Наталия Звенигородская
Труппа работает с истинным воодушевлением. Фото с сайта www.mariinsky.ru
В историю «Дочь фараона» вошла как первая и сверхуспешная многоактная постановка Мариуса Петипа в Петербурге, принесшая 44-летнему французу звание второго балетмейстера и осветившая ему, а заодно и всему русскому балету путь в великое будущее. Со времени петербургской премьеры 1862 года балет неоднократно возобновлялся. Последнее представление, уже на ленинградской сцене, состоялось в 1928 году. В 2023-м «Дочь фараона» вернулась на сцену Мариинского театра.
В начале XX века (спустя 40 лет после премьеры) спектакль был довольно подробно зафиксирован по системе Степанова. Записи хранятся в гарвардской коллекции режиссера Николая Сергеева, о которой наслышан всякий, хоть отдаленно знакомый с проблемами балетного «аутентизма». От этих записей открещивался в свое время Пьер Лакотт, ставивший «Дочь фараона» в Большом театре. Но именно на них опирался два года назад, в разгар пандемии Алексей Ратманский, приглашенный тогда Мариинским театром для масштабной реконструкции балета. И хотя основные танцевальные сцены им были поставлены и отрепетированы, премьера так и не состоялась – сначала не успевали с массой декораций и костюмов, а потом наступил 1922 год и Ратманский отказался работать в России.
Удочерил постановку неожиданный претендент. Инициативу проявил итальянец Тони Канделоро, на первых сценах мира до сих пор не работавший и в проектах такого масштаба не участвовавший. Выпускник школы Марики Безобразовой в Монте-Карло дружил с ученицами эмигрировавших некогда балерин Императорских театров: «От этих наследников петербургских традиций я много узнал о стиле Петипа. Они показывали фрагменты его вариаций и научили меня тому, что в классическом балете виртуозность – это не акробатика, а выстраивание архитектуры танца, передающей зрителю полет души». Любитель и коллекционер балетной старины, Канделоро собрал немало материала и по «Дочери фараона». Ассистентом постановщика стал испанский танцовщик Хуан Бокамп, тоже, по счастью, изучавший в нотации Степанова именно «Дочь фараона». Объединив усилия (художником остался сотрудничавший с Ратманским Роберт Пердзиола), команда представила на сцене Мариинского-2 трехактный балет с прологом и эпилогом.
В театре утверждают, будто от сделанного Ратманским в спектакле ничего не осталось. Можно лишь гадать, как такое возможно, если все опирались на материалы из Гарварда. Пусть даже некоторых записанных Канделоро со слов его пожилых подруг вариаций в знаменитой коллекций и нет.
Как бы то ни было, а премьера состоялась.
«Дочь фараона» в 1862 году родилась на волне всемирного интереса к египетской теме в связи с раскопками и началом строительства Суэцкого канала. Литературным источником для либретто Петипа и Сен-Жоржа послужил «Роман мумии» Теофиля Готье, от которого, впрочем, в балете почти ничего не осталось. Англичанин лорд Вильсон во время путешествия по Египту попадает в песчаную бурю и укрывается в усыпальнице фараона и его дочери. Во сне он видит себя юным египтянином Таором, спасающим во время охоты дочь фараона Аспиччию. Герои, естественно, влюбляются, папе такая партия, естественно, не нравится (он предпочел бы отдать дочь за нубийского царя). Влюбленные убегают, страдают, но все, естественно, заканчивается к всеобщей радости и пышной свадьбе.
Как и положено, в балете много чудес и превращений. Гробницы и пирамиды, джунгли и дворцы, золото и полные самоцветов сундуки. Подводное царство с танцами семи рек. Громадная кобра, жалящая каждого, кого прикажет умертвить фараон. А еще невольницы, рыбаки, баядерки, кариатиды, сфинксы, ундины…
Но первое, что порадует и завсегдатая, и неофита, то воодушевление, с которым умудренная и лавроносная труппа постигает утраченную стилистику и язык старинной (или под нее работающей) пантомимы. Это, безусловно, помогает четырехчасовому действу, которое благодаря то ли поначалу еще не слишком опытному в режиссуре Петипа, то ли нынешним реконструкторам, по сути, оборачивается многоактным дивертисментом. Танцевальная изобретательность (с этим талантом Петипа родился), красочность и стилевое смешение декораций и бесчисленных костюмов (Пердзиола опирался на эскизы из разных эпох – от академизма до модерна) и даже с изящным юмором сыгранные верблюды, лев и обезьянка с пластикой Квазимодо (псевдоживность успешно соперничает с вызывающей неизменные овации настоящей лошадью) – все это не спасло бы от некоторой монотонности. (Недаром директор Императорских театров Владимир Теляковский не раз упоминал в дневниках о том, что «спектакль шел скучно»). Если бы не энтузиазм исполнителей. Неподдельная увлеченность объединила всех – от Виктории Терешкиной (Аспиччия), Ренаты Шакировой (невольница Рамзея) и Кимина Кима (Лорд Вильсон/Таор) до воспитанников Академии имени Вагановой в массовых сценах.
Для исследователя или просто размышляющего на досуге об искусстве новая постановка Мариинского театра – богатый источник информации к размышлению. О том, кому и чему наследует художник, кто и как использует затем его открытия. Что есть чистота стиля – всегда ли она благо или порой тормоз. И что, вообще, за зверь такой – аутентизм? Кому и зачем он нужен?
Много найдется еще о чем поразмышлять под впечатлением от «Дочери фараона». А для зрителя, давно ждавшего от Мариинки драгоценного подарка, она – просто желанный ребенок.
