Георгий Ковалевский
«Синюю Бороду» Оффенбаха превратили в ремейк фильма «Красотка». Фото предоставлено пресс-службой театра
Красноярский театр оперы и балета им. Д.А. Хворостовского с перерывом в неделю представил две премьеры: оперу Чайковского «Опричник» и оперу-буффа Оффенбаха «Синяя Борода». Оба спектакля поставил режиссер и начальник управления президента РФ по общественным проектам Сергей Новиков, знакомый красноярским театралам, в частности, по своей постановке оперы Делиба «Лакме».
Показать в такие сжатые сроки премьеры двух столь разных по стилю спектаклей – серьезная задача даже для крупных столичных оперных домов с их мощными исполнительскими ресурсами и бюджетами. Для Красноярской оперы подобная ситуация стала настоящим испытанием, которое театр с честью выдержал.
Премьерный блок открылся представлениями «Опричника», перенесенного Сергеем Новиковым из Михайловского театра, где опера с успехом идет полтора года (афиши с изображением художественного руководителя Михайловского Владимира Кехмана в образе Ивана Грозного до сих пор регулярно появляются в петербургском метро и на городских тумбах). Третья завершенная опера молодого Петра Ильича, написанная 32-летним композитором на собственное либретто по трагедии Ивана Лажечникова, предстала в виде многофигурного исторического полотна в стиле популярных сегодня выставок «Россия – моя история» с их богато разработанной графикой и мультимедиа. Режиссер в отдельных моментах буквально следует за ремарками Чайковского. И если в либретто первой сцены написано «Сад. С левой стороны – терем, с правой – тын. Вдали Кремль. Вечереет», то именно такая картина и предстает при открытии занавеса. Терем будет слева, тын – справа, а на заднике представлена роскошная проекция на основе созданной в 1911 году декорации московского бытописца Аполлинария Васнецова, изображающая Кремль на закате и анимированная пролетающими птицами и колышущимися ветками деревьев.
Художник-постановщик, он же – художник по костюмам Александр Купалян стремился представить фон действия трагедии как «иллюстрации в старинных книгах», и у него это действительно получилось. Украшенные узорной вышивкой костюмы, кафтаны и сарафаны «земства» были противопоставлены черным одеяниям опричников, а красочные пейзажи древней Москвы соседствовали с мрачным подземельем, где собирались на сход «государевы люди», решая свои дела и параллельно занимаясь пытками, погружая жертву в воду посредством особого устройства, представляющего собой наполненную жидкостью большую лохань и стоящие рядом «качели», к перекладине которых привязывали несчастного.
Главный персонаж оперы, боярский сын Андрей Морозов, одержимой идеей мести за своего отца, после страшной клятвы перед вступлением в опричники, произносимой под занесенными над ним ножами, собственноручно казнит ребенка, проходя тем самым «посвящение кровью». Исполнявший эту партию солист Красноярской оперы Давит Есаян сумел передать всю гамму чувств героя, который разрывается между привязанностью к своей матушке, любовью к дочери своего заклятого врага князя Жемчужного (импозантный Александр Безруков из Михайловского театра) Наталье и соблазняющим его на опричный разгул Басмановым. На партию возлюбленной Андрея, сосватанной старику Молчану (Илья Кривчиков) Натальи, сочетающей в себе одновременно будущих Татьяну и Лизу, была приглашена солистка петербургского театра «Зазеркалье» Ольга Черемных, идеально попавшая в образ как по внешности, так и по вокальным данным (высокий, чистый, ровный голос, выражающий и трепет, и любовь, и страх). Боярыню Морозову эффектно сыграла приглашенная из Геликон-оперы Юлия Никанорова (особенно яркой получилась сцена, в которой героиня проклинает поддавшегося на уговор опричников сына и гордо уезжает в телеге). Настоящей актерской удачей стал образ сладкоголосого обольстителя Андрея опричника Федора Басманова, партия которого Чайковским была отдана низкому женскому голосу. Меццо Виктории Кангиной с помощью выразительной пластики и гибкого вокала удалось передать инфернальность этого героя, испытывающего привязанность к юному боярину и при этом толкающего его на ведущие к трагедии поступки.
В финальной сцене, где на свадебном пиру гостям разносят угощение в виде кремлевских башен (ассоциация с «Сахарным Кремлем» Сорокина), восседающий над гостями с невестой Андрей оказывается низвергнут вниз, где его ожидает казнь – утопление за неповиновение царю. Грозный появляется в качестве мимического персонажа, который обнимает обезумевшую от произошедшего Наталью жестом, знакомым по знаменитой картине Репина. Подобный постмодернистский дискурс, где исторический антураж сочетается с цитатами из старинной и современной классики, хорошо ложится именно на это произведение Чайковского, в котором с одной стороны слышно желание автора быть национальным композитором в духе кучкистов (первая постановка «Опричника» на сцене Мариинского театра прошла в один год с «Борисом Годуновым» Мусоргского с разницей в два месяца), а с другой – ощутима его тяга к лирической драме французского образца с развернутыми ариозо и пышными массовыми сценами, часть которых ради общей динамики целого режиссер вполне обоснованно сократил.
