Дарья Курдюкова
Все работы распластаны на Х-образных планшетах.
Фото со страницы МУАР в «ВКонтакте»
Кураторы Марк Акопян и Юлия Шишалова не включили в «Горизонты событий», как названа выставка, фотографии построенного Кузембаевым, он здесь – «бумажный архитектор» и мечтатель. Большинство представленных листов входят в начатую в 1998-м серию «Невесомость». Но есть и более ранние вещи 1980-х – как раз времени появления «бумажной архитектуры», и работы из серии «Информационный город» 1986–1990 годов с проектами автобусных остановок и информационных башен для Зеленограда.
Современность Кузембаева индивидуальна, порой пронизана юмором, умеет говорить с классикой на одном языке и в этом смысле вневременна. Зеленоградские проекты сработаны так, что могли выйти из-под руки авангардистов; женский профиль, постепенно сгущающийся из вязи линий, адресует и к одному из любимых ракурсов у портретистов Кватроченто, и – пусть абрис дан в зеркальном развороте, – быть может, к символу свободы, равенства и братства – французской Марианне. А причудливая рыба, держащая в пасти другую, неизбежно вытягивает из сознания брейгелевское назидание. Только у Кузембаева – рыба-механизм, рыба-балаган, рыба-город, движимая мириадами колес и шестеренок и застроенная башнями наподобие Вавилонской и еще другими башенками. В общем, тоже назидательно, хотя первичен юмор.
Но чем ближе к сегодняшнему времени, тем пронзительнее. Все работы, и в том числе ставшая ядром показа серия «Невесомость», распластаны на Х-образных планшетах, которые, в свою очередь, живут не параллельно друг другу. Вдруг они оживут и зашагают по собственной прихоти в своем направлении? «Горизонты событий» в заглавии проекта отсылают к астрофизике: там горизонтом событий считается граница черной дыры, за которой события уже не влияют на наблюдающего; по словам Юлии Шишаловой, «ничто становится неотвратимым, а сила его притяжения побеждает сам Свет».
В «Невесомости» горизонт, а вместе с ним и вселенная вздыбливаются, в(ос)стают гигантской волной, скручиваются в кольцо, в котором у самой земли обнаруживается прореха, но все держится, дыра залатана мостом. При этом вселенные плотно заселены архитектурой – тут ужились и купол Пантеона, и помнящие пропорции ренессансных палаццо строения, и головокружительные небоскребы.
А чему удивляться, когда он построил и «Дом-телескоп», и «Дом-скворечник»?
Но еще на огромных листах константно растут какие-то Вавилонские башни. У «бумажной архитектуры», развивавшейся в свободном фантазийном полете в отсутствие или почти в отсутствие реальных творческих заказов, с Вавилонской башней вообще особые отношения. В изданной стараниями одного из «бумажных архитекторов», художника Юрия Аввакумова увесистой антологии много напоминающих «те самые» башен, пусть эта форма порой и наполнена иным содержанием. Там и поэтичная «Стеклянная башня» Александра Бродского и Ильи Уткина, и просто «Башня» Уткина, и «Московская башня» Михаила Филиппова… Когда в прошлом году Кузембаев соорудил в Никола-Ленивце «Мавзолей мечты», главный объект «Архстояния-2022», кажется, он тоже имел в виду развитие вавилонской темы.
Хорошо известно, что к образу Вавилонской башни, пережившему всплеск популярности еще у нидерландских художников XVI века, а в России сегодня лучше всего известному благодаря Брейгелю, так вот к этому образу оказались близки и татлинская Башня III Интернационала, и даже проекты Дворца Советов. Правда, нидерландские мастера лучше помнили смысл библейской притчи, чем участники конкурса на Дворец Советов. Но это другой сюжет.
У Тотана Кузембаева помимо башен в фантастических городах-миллионниках одним из мотивов «Невесомости» стали свет и тьма. Иногда все кристально ясно, иногда очертания выплывают из темного марева, иногда темные пятна норовят поглотить все остальное. Про упомянутое пронзительное – среди листов 2023-го есть два таких: на одном тонкая линия очерчивает рамку, эдакое поле видимости, но все, что там есть, – рассеченный такой же линией поперек лист; на другом завиток огромной волны, уже встречавшийся прежде, выхлестывается на город или вместе с городом из почти беспросветной мглы. Она занимает половину листа.
Зритель видит что-то свое. В связи с последними событиями часто говорят, что горизонт планирования схлопнулся. Каждый переживает черноту хаоса по-своему. Кузембаев оставляет половину бумаги за светом. Надо что-то делать.
