Марина Гайкович
Максим Могилевский и Кристофер Чен сотрудничают около 10 лет. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля
В Казани проходит XII Международный музыкальный фестиваль имени Рахманинова «Белая сирень» к 150-летию композитора. Опусы Сергея Васильевича звучит в окружении сочинений его старших коллег, учителей и одноклассников. Вместе с Государственным академическим симфоническим оркестром Республики Татарстан выступают именитые музыканты – российские и зарубежные. На прошлой неделе в Казани выступили китайский дирижер Кристофер Чен и пианист Максим Могилевский с сочинениями Рахманинова, Чайковского и Мусоргского.
Программа фестиваля кроме самых известных публике сочинений включает и незнакомые опусы. Так, на закрытии прозвучат симфоническая поэма «Князь Ростислав» и Каприччио на цыганские темы. А Чен и Могилевский «закольцевали» программу сочинениями 1893 года: одно из последних произведений, над которым работал Чайковский, переводя страницы незаконченной симфонии «Жизнь» в Третий фортепианный концерт, и седьмой опус молодого (и высоко ценимого самим Чайковским) Рахманинова, симфоническая фантазия «Утес». Соприкосновение этих пьес, насквозь романтических, в каком-то смысле исполненных высокой лирики, словно показывает близость, общее ДНК этих композиторов.
И «Утес», и более поздняя рахманиновская поэма «Остров мертвых» для Госоркестра Татарстана сочинения хорошо знакомые, и Кристофер Чен довольно легко устанавливает контакт с музыкантами, тем более что он интерпретирует русскую музыку очень близко к традиции, возможно, заостряя драматические или патетические моменты. Третий концерт Чайковского Максим Могилевский исполнил с большим чувством, очень приподнято, и двухчастная трактовка, которую предлагает пианист, выглядит убедительной. Могилевский отказывается от трехчастной композиции, начиная с медленной части и заканчивая Allegro brillante с ее знаменитой виртуозной каденцией, которая, по его мнению, очень схожа с рахманиновской в его Третьем фортепианном концерте. Такой комбинацией пианист подчеркивает свое отношение к музыке Andante, маркируя именно эту часть: на бис он сыграл фортепианную миниатюру Чайковского на эту же тему, а после – собственную джазовую импровизацию на нее же.
Накануне выступления корреспондент «Независимой газеты» задала несколько вопросов Максиму Могилевскому.
– Максим, как появился в вашем репертуаре Третий концерт Чайковского? Это не самое популярное у пианистов сочинение, оно не было закончено самим композитором, и по эскизам до публикации концерт довел Сергей Иванович Танеев.
– Был такой пианист Юрий Егоров, ученик Якова Зака и моего папы, пианиста Евгения Могилевского. Егоров, кстати, отсюда, из Казани. В свое время он стал лауреатом Третьей премии конкурса Чайковского. Как-то мне попала его запись Третьего концерта, и я ахнул, это было так трогательно. Я решил во имя памяти Егорова выучить этот концерт.
– Вы предлагаете необычную версию в порядке чередования частей.
– Да, обычно играют Allegro, Andante и финал, так мы и записали с Александром Сладковским и Госоркестром Татарстана (монографический цикл всем концертом и симфоний вышел на Sony Classical. – «НГ»). Но, мне кажется, материал финала значительно слабее других частей, и я решил попробовать другую комбинацию – исполнить сначала медленную часть, а затем Allegro. Я даже советовался с маститым петербургским музыковедом Леонидом Гаккелем, и он этот вариант одобрил.
– Максим, вы преподавали в США, теперь работаете в Китае. Скажите, пожалуйста, каково отношение музыкантов и публики в этих странах к музыке Рахманинова?
– Мне кажется, что наиболее она любима, почитаема и исполняема именно в Китае. Почему? Потому что корни китайского пианизма идут из России, вся китайская школа, в общем, произошла от русской. И все китайские пианисты, которые получали, например, премии на Конкурсе имени Чайковского, учились у наших русских педагогов, у них исконно русская школа.
А русские педагоги привили и своим ученикам, и своей публике любовь к музыке Рахманинова. Его сочинения постоянно звучат в Китае, ее часто исполняют и молодые артисты, и зрелые. А вот что касается Америки, тут не так все просто. Сергей Васильевич там прожил большую часть своей жизни, там похоронен.
