Хореографы отказались в этом опыте от конкретных сюжетов, скорее стремились передать ощущения. Фото © Нижегородский театр оперы и балета
Нижегородский театр оперы и балета представил в концертном зале Пакгаузы на Стрелке мировую балетную премьеру «Терезин-квартет». Постановка посвящена узникам концентрационного лагеря Терезиенштадт, где в годы Второй мировой войны погибли и откуда были депортированы в Освенцим и другие лагеря смерти тысячи и тысячи человек.
Для балетной труппы, как и для публики Нижнего Новгорода, привычен классический репертуар – сказки, мелодрамы, романтические истории любви. Худрук театра Алексей Трифонов, автор идеи и музыкальный руководитель нового проекта, сделал радикальный поворот к современной хореографии и совсем другим темам.
Концлагерь и еврейское гетто в чешском Терезине – в своем роде потемкинские деревни. Показушников хватает везде вне зависимости от политического режима и степени оскотинивания. Надо же было наци предъявить что-то инспекторам Красного Креста. Терезиенштадт славился «творческим контингентом». Здесь ставили спектакли (в том числе детскую оперу «Брундибар», большинство ее участников взрослыми так и не стали), снимали кино (в том числе пропагандистский фильм «Фюрер дарит евреям город»), сочиняли и исполняли музыку. Здесь коллекционировали таланты. Разных возрастов, разного происхождения. Только вот годы смерти у всех талантов оказались близки – начало и середина 40-х.
Эту тему предложили в Нижегородском театре четверым современным хореографам, чьи имена в России хорошо известны: Алессандро Каггеджи, Татьяна Баганова, Максим Петров, Александр Сергеев. Гораздо меньше знакомы отечественной публике имена и творчество композиторов, чью музыку Алексей Трифонов мечтал подарить слушателям уже много лет. Для хореографов он выбрал произведения для струнного квартета Павла Хааса (Струнный квартет № 3, ор. 15, 1938), Ханса Красы (Струнный квартет, ор. 2, 1921), Гидеона Кляйна (Партита для струнных, 1944), Эрвина Шульхофа (Пять пьес для струнного квартета, 1923).
Все композиторы – чешские евреи, погибшие в немецких концлагерях. Кляйн, Хаас и Краса были отправлены в Терезин, а оттуда – на смерть в Освенцим или Фюрстенгрубе. Шульхоф умер в лагере Вюльцбург.
Их музыка, признается инициатор проекта, поразила его тем, что «это – оголенный нерв. Каждую секунду происходит какое-то новое музыкальное событие, а музыка концентрирована в каждой секунде». «Терезин-квартет» – это обращение к черным страницам истории человечества, которые были озарены светом музыки. Именно искусство дает шанс подняться над реальностью, показать победу духа, который не сломают никакие лишения. Поэтому наш спектакль – напоминание о том, что при любых обстоятельствах самое важное – ценить жизнь. Два состава струнного квартета солистов оркестра La Voce Strumentale проделали огромную работу для того, чтобы чисто сыграть эту сложнейшую для исполнения музыку, чтобы найти в ней правильные смысловые акценты и сопоставить их с работой хореографов», – говорит Алексей Трифонов.
«Терезин-квартет» – не вечер одноактных балетов, а единый спектакль. Он начинается, когда музыканты в черных жилетах и артисты в лапсердаках и капелюшах со своим нехитрым скарбом проходят на сцену через замерший во тьме зрительный зал. Они будто бы и нас вовлекают в свой круг – круг обреченных, но не смирившихся. Оказавшись же на сцене, отдаляются от нас, уходят из реального мира, подернутые тленом. Прах к праху…
В единую «раму» действо забрано стараниями художника-постановщика Этель Иошпы, художника по свету Станислава Свистоновича и видеохудожника Игоря Домашкевича. Базовый черный то и дело обращается в пепельный – от жемчуга до графита, осыпается золой – то не успевшей еще остыть, вздрагивающей затухающими угольками,то тяжелой, холодной, мертвой.
Хореографы отказались в этом опыте от конкретных сюжетов. Скорее стремились передать ощущения. Получилось не у всех равнозначно. Выразительнее остальных, как и следовало ожидать, у Багановой.
Четверо артистов, две пары в движении и взаимодействии. Были в детстве такие куколки на подставке с педалькой. Внутри ножек – ниточки. Нажимаешь снизу на педальку с разных сторон, и куколка пляшет как-то нелепо. Как будто плясать ей вовсе не хочется, но неведомая сила, не из ее тела исходящая, неодолимый импульс, не ее разумом испускаемый, заставляют. Что-то подобное ощущается в танце багановских персонажей. Как жестко руководит людьми чужая воля.