Наталия Звенигородская
В Гран па Петипа создал стройную конструкцию, где каждая солистка могла блеснуть. Фото Дамира Юсупова/Большой театр
На Исторической сцене Большого театра представили вечер из двух отделений, в который вошли «Шопениана» Михаила Фокина и Большое классическое па из балета «Пахита» Мариуса Петипа. Очередное появление обоих балетов в афише Большого театра справедливее было бы назвать возобновлением, а не премьерой.
Многим представляется случайным и нелогичным соединение в одной программе опусов академиста Петипа и его антипода из эпохи модерна Фокина. Вот и в премьерном буклете 2008 года постановщик тогдашней и нынешней версий Гран па Юрий Бурлака заявлял, что желал бы видеть свою «Пахиту» в рамках строго классического вечера. Тогда Большое классическое па соседствовало с современным сочинением – «Русскими сезонами» Алексея Ратманского. «Шопениана» же для нас – та же классика, один из «балетов наследия». Но все относительно. Больше 100 лет назад, когда фокинские одноактовки уже имели большой зрительский успех в Мариинском театре и, включенные в репертуар «Русских сезонов» Дягилева, покорили Париж, директор императорских театров Владимир Теляковский, посетив в очередной раз «Пахиту», записал в дневнике: «Жаль, что Фокин не оценил этого рода постановки и не применяет классические танцы».
Как бы то ни было, время расставило все по местам, «Шопениана» и финальное Гран па из «Пахиты» признаны непререкаемыми шедеврами. И почему бы не показывать их в один вечер? Было бы качество.
Впервые одноактный балет под названием «Шопениана» Михаил Фокин представил на сцене Мариинского театра в феврале 1907 года. Уже после генеральной репетиции Теляковский заключил: «Фокин, о котором наша балетная администрация говорила как о неспособном фантазере, оказался несомненно талантливым балетмейстером». Но это не была еще та бессюжетная танцевальная композиция, стилизующая «белый балет» эпохи романтизма, которую знает теперь весь мир. Она складывалась в новой версии для Мариинского театра 1908 года, а затем – в парижском варианте 1909 года. Мечта об идеальном, неземном, несбыточном.
Для работы над нынешним возобновлением в Москву пригласили истинных балетных петербуржцев (пусть и назывались они в бытность солистами Кировского театра ленинградцами) Наталью Большакову и Вадима Гуляева. Считавшиеся некогда эталонным дуэтом, они отличались строгостью линий, стилистической чуткостью и чистотой. Этого призваны были добиться и от москвичей. Исполнение «Шопенианы», как всякой стилизации, – дело тонкое. Более тонкое, возможно, чем когда речь идет о самом объекте стилизации. Постановщики дисциплинировали кордебалет, добившись визуального эффекта в целом. Но привести к единству стиля солистов до конца не удалось. Девушки с характером Екатерина Крысанова, Евгения Образцова и Кристина Кретова то и дело выступали в этой грезе о сильфидах как будто не в своем амплуа. Слишком жесткие, слишком земные, эдакие сильфиды-суфражистки. При безусловной техничности, соблюдении правильных поз и рисунка добиться внутренней отрешенности оказалось сложнее. Артем Овчаренко в партии Юноши однажды уж точно поразил – его будто невидимые, без физики и гравитации поддержки действительно делали Крысанову невесомой нимфой воздуха. В остальном премьер, иногда даже как-то ученически старательно, следовал затверженному рисунку, оставаясь не вовлеченным в романтические переживания. Нельзя исключить, что некоторая общая внутренняя напряженность была спровоцирована маэстро Павлом Клиничевым, задавшим оркестру едва ли не похоронные темпы. В таких случаях балетным не до романтизма, удержаться бы на ногах.
Долгая и богатая событиями история балета «Пахита» не раз излагалась на страницах «НГ» в связи с постановками в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко и Большом театре в 2008-м, в Мариинском театре в 2017 году. На этот раз вместо заявленного в афише Большого классического па зрителям представили почти весь третий – свадебный – акт, как нередко делали в сборных спектаклях императорских театров. Юрий Бурлака включил в дивертисмент полонез, контрданс, гавот, котильон, па-де-труа (в котором блеснул виртуозностью и аристократизмом Дмитрий Смилевски) и другие танцы. В Большом классическом па в один вечер исполняется 6 женских вариаций из 13 по выбору танцовщиц. То есть в зависимости от состава можно увидеть фактически разные спектакли. В 1881 году Мариус Петипа создал стройную конструкцию с заменяемыми элементами, где каждая солистка могла блеснуть, показав себя с лучшей стороны. Гран па должно производить ослепительное впечатление. Свита виртуозок призвана разогреть зрителя к финальному появлению звезды – блистательной, непревзойденной Балерины. Но это в теории. На практике тщание солисток не привело пока к победной виртуозности. А глядя на размашистые движения молодой примы Алены Ковалевой в роли украденной в младенчестве цыганами дочери аристократа Пахиты, впору было задуматься о том, что генетика генетикой, а приобретенные признаки тоже кое-что да значат.
