Глоток революции. В Еврейском музее представили "Мир как беспредметность"

Постсупрематизм был попыткой примирить беспредметность с фигуративным искусством. Работы Константина Рождественского. Фото агентства «Москва»

Выставку «Мир как беспредметность. Рождение нового искусства», сделанную Энциклопедией авангарда и Ельцин-центром, сначала год назад показали в Екатеринбурге. Историю о том, в каком направлении идеи супрематизма развивались в витебском УНОВИСе, петроградском ГИНХУКе и куда вырулили, кураторы Андрей Сарабьянов, Наталья Мюррей и научный консультант проекта Ирина Карасик рассказывают, опираясь на воспоминания одного из учеников Малевича Льва Юдина. Московскую версию дополнили короткими аудиоисториями 10 самых известных героев выставки, от Малевича и Шагала до Михаила Матюшина и Николая Суетина.

Соблазнительно удивиться тому, что-де революция в этом новом искусстве в каждой чашке и даже в глазах лешего. Но это не совсем так.

Старый и новый мир, то есть просто искусство и искусство революционное, вошли в противоречие задолго до приезда Малевича в Витебск, где он в 1920-м создаст общество УНОВИС («Утвердители нового искусства»), эдакий производственный цех супрематических форм, и откуда «выдавит» будущего парижанина Шагала. Открывший в Витебске художественную школу Иегуда Пэн глядит с автопортретов «со старой закалкой»: котелок, палитра, светотень, тень то ли вдохновения, то ли задумчивости скользит по лицу. Среди его учеников был не только Шагал, но и Лисицкий, и Чашник. Выглядит Пэн в нынешнем обществе абсолютной белой вороной. Как бы напротив него тут располагается Лев Юдин, а цитаты из его дневника «Сказать – свое» (подготовленного, подробно откомментированного Ириной Карасик и изданного Энциклопедией авангарда в 2017-м, см. «НГ» от 20.12.18) ведут зрителя по выставке.

Композиционно кураторы сделали триптих. Беспредметность выкукливается и кристаллизуется из кубистических экзерсисов (раздел «Витебский Ренессанс. От Шагала до Малевича. 1918–1922») и в итоге растворяется в новой форме фигуратива (глава «Постсупрематизм. Живописно-пластический реализм. 1928 – середина 1930-х»). Между ними самое главное, нерв всей этой затеи, – «Новейшие течения. ГИНХУК (Государственный институт художественной культуры). 1921–1926».

В Петроградский музей художественной культуры передали 57 работ современного искусства из Витебского музея, закрывшегося после распада УНОВИСа. На базе Петроградского музея в 1923-м открыли ГИНХУК, через год его возглавил Малевич. Революцию, не только супрематизм, но и абстракцию Кандинского в ту пору решили разливать по чашкам, из того времени прочерчена перспектива обретения архитектонами функции и масштаба на фото с несохранившейся моделью лестницы для советского павильона на парижской Всемирной выставке 1937 года (архивные документы и фотографии по значимости тут сопоставимы с изобразительным искусством). ГИНХУК ликвидировали в 1926-м.

Михаил Матюшин, назвавший ГИНХУК первым научно поставленным авангардом, по многогранности – один из ключевых героев «Мира как беспредметности» (выставка названа по написанному в Витебске трактату Малевича). Выпускник консерватории, музыкант петербургского Придворного оркестра, живописную выучку прошедший у мирискусников, он изменил вектор движения. Написал музыку к «Победе над солнцем», стал развивать идеи пространственного реализма, сперва в Академии художеств, после в Музее художественной культуры и ГИНХУКе, где вел отдел органической культуры и изучал восприятие цвета и звука. Фотография сохранила вид экспозиции этого самого отдела в 1924 году со всевозможными схемами, пространственными объектами и надписью «Исследование и развитие организма осязания, слуха, зрения, мысли и их центров». На снимке 1926-го видны спектральные схемы, связанные с концепцией «расширенного смотрения», и модели звучащих монохордов с цветными экранами. Живьем показывают матюшинские акварельные пейзажи, переходящие в абсолютную абстракцию, и знаменитые скульптуры из коряг: «Свободное движение» и «Леший» – вроде бы сделаны из одного и того же, а как по-разному...

То, что в кругу Малевича в конце 1920-х – начале 1930-х называли живописно-пластическим реализмом, а много позже, в 1978-м, окрестила постсупрематизмом Анна Лепорская, было попыткой примирить беспредметность с фигуративным искусством, вывело в жизнь супрематические фигуры-манекены Малевича времен «второго крестьянского цикла» и, например, «Три фигуры» Лепорской (те самые, что подверглись вандализму в Екатеринбурге). Но в целом этот выставочный эпизод иллюстрирует угасание утопии авангарда. И время настало не то, и в художественных поисках, особенно это видно в опусах Константина Рождественского, ощущается некоторая вялость.

А сам «Мир как беспредметность» – одна из главных сейчас московских выставок. Проект, прочерчивающий жизнь художественной идеи, с ее жизнестроительным воодушевлением, взлетом и падением, проект, связанный с исследованиями, публикациями и другими выставками, которые проводят на разных площадках Энциклопедия авангарда и Андрей Сарабьянов с коллегами. От диптиха «До востребования», показавшего неизвестный авангард в Еврейском музее, и представленного тут же проекта о «Союзе молодежи» – до реконструкции выставки 100-летней давности «На телеге в XXI век» в Музее импрессионизма. Авангардная линия, в которую входят и выставки Третьяковки, в последние годы стала одной из самых важных в местном выставочном процессе, а в нынешней ситуации закрывшихся международных выставочных обменов – особенно.