравлениями и многое другое». Прежде эти документы не экспонировались, сейчас их оцифровали и дают «полистать». Выставку можно было затевать ради этого.
