Дарья Курдюкова
|
|
Черным силуэтам отдан самый большой музейный зал – они идут, стоят, иногда словно танцуют. Фото автора |
Бывает искусство, ни к чему не обязывающее. Оно возникает из впечатления, ни на что не претендует и живет в этюдной или в почти этюдной форме.
Шершавую, прогретую солнцем стену дома делят солнце и тень, по размашистой «кудрявой» тени понятно – дом этот, что называется, утопает в зелени. На втором этаже открыто окно, к нему – не надо спрашивать почему – прямо по стене ведут чьи-то следы. Почти «вылепленный» холст написан темперой, то есть с характерной приглушенностью цвета, но еще и с использованием глины, он входит в серию «Дом в Шишаках». «Это то место, где мне очень хорошо. Надеюсь, мне посчастливится туда вернуться», – сарабьяновские комментарии размещены рядом с работами.
Выставка и выстроена как альбом впечатлений. Большая, но с легким дыханьем. Ни к чему не призывает, ничего не навязывает (и афонская духовность здесь, как бы это сказать, не с большой буквы, а в виде удививших художника образов, весьма абстрагированных) – у нее есть свойство счастливой в этом случае незавершенности, этюдности, состояния между конкретным воспоминанием и трансформированным впечатлением. Это практически междометия.
«Междометия» в виде таймырских этюдов с суровыми пейзажами. Или в виде красочных зарисовок Узбекистана. Или в виде какого-нибудь римского моста, который Сарабьянов пишет на доске и, по собственному выражению, сфумато, в дымке. Или в виде серии о деревне Сондуга в Вологодской области: разнокалиберные форматы, избы и церковь, как будто сопротивляющиеся забвению времени. В первой половине 2010-х художник вспоминал это место как некогда большую деревню, где остался единственный житель. Эти «междометия» остаются в виде серии «Предчувствие» с задумчивыми фигурами возле светоносных окон, в серии быстрых этюдов с женскими головками, в шутливых холстиках-«открытках» «Ты такая очень классная» (просто слова на цветном фоне – изначально Сарабьянов решил оставлять такие послания на стенах петербургских домов), в сделанных на планшете цифровых рисунках-хрониках семейного пандемийного карантина. И в афонской серии.
Она началась в 2015 году, и именно ее кураторы считают «одним из самых интересных и неожиданных» проектов Дюди Сарабьянова на сегодняшний день. Цикл назван «Сила», но он – про неожиданность художнического впечатления от образа, который в итоге теряет конкретику и становится чем-то вроде метафоры. «Мощные красивые мужики в черном, с лопатами и на старых джипах», – пишет художник. А остаются черные силуэты. Им отдан самый большой музейный зал, там на огромных бумажных листах, напоминающих свитки, они и п(р)оявляются. Просто идут, стоят, иногда словно танцуют, а листы, закрепленные к потолку, слегка покачиваются. Потом эти образы, темные или в виде цветных «вспышек», будут возникать на протяжении всего пути – на небольших досках, найденных в заброшенной иконописной мастерской в одной из московских церквей, в виде рисунков, где очертания проступают из вязи линий, в виде статуэток из шамота и даже на керамических блюдах, границы которых эти монахи будто бы с силой раздвигают (блюда экспонируются рядом с рисунками карантинного заточения и с зарисовками детей на побережье, возможно, это соседство хочет дать надежду на то, что время текуче и какие-то вещи способно преодолевать).
О чем афонская серия? На сторонний взгляд, так не о религии. И не о силе в сегодняшнем ее страшном воплощении. Очищенная от конкретики места и времени, скорее она видится знаком внутренней энергии.
Этюдность сарабьянского творчества воспринимается как принцип, часть художнического темперамента. Отражением (или причиной) этой этюдности оказывается акцент на том, что порой в повседневности нужно просто остановиться и суметь что-то рассмотреть, быть способным впитать. Заземлиться. Обаяние этюдности – в необязательности и в доверии зрителю. Будто перед нами кто-то раскрыл свои путевые заметки, хотя мог этого и не сделать.