Конечно, там тоже есть большой интерес к музыке Рахманинова. Мы знаем, что некоторые темы использовались в голливудских фильмах, такие, как, например, вторая часть из Второй симфонии. Или вариация из «Рапсодии на тему Паганини» использована в диснеевском мультфильме «Фантазия». Вот это, конечно, помогло популяризировать музыку Рахманинова в Америке. Но вот так сказать, что там огромный интерес музыкантов к Рахманинову и они его пьесы как-то невероятно интерпретируют, не могу. Если мы не берем Клиберна – это, конечно, совершенно особое.
– У него тоже были русские педагоги.
– Конечно. Клиберн замечательно исполнял Третий концерт, например. Незабываемо. Но все-таки в Азии к рахманиновской музыке относятся с большим пиететом и именно искренней сердечной любовью. И вообще, вот количество пианистов в Китае поражает на сегодняшний день. Говорят, что насчитывается 8 миллионов человек, которые играют на фортепиано. Это огромная цифра, это больше пианистов, чем во всем мире! И это тот момент, когда количество переходит в качество, когда китайские пианисты абсолютно конкурентны.
– Конечно. Еще 25 лет назад китайские пианисты даже во второй тур редко выходили, а сейчас побеждают. Кстати говоря, не будете ли вы одним из членов жюри грядущего Конкурса имени Чайковского?
– Буду. Денис Леонидович Мацуев пригласил меня участвовать в работе жюри, и я уже слушал предварительный отбор. Могу сказать, что состав конкурсантов очень сильный, очень. В том числе и пианисты из Китая, Гонконга и Тайваня, из Японии.
– Вы как педагог готовите кого-то?
– Только в плане рекомендации. Я знаю нескольких ребят еще по прошлогоднему Конкурсу имени Рахманинова, они и сейчас подали заявки. Я посоветовал им полностью поменять программу, не повторять.
– Как вы оказались в Китае?
– Это длинная история. В 2015 году я помог подготовиться к конкурсу американскому пианисту Джорджу Ли. Я тогда только начал работать в Бостонской консерватории, и буквально на второй день ко мне пришли его педагоги. Конечно, я подключился, Джордж стал лауреатом конкурса. Он очень виртуозный и вместе с тем очень лиричный музыкант. После этого, если коротко говорить, меня вызвали в Китай и предложили работу.
А это предложение оказалось для меня очень личным, сентиментальным. Потому что ровно 100 лет назад мой прапрадедушка Александр Яковлевич, скрипач, ученик Ауэра, руководитель придворного оркестра России, прибыл в Китай, в Харбин, а потом со всей семьей переселился в Шанхай. Там открылась консерватория, и он был первым профессором, который стал преподавать скрипку, инструмент, который был совсем непопулярен в Китае. А он воспитал много учеников, очень плодотворно работал. Затем он уехал в Японию и из-за войны с Китаем не смог вернуться обратно. Он скончался в Японии, там похоронен. Но я к чему это рассказываю? К тому, что у меня такая благодарность и такое сентиментальное ностальгическое чувство к этой стране, которая спасла мою семью 100 лет назад, когда шла Гражданская война в России. Поэтому, когда меня пригласили работать в Китай, я понял, что это моя судьба, что я должен отдать то, что эта страна дала моей семье.
– С дирижером Кристофером Ченом вы знакомы давно?
– Когда мы познакомились, Кристофер только возглавил Центр исполнительских искусств в Нанкине, это огромный театрально-концертный комплекс, который одновременно могут посещать 8 тысяч человек. И он пригласил меня работать вместе, мы устроили грандиозное открытие, и хотя пандемия остановила всю работу центра, сейчас мы пытаемся возобновить масштабную работу. Осенью мы планируем визит Госоркестра Татарстана и Александра Сладковского, планируется семь или восемь выступлений, а гвоздь программы – марафон всех концертов Рахманинова в один день в исполнении Дениса Мацуева.
Разговор подхватил Кристофер Чен:
– Русская музыка и русские артисты очень любимы в Китае. Когда открывался Центр исполнительских искусств, мы сделали серию концертов, среди которых было, например, первое выступление Анны Нетребко в Китае, и я очень этим горжусь. А билеты на своеобразный фестиваль Мариинского театра с Валерием Гергиевым разлетелись моментально, хотя анонсированы концерты были за 10 дней до начала. И вы не представляете, как публика реагировала на русскую музыку! Финал «Картинок с выставки» Мусоргского – «Богатырские ворота» – произвел настоящий фурор, слушатели были в восторге. А для меня исполнять русскую музыку в России – большая честь, особенно произведения Рахманинова в год, когда отмечается его 150-летие.
Казань–Москва
