Как пьеса из нулевых годов стала зеркалом современности

Алтайский молодежный театр на фестивале «Фабрика Станиславского». Фото с сайта www.fsfest.ru

На московский фестиваль «Фабрика Станиславского» Алтайский молодежный театр им. В.С. Золотухина привез премьерный спектакль «Марьино поле» по одноименной пьесе Олега Богаева, с публикации которой прошло уже лет 20. Ее же для дипломной постановки взял и выпускной режиссерский курс в ГИТИСе. Пьеса, поднятая из закромов, оказалась неуслышанным в свое время пророчеством.

Олег Богаев, один из самых известных уральских драматургов, в принципе посвящает теме переосмысления российской истории львиную долю своих пьес – например, уничтожению дома Романовых посвящена драма «Я убил царя», также написанная в пограничном жанре то ли абсурда, то ли магического реализма. «Марьино поле» рассказывает о Великой Отечественной войне – но опосредованно. Сюрреалистическое повествование ведется от лица старух, одна из которых собралась помирать, да вдруг передумала – и отправляется с товарками в странствие, на железнодорожную станцию, встречать вернувшихся с войны мужей. Так они думают – что те вернутся живыми, как и было обещано в вещем сне, хотя каждая давно получила похоронку на руки.

В финале зритель узнает, что все правдоподобные смешные и слезливые диалоги старухи ведут не меньше 100 лет – в вечности. Это «вечные вдовы», еще с Японской и Гражданской войн все ждущие в России суженых обратно. А Смерть, поджидающая главную героиню Марью, нетерпеливо припоминает ей и Куликовскую битву. И уж Смерть точно знает, сколько было и сколько еще будет: «Вот за что мужики страдали на фронте? За Родину. А за какую? За ту или эту?»

Алтайский театр «по-школьному» укореняет пьесу в советскую фактографию с кинохроникой и золотыми песенными шлягерами. Мир мертвых выбелен белой краской – такими появляются, словно парковые статуи, пионеры, солдаты, диктор Левитан и сам Сталин, отдающий приказ расстрелять вдов-активисток. В то же время вневременное, национальное художник (сценограф – Георгий Пашин) решает с помощью узнаваемой «клюквы», на сцене то и дело появляется хор девушек в кокошниках. Планшет сцены засыпан землей – и это единственно точное визуальное решение для художественного мира пьесы в целом, где действие происходит почти на краю могилы. Режиссерский разбор фабулы, образов почти отсутствует, подменяясь чередованием драматических сцен пластическими и вокальными, поэтому всего накала драмы зрители попросту лишены. Отдельное сожаление вызывает уровень подготовки артистов – самой живой в ансамбле стала новенькая для алтайской труппы артистка с петербургским бэкграундом Елена Логачева.

Дипломный спектакль Мастерской Е.Каменьковича-Дм.Крымова в ГИТИСе. Фото Анастасии Цыгановой

Старухи (их, органично перевоплощаясь, создавая полнокровные характеры, играют юные актрисы) одеты в национальные славянские костюмы, инкрустированные украшениями «по мотивам» – чепчики с цветочными венками, сарафаны с передниками, рубахи с узорами. Вроде географически идентифицированные, но оставляющие место для фантазии. Режиссерский текст идет поверх текста пьесы, ни один персонаж не остается проходным, а отсутствие реплик становится вызовом для этюдной роли. Священная Корова (Мария Исмиева), которую старухи ведут за собой в этом роудмуви, не произносит ни слова, только смачно жует жвачку и отставляет ножку в черной калоше, но однозначно превращается в любимицу публики.

В нынешнем сезоне неоднократно приходилось видеть, как студенческий театр, более живой, открытый смыслам, острый, точнее отражает время, чем театр-институция, постепенно замирающий внутри, как в летаргическом сне.