Игорь Ясулович был для российского театра нравственным камертоном

Судьба Игоря Ясуловича – тот редкий случай, когда артист в жизни и артист на сцене не противоречили друг другу, что случается сегодня не так часто, а под конец жизни личность артиста в его ролях была словно важнее его сценических воплощений. Его последние роли на театральной сцене – это роли священнослужителей, что отнюдь не было случайно. Ясуловичу был 81 год, он редкий человек артистического цеха с безупречной гражданской репутацией – никогда не шел на сделку с совестью, отстаивал правду, защищал истину, не гнался за пустыми привилегиями. Каждый его титул – народного артиста и профессора двух ведущих кинотеатральных институтов (ВГИКа и ГИТИСа) – был отражением высокого мастерства и наработанного годами профессионализма, которые он старался бережно передать из рук в руки: от своих учителей – своим ученикам. И от каких учителей! От последователей русского театрального авангарда – сподвижников Таирова, Мейерхольда! Честь и достоинство – эти слова по отношению к Ясуловичу абсолютно справедливые. Родившись в первый год войны в семье военно-морского офицера, эти качества будущий артист, очевидно, взял своим жизненным кредо. А еще такт, скромность, благородство, порядочность и интеллигентность в том самом старинном, давно ушедшем смысле – это все про Ясуловича.

Его актерский талант был неординарным – и комедийным, и драматическим, и эксцентричным, и лирическим, и даже пластическим – его первым театром в биографии стал театр пантомимы. Но кинокарьера в первую половину жизни равнялась как будто бы исключительно ролям второго плана. Зато какие это были роли – в золотую эпоху советского кинематографа 60–70-х годов: молодой физик в «Девяти днях одного года» Михаила Ромма, его мастера по ВГИКу, неудачливый инженер Щукин в «12 стульях» Леонида Гайдая, Электрон Иванович в телефильме «Гостья из будущего»… Уже в зрелом возрасте Ясулович придет после Театра киноактера в Московский театр юного зрителя, где прослужит 30 лет и станет патриархом сцены. Здесь сыграет свои главные – темные и светлые, самые сложные и загадочные, экзистенциальные театральные роли у Камы Гинкаса: Креонта, Черного монаха, Великого инквизитора, чеховского Ротшильда, наконец, духовного наставника игумена Пафнутия из толстовского «Отца Сергия». В этой последней роли Ясулович словно оплакивал в душе вечные страдания человека на земле и создавал на сцене своим присутствием нравственную ось повествования. Сходную роль предложил ему и Владимир Панков в «Скоморохе Памфалоне» – благочестивого старца-отшельника Ермия. Шестичасовой спектакль лабораторного формата был не единственным экспериментом Ясуловича в последние годы. Сыграть архитектора-философа Константина Мельникова в документальной опере в музейном пространстве было творческим вызовом, а вызов был ему всегда интересен, профессионально важен – в начале нулевых годов он неоднократно играл в российско-британских экспериментальных постановках Деклана Доннеллана и гастролировал с ними по миру. Несмотря на внешний академизм, Ясулович был очень свободным, рисковым актером, в зрелом возрасте на сцене он достиг великой магии не игры, а подлинного существования и чувствования. К нему всегда прислушивались, ему доверяли, на него равнялись. 

«НГ»