Стоящий за пультом Филипп Селиванов, приглашенный в Красноярск на премьерные показы оперы, с большим увлечением вел за собой оркестр, взяв в целом достаточно подвижные темпы. Дирижер мастерски выстроил музыкальную драматургию (проходящий через всю оперу лейтмотив опричников с характерным «притаптыванием» наверняка запомнился внимательным слушателям), высвечивая также знакомые по гораздо более популярной музыке Чайковского мотивы (от увертюры «Ромео и Джульетта» до «Пиковой дамы»).
Показанная ровно через неделю на сцене того же Красноярского оперного театра опера-буффа «Синяя Борода» Жака Оффенбаха стала полной противоположностью исторической драме Чайковского. На смену роковым страстям и страданиям пришли веселье и беззаботный юмор. Пасторальную историю распутного герцога-сластолюбца, этакого пародийного Дон Жуана, Сергей Новиков превратил в ремейк известного голливудского фильма «Красотка». Либреттист Ольга Ершова на основе уже имеющихся русских переводов Евгении Гальпериной и Юрия Димитрина написала оригинальный текст, специально предназначенный для новой версии комической оперы Оффенбаха. Вместо пастухов, пастушек и королевского двора перед зрителями предстали две противоборствующие киностудии, возглавляемые соответственно Синей Бородой и Бобешем. Герцог и король становятся киномагнатами, не утратив при этом своей эксцентричности. Служащий у Синей Бороды алхимик Пополани превращается в опытного адвоката, оформляющего своему боссу очередной развод, а пастушки Флеретта и Булотта – в начинающих актрис, пытающих свое счастье на съемочной площадке.
Главная интрига разворачивалась в отношениях между Синей Бородой и Булоттой, которая из вульгарной девицы, торгующей своим телом («Тебе на бетонке работать надо, а не в киностудии», – поначалу язвительно ей заявляют на площадке), превращается в даму высшего света. Выступившая в этой партии в первый премьерный показ Виктория Кангина мастерски показала трансформацию своей героини, найдя убедительный пластический рисунок и соответствующую интонацию (от нарочитой развязности в первом акте до подкупающей искренности в финале). Происходящие с девушкой перемены были подчеркнуты изменением внешнего облика. Ухватившись за шанс стать женой богатого господина, Булотта скидывает светлый парик-каре, а на смену сапогам с высокими ботфортами, обтягивающим шортам и синему топу приходят элегантные костюмы и платья. Художник-постановщик Мария Высотская в спектакле создала целую галерею модных образов. Визуальная пестрота, царящая вначале на сцене, где нарочито смешивались наряды разных цветов и стилей (блестящие розовые и канареечные платья а-ля Нью-Йорк 30-х годов соседствовали с русскими сарафанами, предоставленными продюсером и режиссером Алексеем Учителем со съемок его нового фильма «Летучий корабль»), ближе к финалу уступила место гармоничному единству модных одежд, словно сошедших со страниц глянцевых журналов.
В отличие от претерпевшей существенную трансформацию Булотты ее соперница по съемочной площадке кокетливая Флеретта (в первом действии девушки в качестве вставного номера поют знаменитую Баркаролу из «Сказок Гофмана»), оказавшаяся дочерью конкурирующего с Синей Бородой продюсера Бобеша, – персонаж, неизменный в своих капризах. Игравшая эту роль Александра Черпакова точно попала в образ взбалмошной принцессы, в которой упрямство сочетается с детской непосредственностью (в первом действии она даже одета как подросток в пеструю блузу, желтую юбку и полусапожки на высоченной платформе). В отношениях Флеретты с возлюбленным Сафиром (Эдвард Арутюнян) было очевидно, кто в паре главный, равно как и в эксцентрической паре ее родителей – суетящегося Бобеша (Евгений Балданов), контрастирующего своим небольшим ростом со статной дамой Клементиной (Екатерина Кочетова).
Идея Оффенбаха и его либреттистов Мельяка и Галеви о том, что именно женщины, влияя на мужчин, на самом деле всем и управляют, актуальна во все времена, будь то XIX или XXI век. Поначалу кажущийся всесильным мачо Синяя Борода в финале оказывается в неловкой ситуации, укоряемый всеми своими прошлыми женами. Игравший герцога-киномагната статный Денис Гречишкин импозантностью прекрасно передавал нагловатую уверенность своего персонажа, в искренности чувств которого приходится сомневаться до конца. Виртуозно исполнили партии советников влиятельных господ Олег Алексеев (роль Пополани) и Алексей Соколов (роль Оскара). По сюжету, именно благодаря их усилиям воцаряются всеобщий мир и праздник.
Дирижер Александр Юдасин к финалу разогнал оркестр до нужных темпов, в которых лихо отплясывали и солисты, и хор (мастерская работа хореографа Максима Недолечко). А в финальных куплетах завсегдатаи Красноярской оперы без труда могли узнать один из номеров оперетты Александра Бородина «Богатыри», которая так же, как и «Синяя Борода», получила новую жизнь в театре, стремящемся быть непохожим на другие и постоянно открывать что-то новое и для труппы, и для зрителей.
Красноярск–Санкт-Петербург
